Да, они сидели. И они были очень похожи на людей.
Веселинка прижалась к Ангуа.
— Как это место называется? — прошептала она.
— Да вообще-то нет никакого названия, — ответила Ангуа, — но иногда мы называем это место Могилы.
— Оно совсем не похоже на бар снаружи. Как ты его нашла?
— Никак. Его не находят, сюда... притягивает.
Веселинка нервно оглянулась. Она не знала точно, где они находятся, только что где-то в районе рынка скота, затерянного в лабиринте переулков.
Ангуа подошла к бару.
Из темноты возникла неясная тень.
— Привет, Ангуа, — сказала она, низким перекатывающимся голосом. — Фруктовый сок, как обычно?
— Да. Охлажденный.
— А гном?
— Она съест его сырым, — сказал голос откуда-то из темноты. По столам пронесся смех. Некоторые голоса показались Веселинке слишком необычными. Они не могли исходить от нормальных губ.
— Я тоже возьму фруктовый сок, — пропищала она.
Ангуа посмотрела на гнома. Она чувствовала странную благодарность что замечание из темноты было пропущено мимо ушей этой маленькой булавообразной головы. Потом Ангуа наклонилась и показала рисунок иконографа бармену.
Он не был похож на человека. Веселинка не могла понять. Надпись над стойкой бара гласила: «Никогда не меняйся».
— Ты знаешь все, что происходит, Игорь, — сказала Ангуа. — Вчера убили двух стариков. А еще недавно у тролля Вулкана похитили кучу глины. Что-нибудь слышал об этом?
— Зачем тебе это?
— Убийство стариков незаконно, — сказала Ангуа. — Конечно, есть много чего незаконного, поэтому у нас много работы. Но мы предпочитаем заниматься важными делами. Иначе нам надо заниматься неважными делами. Ты понимаешь?
Тень понимала.
— Идите и садитесь, — сказала она. — Я принесу напитки.
Ангуа направилась к столику в алькове. Клиенты уже не обращали на них никакого внимания. Усиливалось жужжание бесед за столами.
— Что это за место? — прошептала Веселинка.
— Это... место где люди могут побыть сами собой, — медленно ответила Ангуа. — Люди, которым надо быть немного осторожными в остальное время. Ты понимаешь?
— Нет...
Ангуа вздохнула.
— Вампиры, зомби, домовые, вурдалаки, все такое. Нежи..., — она запнулась. — Отличающиеся от живых, — сказала она. — Люди, которым надо быть все время быть очень осторожными, чтобы не испугать людей, приходят сюда. Здесь это можно. Приезжай, найди работу, не волнуй людей, и возможно ты не увидишь в один день толпу у твоего дома с вилами и зажженными факелами. Но иногда хочется пойти туда, где все знают кто ты.
Глаза Веселинки привыкли к тусклому свету, и она уже могла различать сидящих на скамьях. Многие из них были больше людей. У некоторых были острые уши и длинные морды.
— А кто эта девушка? — спросила она. — Она выглядит... нормальной.
— Это Виолета. Она — вампир. А рядом с ней домовой Шлеппель.
В дальнем углу кто-то сидел, развалившись, в огромном плаще и высокой широкополой шляпе.
— А он?
— Это старик Беда, — сказала Ангуа. — Если знаешь что хорошо для тебя, не вспоминай про него.
— А... оборотни здесь есть?
— Есть парочка, — ответила Ангуа.
— Я ненавижу оборотней.
— О?
Самая странная клиентка сидела одна, за маленьким круглым столиком. Она была очень древней старухой в шали и соломенной шляпе с цветами. Она с отсутствующей улыбкой смотрела в точку, что в данных обстоятельствах пугало больше чем все эти темные фигуры.
— А кто она? — прошептала Веселинка.
— Она? Это миссис Гаммедж.
— И что она делает?
— Делает? Ну, она часто приходит сюда выпить и пообщаться. Иногда мы... они поют песни. Старые песни, которые она помнит. Она практически слепа. Если ты думаешь что она нежить... то это не так. Не вампир, оборотень, зомби или домовой. Просто старушка.
Огромное неуклюжее волосатое существо остановилось у столика миссис Гаммедж и поставило на стол бокал.
— Портвейн с лимоном. Пожалуйста, миссис Гаммедж, — прогромыхало существо.
— Твое здоровье, Чарли! — воскликнула старушка. — Как идут дела в сантехнике?
— Отлично, милочка, — сказал домовой, и растворился в темноте.
— Он сантехник? — спросила Веселинка.
— Конечно, нет. Я не знаю, кем был Чарли. Он наверно умер сто лет назад. Но она думает, что он сантехник, и кто скажет ей правду?
— Она что не знает что это место...?
— Слушай, она приходила сюда еще во времена короны и державы, сказала Ангуа. — Никто ничего не хочет менять. Все любят миссис Гаммедж. Они... следят за ней. Немного помогают ей.
— Как?
— Ну, я слышала, что в прошлом месяце кто-то вломился в ее хижину и утащил некоторые ее вещи...
— Это не похоже на помощь.
— ... и вещи вернулись на следующий день, а двое воров были найдены в Темном квартале без единой капли крови в теле, — Ангуа улыбнулась, и перешла на шутливый тон. — Знаешь ли, рассказывают кучу плохих историй о нежити, но никто не говорит о их положительном вкладе в общество.
Появился бармен Игорь. Он был более или менее похож на человека, за исключением волос на руках и единой сросшейся брови на лбу. Он бросил пару ковриков на стол и поставил напитки.
— Ты наверно хотела, чтобы это был бар гномов, — сказала Ангуа. Она осторожно взяла свой коврик и посмотрела на изнанку.
Веселинка еще раз оглянулась. Сейчас, если бы это был бар гномов, пол был бы липким от пива, воздух дрожал бы от рыганья, а народ пел бы. Пели бы вероятно последний хит гномов: «Золото, Золото, Золото», или прошлогодний хит, типа: «Золото, Золото, Золото», а может быть что-то из классики: «Золото, Золото, Золото». Через несколько минут в воздухе просвистел бы первый топор.
— Нет, — сказала она, — так ужасно быть не может.
— Пей, — сказала Ангуа. — Нам надо сходить кой-куда.
Огромная волосатая рука схватила Ангуа за запястье. Она подняла взгляд и посмотрела в страшное лицо, состоящее из глаз, рта и волос.
— Привет Шлитцен, — холодно сказала она.
— Ха, я слышал что есть один барон, который действительно зол на тебя, — сказал Шлитцен, выдыхая пары алкоголя.
— Это мое дело, Шлитцен, — сказала Ангуа. — Почему бы тебе не пойти, и спрятаться под порогом, как и полагается хорошему домовому?
— Ха, он спрашивает, где ты позоришь Старую Страну...
— Пожалуйста, отпусти, — сказала Ангуа. Ее кожа побелела в месте, где Шлитцен сжимал ее руку.
Веселинка перевела взгляд с запястья вверх по руке Шлитца. Хоть существо и было поджарым, мускулы выступали как бусины на ожерелье.
— Ха, ты носишь значок, — усмехнулся он. — Что для нас хорошего...
Ангуа сделала резкое движение. Свободной рукой она вытянула что-то из-за ремня, и накрыла голову Шлитца. Тот остановился, постоял раскачиваясь вперед и назад, и издал стонущий звук. С его головы, через уши свисал тяжелый материал, похожий на старую шапочку от загара.
Ангуа оттолкнула назад стул и схватила свой коврик. Фигуры в полутьме бормотали.
— Уходим отсюда, — сказала она. — Игорь, дай нам полминуты и можешь снимать с него одеяло. Пошли.
Они быстро выбежали. Туман уже затянул солнце до бледного пятнышка в небе, но по сравнению с полутьмой в пивнушке, здесь был яркий солнечный день.
— Что с ним случилось? — стараясь бежать в шаг с Ангуа, спросила Веселинка.
— Неуверенность существования, — ответила Ангуа. — Он не знает существует он или нет. Хоть это и жестоко, но это единственное, как мы узнали, что срабатывает против домовых. Самое лучшее это голубое пуховое одеяло, — она заметила непонимание в глазах Веселинки. — Смотри, все знают, что домовые уходят, если накрыться одеялом с головой, не так ли? А если накрыть их голову одеялом...
— А, я поняла. Ох, как ужасно...
— Он оправится через десять минут, — Ангуа зашвырнула коврик через улицу.
— А что он говорил про барона?
— Я слушала невнимательно, — осторожно ответила Ангуа.
Веселинка дрожала в тумане, но не только от холода.
— Похоже, что он, как и мы, из Убервальда. Там недалеко от нас жил барон, который ненавидел, если кто-то уезжал.
— Да...
— Вся семья были оборотнями. Один из них съел моего двоюродного брата.
Воспоминания закружились в голове Ангуа. Старые трапезы кошмарами преследовали ее до тех пор, пока она не сказала: нет, так жить нельзя. Гном, гном... Нет, она была почти уверена что она никогда... В семье всегда шутили по поводу ее привычек в еде.
— Вот это как раз то, чего я в них не выношу, — сказала Веселинка. — Да, люди говорят, что их можно приучить, но мое мнение что, став один раз волком, становишься волком навсегда. Им нельзя верить. Они же изначально зло. Я знаю, что они могут стать дикими в любой момент.
— Да. Ты, наверно, права.
— И самое ужасное то, что большую часть времени они ходят среди нас как самые обыкновенные люди.
У Ангуа щемило в глазах, она была рада и скрывающему туману, и твердой уверенности Веселинки.
