Это было так. Этот голем был похож на ручную работу. Конечно, за годы он переделал себя, многочисленными ремонтами. Его треугольные глаза слабо светились. В них не было зрачков, только темно-красный отблеск далекого огня.
Голем держал огромный, тяжелый нож. Взгляд Веселинки как застрял на нем так и не отрывался от этого ужасного инструмента. В другой руке голем сжимал кусок веревки, с привязанным к ней огромным, волосатым и очень вонючим козлом.
— Что ты делаешь, Дорфл?
Голем кивнул на козла.
— Кормишь козла?
Голем кивнул еще раз.
— У вас есть, чем заняться, мистер Хук? — спросила Ангуа.
— Нет, я...
— У вас есть, чем заняться, мистер Хук, — выразительно сказала Ангуа.
— А? Да? Да. Что? Да. Конечно. Мне как раз надо посмотреть котлы с потрохами...
Мясник повернулся, чтобы уйти, но остановился и пригрозил пальцем перед тем местом, где у Дорфла должен был быть нос, если бы у големов бывали носы.
— Если из-за тебя будут проблемы... — начал он.
— Мне кажется, там надо срочно проследить за котлами, — резко сказала Ангуа.
Мясник исчез.
Во дворе стояла тишина, хотя сюда через стену проникали слабые звуки города. С другой стороны бойни слышались редкое блеянье встревоженных овец.
Дорфл стоял ровно, держа свой страшный нож и смотря под ноги.
— Это тролль сделанный как человек? — прошептала Веселинка. — У него такие глаза!
— Это не тролль, — сказала Ангуа. — Это голем. Человек из глины. Это машина.
— Он выглядит как человек!
— Потому что это машина сделанная похожей на человека.
Она обошла вокруг голема.
— Я хочу взглянуть на твои скрипты, Дорфл, — сказала она.
Дорфл отпустил козла, поднял свой нож и с размаху воткнул его в пень для рубки, рядом с Веселинкой, заставив ее отскочить в сторону. Затем он взял грифельную дощечку, которая висела на веревке через плечо, отцепил крючок и написал:
Да.
Когда Ангуа подняла руку, Веселинка заметила что вокруг лба голема тонкую линию. К ее ужасу верх головы откинулся. Ангуа, нисколько не обеспокоенная, засунула туда руку и вытащила желтоватый свиток.
Голем застыл. Глаза потухли.
Ангуа развернула бумагу.
— Те же святые надписи, — сказала она. — Как всегда. Какая-то древняя мертвая религия.
— Ты убила его?
— Нет, конечно. Невозможно отнять то, чего нет.
Она положила свиток обратно, закрыла и защелкнула верхушку головы.
Голем ожил, и глаза опять начали светиться.
У Веселинки перехватило дыхание.
— Что ты сделала? — выдавила она из себя.
— Скажи ей, Дорфл, — сказала Ангуа.
Своими толстыми пальцами голем на удивление быстро начертал на дощечке.
Я — голем. Я сделан из глины. Моя жизнь — в словах. От слов цели в моей голове я получаю жизнь. Моя жизнь — это работа. Я подчиняюськомандам. Я не отдыхаю.
— Что за слова цели?
Специальный текст, основанный на вере. Голем должен работать. У голема должен быть хозяин.
Козел улегся рядом с големом и начал жевать жвачку.
— Было совершенно два убийства, — сказала Ангуа. — Я уверенна, что одно было совершенно големом, возможно оба. Ты можешь нам что-нибудь сказать, Дорфл?
— Извини, я не поняла, — сказала Веселинка. — Ты говоришь что... эта штука живет из-за слов? Я имею в виду... она говорит, что живет из-за слов?
— Почему бы и нет? В словах есть сила. Все это знают, — сказала Ангуа. — Здесь много големов, больше чем ты можешь представить. Они сейчас не в моде, но они остались. Они могут работать под водой, или в полной темноте, или по колено в ядовитой жидкости. Годами. Им не надо отдыхать и их не надо кормить. Они...
— Но это рабство! — воскликнула Веселинка.
— Да что ты! Ты так же можешь назвать рабом дверную ручку. У тебя есть, что мне сказать, Дорфл?
Веселинка продолжала смотреть на огромный нож, торчащий из пня. Слова типа длинный, тяжелый и острый засели в ее голове крепче, чем любые слова в голове голема.
Дорфл ничего не говорил.
— Как давно ты здесь работаешь, Дорфл?
Сейчас уже триста дней.
— У тебя бывают выходные?
Чтобы впустую смеяться? Зачем мне выходные?
— Я имею в виду, ты все свое время проводишь на бойне?
Иногда я разношу товар.
— И встречаешься с другими големами? А теперь слушай, Дорфл, я знаю, что вы големы, каким-то образом поддерживаете контакт. И, если кто-то из големов убивает настоящих людей, я бы не поставила на ваши шансы и разбитой кофейной чашки. Люди припрутся сюда с зажженными факелами. И огромными молотами. Ты понимаешь, к чему я клоню?
Голем пожал плечами.
Невозможно отнять то — чего нет, — написал он.
Ангуа вскинула руки.
— Я пытаюсь все решить цивилизованным способом, — сказала она. — Я могу конфисковать тебя прямо сейчас. По обвинению «оказание препятствий в тяжелый день, и мне все надоело». Ты знаешь отца Тубелчека?
Старый священник, что живет на мосте.
— Откуда ты знаешь его?
Я доставлял туда товар.
— Его убили. Где был ты во время убийства?
На бойне.
— Откуда ты знаешь, что его убили? Ты ведь знал? Ты не удивился вопросу!
Дорфл постоял в сомнении. Следующие слова были написаны очень медленно, как будто они возникали после очень долгого раздумывания.
Потому, что, это должно было случиться недавно, судя потому, как вы возбуждены. В течение последних трех дней я работал здесь.
— Все время?
Да.
— По двадцать четыре часа?
Да. Здесь много людей и троллей. Они могут подтвердить. Днем я должен забивать скот, свежевать, расчленять, раскалывать кости, а ночью я без отдыха изготавливаю сосиски, и кипячу печенки, сердца, рубцы, почки и кишки.
— Это ужасно, — сказала Веселинка.
Карандаш быстро отстрочил:
Вроде того.
Дорфл медленно повернул голову в сторону Ангуа и написал:
Я еще нужен вам?
— Если будешь нужен, мы знаем, где тебя найти.
Я сожалею, что так случилось со стариком.
— Хорошо. Пошли, Веселинка.
Проходя через двор, они чувствовали взгляд голема.
— Он лгал, — сказала Веселинка.
— Почему ты так говоришь?
— Он выглядел, как если он лгал.
— Ты, наверно, права, — сказала Ангуа. — Но ты видела размер бойни. Могу поспорить, что мы не смогли бы доказать что он выходил хотя бы на полчаса. Я думаю, что я поставлю это дело под, как коммандер Ваймз называет, специальное расследование.
— Что, как... в простой одежде?
— Что-то вроде того, — осторожно сказала Ангуа.
— Я думаю, забавно смотрится любимец козел на бойне, — сказала Веселинка, когда они шли по туманным улицам.
— Что? А, ты имеешь в виду того козла, — сказала Ангуа. — Почти на всех бойнях есть такой козел. Только он не любимец. Я думаю его лучше назвать работником.
— Работником? Какую работу он может выполнять?
— Ха. Быть на бойне каждый день. Это и есть работа. Смотри, у тебя загон полный испуганных животных, так? Они ходят по кругу, и без вожака... и там такой спуск к зданию, выглядит зловеще... и, эй, тут ходит козел, он не испуган, и стадо идет за ним и вжик, — Ангуа провела ребром ладони по горлу, — только козел выходит оттуда.
— Это ужасно!
— Мне кажется для козла это нормально. По меньшей мере, он выходит оттуда, — сказала Ангуа.
— Откуда ты все это знаешь?
— Наберешься всякого такого, пока поработаешь в полиции.
— Я вижу, мне надо учиться, — сказала Веселинка. — Я не знала, например, что надо носить с собой кусочек одеяла.
— Это специальная экипировка, если работаешь с нежитью.
— Да, я знаю о чесноке и вампирах. Я знаю, что все святое срабатывает против вампиров. Что еще срабатывает против оборотней?
— Что? — сказала Ангуа, которая все еще думала о големе.
— На мне надета серебряная кольчуга, я обещала семье, что буду ее все время носить, но есть еще что-нибудь против оборотней?
— Джин с тоником всегда приветствуются, — отвлеченно сказала Ангуа.
— Ангуа?
— Хмм? Да? Что?
— Кто-то сказал мне, что в полиции есть оборотень! Я не могу в это поверить!
Ангуа остановилась и уставилась на нее.
— Я думаю, рано или поздно волк выскочит, — сказала Веселинка. — Я удивлена, как коммандер Ваймз позволил такое.
— В полиции есть оборотень, да, — сказала Ангуа.
— Я уверена, в констебле Посети есть что-то странное.
У Ангуа отвалилась челюсть.
— Он всегда выглядит голодным, — сказала Веселинка. И у него все время странная улыбка. Я узнаю оборотня с первого взгляда.
— Он выглядит немного голодным, что правда, то правда, — сказала Ангуа. Она не знала, что еще сказать.
— Хорошо, я буду держаться от него подальше!
— Отлично, — сказала Ангуа.
— Ангуа...
— Да?
