— Я никогда бы этого о тебѣ не подумалъ, — отвѣчалъ папа, бросивъ многозначительный взглядъ сначала на свою особу, а потомъ на стоявшій передъ ними дессертъ.
— Я понимаю, что вы разумѣете, папа. Но это совсѣмъ не то. Я ничуть не дорожу деньгами; я дорожу тѣмъ, что можно на нихъ купить.
— Сказать по правдѣ, этимъ дорожитъ большинство изъ насъ, — отозвался на это Р. Вильферъ.
— Но не въ такой степени, какъ и, папа. О-о! — воскликнула Белла, съ очаровательно-капризнымъ поворотомъ своего, чуть-чуть раздвоеннаго, подбородка. — Я страхъ какъ корыстна!..
Р. Вильферъ внимательно посмотрѣлъ на нее и сказалъ, не имѣя сказать ничего лучшаго:
— Когда же ты начала замѣчать это за собой, моя милая?
— Вотъ въ томъ-то и дѣло, папа! Въ томъ-то и весь ужасъ моей испорченности. Покуда я жила дома и знала только бѣдность, я иногда роптала, но не слишкомъ задумывалась надъ своей долей. Покуда я жила дома, питая надежду стать со временемъ богатой, я какъ-то смутно представляла себѣ, что я могла бы сдѣлать, будь я богата. Но когда я обманулась въ надеждахъ на блестящее положеніе и получила возможность изо дня въ день видѣть богатство въ чужихъ рукахъ и убѣждаться своими глазами, что оно можетъ доставить, тогда я превратилась въ ту корыстную дѣвченку, какова я теперь.
— Это твоя фантазія, моя душа.
— Могу васъ увѣрить, не фантазія, папа! — сказала Белла, энергично качнувъ головой, приподнимая свои хорошенькія бровки и принимая комически-испуганный видъ. — Это фактъ. Я постоянно составляю корыстные замыслы.
— Господи! Какъ это, мой другъ?
— Я разскажу вамъ, папа. Я не боюсь разсказать это вамъ, потому что мы съ вами всегда были друзьями и потому, что вы непохожи на отца, а больше похожи на младшаго брата, только надѣленнаго почтенною округленностью тѣла. Да кромѣ того, — прибавила она, смѣясь и насмѣшливо показывая на него пальцемъ, — кромѣ того, вы вѣдь теперь въ моей власти. Вѣдь наша экспедиція секретная. Если вы когда-нибудь выдадите меня, я выдамъ васъ. Я скажу мама, что вы обѣдали въ Гринвичѣ.
— Ну, нѣтъ, моя милая, — проговорилъ Р. Вильферъ очень серьезно и съ нѣкоторымъ дребезжаніемъ въ голосѣ,- объ этомъ лучше ей не говорить.
— Ага! — расхохоталась Белла. — Я знала, что вамъ это не понравится, сэръ. Итакъ, храните мою тайну, а я сохраню вашу. Но попробуйте измѣнить прелестнѣйшей женщинѣ, и вы увидите, что она — змѣя. Теперь вы можете поцѣловать меня, папа, а я немножко уберу вамъ волосы, потому что въ мое отсутствіе вы ихъ страшно запустили.
Р. Вильферъ подставилъ свою голову оператору, а операторъ, продолжая говорить, отдѣлялъ на этой головѣ прядь за прядью и подвергалъ каждую прядь курьезному процессу закручиванія на своихъ двухъ вертѣвшихся указательныхъ пальцахъ, которые затѣмъ быстро выдергивались въ противоположныя стороны по горизонтальному направленію, причемъ всякій разъ паціентъ ежился и морщился отъ боли.
— Я рѣшила, что мнѣ нужны деньги, папа. Я чувствую, что не могу ни выпрашивать денегъ, ни занимать, ни воровать, а потому я рѣшилась выдти за нихъ замужъ.
Р. Вильферъ поднялъ на нее глаза, насколько могъ, при совершавшейся надъ нимъ операціи, и сказалъ укоризненнымъ тономъ:
— Ду-ша моя Белла!
— Да, я рѣшилась, папа, повторяю, выдти за деньги, чтобы имѣть деньги. Поэтому я постоянно ищу эти деньги, чтобы ихъ покорить.
— Дру-же-чекъ мой Белла!
— Да, папа, таково положеніе дѣлъ. Если была когда-нибудь на свѣтѣ корыстная интриганка, полагавшая все свое честолюбіе въ томъ, чтобы строить планы и придумывать козни одни подлѣе другихъ, то вотъ вамъ это милое созданіе. Но мнѣ все равно. Мнѣ ненавистна бѣдность, и я не буду бѣдна, если выйду замужъ за деньги… Ну вотъ, папа, теперь вы превосходно причесаны и можете удивить здѣшняго лакея, а кстати заплатить ему по счету.
— Но, голубушка моя Белла, вѣдь это ужасно имѣть такія мысли въ твоемъ возрастѣ.
— Я вамъ говорила, папа, но вы не хотѣли вѣрить, — отвѣчала Белла съ милой дѣтской серьезностью. — Ну, не ужасно ли въ самомъ дѣлѣ?
— Оно и было бы ужасно, мой ангелъ, если бъ ты вполнѣ понимала, что ты говоришь, или если бъ ты серьезно такъ думала.
— Могу сказать вамъ, папа, только одно: я ничего другого не думаю. Толкуйте мнѣ про любовь! — сказала Белла презрительно (но какъ рѣзко ея лицо и вся ея фигура противорѣчили этимъ словамъ!) — Толкуйте мнѣ объ огненныхъ драконахъ!.. Нѣтъ, вы лучше поговорите со мной про бѣдность да про богатство: тутъ-то вы и коснетесь самой сути вещей.
— Ду-шеч-ка, это становится страшно!.. — началъ было строго папа, но она перебила его:
— Папа, скажите правду: вы на деньгахъ женились?
— Ты сама знаешь, что нѣтъ.
Белла запѣла вполголоса похоронный маршъ изъ «Саула» и потомъ сказала:
— Ну, да это ничего не доказываетъ.
Но, видя, что онъ пріунылъ, она обвила его шею руками и поцѣлуемъ снова развеселила его.
— Я не хотѣла огорчить васъ, папа, я просто пошутила… А теперь помните уговоръ: я не стану разсказывать о васъ, а вы обо мнѣ. Скажу больше: я обѣщаю не имѣть отъ васъ никакихъ секретовъ, папа, и вы можете быть увѣрены, что какая бы корыстная интрига ни была пущена въ ходъ, она всегда будетъ разсказана вамъ подъ строжайшею тайной.
Охотно удовольствовавшись этой уступкой со стороны «прелестнѣйшей женщины», Р. Вильферъ позвонилъ и уплатилъ по счету.
— Все, что здѣсь осталось, папа, — сказала Белла, закрывая кошелекъ по уходѣ лакея, пристукнувъ его своимъ маленькимъ кулачкомъ на столѣ и запихивая затѣмъ въ одинъ изъ кармановъ новаго жилета папа, — предназначается для васъ на покупку подарковъ всѣмъ нашимъ и на уплату вашихъ счетовъ. Раздѣлите по своему усмотрѣнію и употребите, какъ сочтете лучшимъ. Въ заключеніе прошу васъ замѣтить, папа, что это не плоды какого-нибудь корыстнаго плана, а то корыстная дѣвченка, ваша дочь, пожалуй, не разсталась бы съ кошелькомъ такъ легко.
Закончивъ эту тираду, она взялась обѣими руками за борты его сюртука и совершенно перекосила на бокъ своего родителя, застегивая на немъ эту часть костюма поверхъ драгоцѣннаго жилетнаго кармана. Затѣмъ она искусно прикрыла ямки на своихъ щекахъ лентами шляпки и повезла его обратно въ Лондонъ. Благополучно прибывъ къ подъѣзду дома мистера Боффина, она прислонила папа спиной къ наружной двери, нѣжно взяла его за уши, какъ за удобныя ручки для осуществленія своего намѣренія, и принялась душить поцѣлуями, такъ что онъ нѣсколько разъ глухо стукнулся затылкомъ объ дверь. Нацѣловавшись до-сыта, она еще разъ напомнила ему ихъ уговоръ и весело разсталась съ нимъ…
Не такъ, однако, весело, чтобъ это помѣшало глазамъ ея наполниться слезами, когда онъ пошелъ по улицѣ прочь отъ нея. Не такъ весело, чтобъ не прошептать: «Ахъ, бѣдный папа! Ахъ, милый, дорогой мой труженикъ-папа!» прежде, чѣмъ она постучалась въ дверь. Не такъ весело, чтобы роскошная мебель дома Боффиновъ не смутила ее невольно напрашивавшимся сравненіемъ съ грязной, обтрепанной мебелью ея родного дома. Не такъ весело, чтобы не просидѣть до поздней ночи въ своей комнатѣ и не поплакать горькими слезами, то отъ досады, зачѣмъ покойный Джонъ Гармонъ-отецъ вписалъ ея имя въ свое завѣщаніе, то отъ обиды, что Джонъ Гармонъ-сынъ не остался въ живыхъ и не женился на ней.
«Вотъ два желанія, которыя, можно сказать, противорѣчатъ одно другому», сказала себѣ Белла. «Но вѣдь и вся моя судьба полна такихъ противорѣчій, что я не знаю даже, чего мнѣ желать для себя».
IX
Сирота дѣлаетъ свое завѣщаніе
Рано утромъ на другой день секретарю мистера Боффина, сидѣвшему у себя за работой, доложили, что его дожидается въ прихожей какой-то юноша, назвавшій себя Слоппи. Камердинеръ, явившійся съ докладомъ, приличнымъ образомъ запнулся, прежде чѣмъ выговорилъ это вульгарное имя, дабы показать, что онъ не далъ бы себѣ труда его повторить, если бы не настойчивость вышереченнаго юноши, и что если бы этотъ юноша не былъ лишенъ здраваго смысла и имѣлъ достаточно вкуса, чтобы унаслѣдовать какое-нибудь другое, болѣе благозвучное имя, онъ избавилъ бы отъ непріятныхъ ощущеній того, кто докладывалъ о немъ.
— Мистрисъ Боффинъ будетъ рада его видѣть, — сказалъ секретарь совершенно спокойно. — Просите.
Мистеръ Столпи, будучи приглашенъ войти, остановился у косяка дверей передъ секретаремъ, обнаруживъ на различныхъ частяхъ своей фигуры несмѣтное множество пуговицъ непонятнаго назначенія, приводящихъ въ недоумѣніе.
— Очень радъ васъ видѣть, — сказалъ Джонъ Роксмитъ привѣтливымъ тономъ. — Я васъ давно поджидалъ.
Слоппи объяснилъ, что онъ собирался придти раньше, но что сирота («нашъ Джонни», какъ онъ его называлъ) заболѣлъ, и онъ, Слоппи, ожидалъ, когда можно будетъ сообщить объ его выздоровленіи.
— Такъ, значитъ, онъ теперь здоровъ?
