только правильно оценивать те или иные взгляды. Она, и только она, помогает нам четко и определенно разграничить действительно новое слово в марксизме-ленинизме от элементарных попыток его ревизии, то есть решить проблему, которая многим представляется чрезвычайно сложной и трудноразрешимой.
Двадцать лет назад в одном ревизионистском сочинении патетически вопрошалось: «Какой смысл имеют разговоры о необходимости партийности в науке, какой смысл в том, чтобы при оценке событий учитывать, кому это выгодно, чтобы в соответствии с этим их оценивать?» Понятно, что представители социальных групп, заинтересованных в том, чтобы скрыть объективную идеологическую сущность своих воззрений, не видят смысла в постановке вопроса «Кому выгодно?». Они не могут не возражать против того, чтобы их взгляды и поступки оценивались с позиции пролетарской партийности.
В духовной атмосфере современного общества, которая определяется соотношением сил между марксистским мировоззрением и реакционными идеологическими течениями империализма, ленинские принципы оценки различных идеологий приобретают особенное значение.
Поставив вопрос по-ленински, мы сразу обнаруживаем, с кем современные ревизионисты идут рука об руку, кому выгодны их теоретические экзерсисы. Семьдесят лет назад нужно было доказывать, что такие литераторы, как Богданов и Луначарский, идут рука об руку с буржуазными философами. Критикуя их, В. И. Ленину приходилось проводить различие между их субъективными благими намерениями и объективной социальной значимостью их высказываний. В. И. Ленин писал: «Пусть Богданов в самом лучшем смысле и с самыми лучшими намерениями, принимая все выводы Маркса, проповедует „тождество“ общественного бытия и общественного сознания; мы скажем: Богданов минус „эмпириомонизм“ (минус махизм, вернее) есть марксист. Ибо эта теория тождества общественного бытия и общественного сознания есть сплошной вздор, есть безусловно реакционная теория. Если отдельные лица примиряют ее с марксизмом, с марксистским поведением, то мы должны признать, что эти люди лучше, чем их теории, но не оправдывать вопиющих теоретических извращений марксизма».[25]
Возникновение западной марксологии как своеобразной формы братания ревизионистов и буржуазных философов, как «форума» их взаимного «обогащения», позволяет сразу, без больших усилий, обнаружить, что современные ревизионисты идут рука об руку с буржуазными идеологами. Их братание и общность значительного числа идей и приемов выражаются не только в организации совместных конференций, симпозиумов, встреч с целью фальсификации основных теоретических положений материализма, но и в области реальной политики. На словах современные ревизионисты считают себя возвысившимися над противоположностью мировых систем — капитализма и социализма, а на деле во всех решающих битвах они оказываются по одну сторону баррикад с противниками марксизма и реального социализма. В этом смысле можно сказать, что современный ревизионизм не только растет в антиматериалистическом, антимарксистском направлении, но он успешно развивается и в антикоммунистическом направлении. Он развивается в направлении все более тесного слияния с антикоммунизмом и антисоветизмом, с наиболее реакционными силами империализма.
Ренегатская сущность ревизионизма становится особенно очевидной в свете того обстоятельства, что вопросы: «Кому выгодно?», «Кому на руку их деятельность?» — не задают себе сами современные воители за «ренессанс» марксизма; что им не приходит в голову вопрос, с какой стати они пользуются исключительным вниманием и поддержкой со стороны буржуазной печати и других средств информации, являющихся собственностью монополистического капитала; что они предали забвению всем известное хрестоматийное изречение Августа Бебеля: если тебя хвалят враги рабочего класса, подумай, какую глупость ты совершил?
В современном рабочем движении молодежь сталкивается с двумя разновидностями ревизионизма: с правым и так называемым «левым».
Правый ревизионизм пытается выхолостить марксистско-ленинское учение, перечеркнуть его революционную сущность, подменить буржуазным реформизмом и тем самым обречь на бездействие прогрессивные силы. Теоретические концепции правого ревизионизма оборачиваются практической деятельностью правооппортунистической социал-демократии, реформистская политика которой способствует сдерживанию революционной инициативы масс, молодежи, мешает марксистским партиям оптимально использовать реальные возможности революционной борьбы и протест молодежи против старого миропорядка. «Оппортунизм, — отмечал В. И. Ленин, — наш главный враг. Оппортунизм в верхах рабочего движения, это — социализм не пролетарский, а буржуазный. Практически доказано, что деятели внутри рабочего движения, принадлежащие к оппортунистическому направлению, — лучшие защитники буржуазии, чем сами буржуа. Без их руководства рабочими буржуазия не смогла бы держаться».[26] Есть все основания считать, что сохранением капиталистической структуры западноевропейские государства обязаны в первую очередь оппортунизму или социал-реформизму и правому ревизионизму как его идеологии.
Надо думать, что приобщение значительного числа молодежи капиталистических стран к правооппортунистическим лозунгам сыграло во всем этом не последнюю роль. Соотношение сил в периоды напряженной классовой борьбы не всегда определяется только силами пролетариата и буржуазии. В. И. Ленин иронизировал по поводу упрощенных взглядов на движущие силы социалистической революции. Он писал: «Должно быть, выстроится в одном месте одно войско и скажет: „мы за социализм“, а в другом другое и скажет: „мы за империализм“ и это будет социальная революция!».[27]
Дезориентацию отдельных групп молодежи в Венгрии, ГДР, Чехословакии, Польше и роль, которую они сыграли в известных событиях, также можно объяснить прежде всего тем, что ревизионизм и правооппортунистические концепции преподносились им не как отголоски моднейших западных буржуазных теорий, а как «истинно марксистские» и преследующие цель улучшения популярного в массах социализма, его совершенствования, его «демократизации», «либерализации» и т. д. и т. п.
«Левый» ревизионизм наносит формированию молодежи не меньший ущерб, нежели правый. Он ориентирует ее на подмену научно обоснованной марксистской линии революционного движения политическим авантюризмом, мелкобуржуазной «ультрареволюционностью», на игнорирование реальных условий классовой борьбы, которое заранее обрекает на неудачи всякое революционное движение. «Левый» ревизионизм — это пренебрежение объективными законами общественного развития, извращение марксистско-ленинской теории пролетарской революции, оголтелый субъективизм и волюнтаризм, сектантство, изоляция авангарда пролетариата от других слоев населения, узкая доктринерская тактика борьбы.
Огромный вред международному рабочему движению причинил «левый» ревизионизм, выступивший в облике троцкизма. Его мелкобуржуазная авантюристическая теоретическая и практическая сущность, сочетание псевдореволюционной фразы и последовательной антиреволюционности, идеи «привнесения революции извне», «теории перманентной революции», отрицания ленинского плана социалистического строительства увлекли в свое время отдельные слои рабочего класса, оторвав их от общего революционного процесса.
В период всеобщего кризиса капитализма интерес к троцкизму как раз и культивируется антикоммунистическими силами, чтобы использовать в своих целях приобщение к политическим движениям новых поколений молодежи, увлеченной чувством протеста против господства монополий, но еще не искушенной в революционной борьбе, — то приобщение, которое чревато, как говорил В. И. Ленин, «повторениями старых ошибок, временным возвратом к устарелым взглядам». Неотроцкизм ныне, хотя и имеет широко распространенную сеть региональных секций и организаций, не приобрел слишком массового характера. Тем не менее его псевдореволюционные фразы в состоянии сбить с толку недостаточно устойчивые элементы молодежи, особенно студенчество. Не случайно троцкизм, пережив не одно разоблачение в политически более зрелых кругах, в том числе и в образе так называемого IV Интернационала, основанного в 1938 году с центром
