— Так сколько ты берешь в день?
Он, прищурившись, взглянул на меня, надув щеки, что выражало, как я думаю, хитроумие, которое никак не вязалось с его простодушной широкой улыбкой.
— Я беру пять медяков в день.
Он взглянул на меня с затаенной надеждой, жуя свою половину свежей хрустящей сдобы. Было понятно, что цена завышена, и если бы я поторговался, мог бы неплохо снизить ее. Но мне импонировала его прямота и уверенность с которой он держался, а также его нежелание воровать особенно. Так что недолго думая, я протянул ему руку.
— Договорились, я Дарий.
— Николас, но все зовут Ник. Просияв еще больше ответил он. — Ты из беженцев?
— Да из них. Вот решил попытать удачи в городе. А ты?
— Да и я тоже, только мы давно уже сюда приехали. Уже шесть зим я тут живу. А ты где ночуешь?
— Я комнату снял в постоялом дворе. Первое время там поживу, там дальше видно будет, а ты где живешь.
— А я в трущобах живу. Улыбнулся он. — Ну что Дарий, куда пойдем, что хочешь узнать?
— Да все хочу. Улыбнулся я, — Ты рассказывай, что знаешь и считаешь важным, а если мне будет непонятно, я спрошу. Но сначала пошли наверное в мастерские, мне нужен кузнец кое-что присмотреть.
Я решил заказать пока были деньги пару зажимов, пинцет и захват. У мейстера Хоннекера не было такого ничего похожего в его чемодане, а я руками не привык работать с ранами. Мало ли, лишним точно не будет. Да прикупить немного трав не мешало бы. Озвучив необходимые мне места, мы двинулись попутно разговаривая. Ник оказался неграмотным уличным ребенком, но на удивление много знающим, он знал почти все мастерские и постоялые дворы в округе. Все рынки и храмы, интересные места, много рассказывал про сам город и чем он живет. Сам он был сиротой, его отец погиб, когда он был маленький, а мама приехав в город заболела, и спустя пару месяцев умерла. Так он и прижился в трущобах, вместе с общиной очередных беженцев, которые там и осели. Он отвел меня в ремесленный квартал, где мы прошли с десяток кузнецов. Мне нужна была специфичная работа. И за нее многие просто не брались, а если брались, ценник был просто конский. Выковать нож размером со свинорез, пожалуйста, каждый мог. А за мелкую и почти ювелирную работу не брались. С трудом, но мы нашли однорукого дедка с протезом из крюка на обрубке руки, который согласился сделать работу, я долго ему объяснял, что именно мне нужно и как нужно сделать. Он чесал своим крюком макушку, хмурился, сдвигая седые брови, и недовольно топорщил опалённую бороду пока не понял, что именно я хочу от него. Срок он выдвинул в две недели, сказав, что он такого не делал ни разу. Заплатив ему задаток в золотой и сказав, чтобы лучше не торопился, а сделал хорошо, мы пошли к травнице.
Ближайшей травницей оказалась старая Велия. Ведьма, как мне сообщил шепотом Ник.
Старая Велия жила на границе нижнего и среднего города, после кожевенных мастерских, прямо возле стены разделявшей средний и нижний город. У нее были самые выгодные цены, хоть ее многие и сторонились. Проходя мимо дубилен, стараясь дышать ртом, и морщась от вони, Ник привел меня к хижине старой травницы. Сам бы я в жизни не нашел ее по этим бесконечным, и абсолютно одинаковым переулкам. Мы пришли к двухэтажному дому с покосившейся оградой, даже сквозь вонь дубилен пробивался запах гнили, грибов, аромат свежих цветов. Сухих трав и кислот. Скошенной травы и ржавчины. Остановились мы у закрытой двери и когда ее распахнув зашли, запах нахлынул на нас волной сбивающей буквально с ног.
Внутри было темно, искусственно темно, из-за плотно зашторенных окон. Освещение было очень грамотно подобранно. Горело два масляных светильника, один на входе, другой в дальнем углу. Когда человек заходил, он оказывался на пятачке света, а в глаза ему бил, слепив с дальнего угла, второй светильник. В то же время, почти все пространство внутри было в полумраке. И пока твои глаза привыкнут к темноте, это давало время хозяйке решить, что делать с пришедшими. И видимо, ее не удовлетворили пришедшие посетители. Потому что, пока я моргал, привыкая к полумраку, из угла раздался сухой скрипящий голос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пошли прочь пока целы, оборванцы. Это не то место, где стоит воровать.
Николаса как ветром сдуло, я только и услышал, как дверь хлопнула.
— А ты что, оглох?
— Нет, я прекрасно все слышу. И я не оборванец. Я пришел не затем, чтобы воровать, мне нужны несколько мазей и кое-какие травы. И да, деньги у меня есть. Справа заметил шевеление в темноте, возле стеллажа с какими-то склянками.
— А ты наглец. Травница вышла наконец из полумрака.
Старая Велия оказалась в близи не самого приятного вида. Высокая, выше среднего роста, худая и сгорбленная видно от тяжелой работы, с впалой грудной клеткой и длинными сухими руками. Старый шрам через все лицо, проходил через глаз. Из-за чего, один глаз был прищурен и заметно косил, а второй наоборот выпучен, и все это венчал большой горбатый нос. И толстая седая коса повязанная платком. Внешность мягко сказать была отталкивающей, что вкупе со сварливым от старости, и сложной жизни характером, делали ее не самым приятным человеком. Не удивительно, что ее все считают ведьмой.
— И что же ты хочешь “купить”?
— Мне нужна мазь от ожогов, так же набор трав приготовления мази для заживления ран. Я проигнорировал издевку.
— Деньги покажи. Она проскрипела, пожевав губами и рассматривая меня. Взяв монеты, она добавила. — Стой тут и ничего не трогай.
Мне же осталось ждать разглядывая убранство. Комната больше напоминала склад в лаборатории. Центральным элементом помещения был длинный стеллаж из железного дерева. На рабочем месте были разложены чернильницы и пергамент. Полки вдоль стен полнились десятками разных баночек с множеством веществ. На стеллаже выстроились различные флаконы, трубки, пипетки и воронки. В колбах и чашах, расставленных по всему залу, происходили какие-то реакции, издающие диссонирующую мелодию кипения и шипения. В углу комнаты стояли небольшой столик на котором лежала стопка старых книг и початая бутылка вина, рядом живописный резной стул с высокой спинкой. Среди разнообразных приборов затесался стеклянный террариум, устланный соломой. Внутри ползали шесть крыс — упитанных, черных и гладких. На стойке возле двери, где я и стоял, лежала массивная толстая книга с потемневшей от времени коже, “Алхимические истины” гласили полустертые буквы на Атрийском. Конечно же, я не удержался что бы не открыть ее.
Она вынесла мне два маленьких мешочка и глиняную баночку.
— Вот, что ты просил. Увидев, что я листаю книгу, разозлилась. — Я же тебе сказала, чтобы ничего не трогал!
Я бережно закрыл эту книгу. С сожалением вздохнув, проведя по ней рукой.
— Простите, я не удержался, очень интересная книга.
— Ты умеешь читать. Она не спрашивала, а утверждала. — Кто твой наставник?
— Мой наставник погиб год назад. Но, он был никчемный пьяница. Меня учил отец, до того как умер.
— И с кем же ты приехал?
— Простите, но я вам не скажу, я вас совсем не знаю, а доверяю вам еще меньше. Теперь наступила моя очередь хмуриться. Хитрая старая карга.
— Первые разумные слова, которые я от тебя услышала. Вот твои покупки. Если еще что понадобится, приходи.
Поблагодарив ее, я взял свой мешочек, увидел, что на выходе табличка висит на двери, что ей нужны помощники. Она явно увидела, что я прочитал ее объявление, но промолчала. Будем иметь в виду, очень уж интересная бабуля. Ник переминался с ноги на ногу возле дома ожидая. Завалил меня вопросами, очень удивился, когда узнал, что я подмастерье лекаря. Лекари тут в Райлегге были нарасхват. Даже целитель была, лечила магией. Но она жила в верхнем городе и служила самому наместнику. И попасть к ней простому человеку было нереально никак. Мне было очень интересно, что за целитель, что она может, да и вообще маги, а так же все, что связанно с ними связанно. Но Николас толком не ничего знал, лишь общие слухи да небылицы. А расспросить больше было некого. Отнеся вещи в комнату, мы пошли просто гулять, он рассказывал все что знал, а я слушал, да глазел по сторонам, запоминая.
