– А кто его не знает? В свое время он был самым известным автором приключенческих романов! Я в детстве обожал его книги! Наверное, прочел их сотни раз!
– Ясно. Тогда, может быть, хотите почитать эти? – Тетя наклонилась и, вытащив еще несколько томиков, положила их на кровать.
– Да они все написаны Германом Уолтерсом! – радостно отметил Гейб. Он чуть нагнулся, чтобы заглянуть в ящик. – Просто не могу поверить! Сколько же их у вас?
– У меня есть все книги, которые он написал.
– И все в первом издании! – воскликнул мужчина, пролистнув пару томиков. – Они отлично сохранились. Да они стоят целое состояние!
– Так, давайте посчитаем. Сорок три, нет сорок четыре книги по отпускной цене в семьдесят пять центов. Это… – Пытаясь справиться с арифметикой, тетя начала выводить цифры в воздухе, воображая, что в руке у нее мел, а перед глазами – грифельная доска.
– Для коллекционера они стоят гораздо больше! Особенно если это полное собрание сочинений Германа Уолтерса! Даже и не думайте продавать их так дешево, тетя Батти! Лучше подарите их!
Тетя забеспокоилась и сконфузилась.
– Да, дорогой, но думаю, что я уже это сделала.
– Что вы имеете в виду? Не понимаю. У вас же по-прежнему есть эти книги…
– Одну полную коллекцию я подарила Мэтью и Сэмюелю, а другую оставила себе. Мальчики в детстве так любили читать! – Тетя улыбнулась, вспоминая.
– Мне тоже нравилось читать, – пробормотал Гейб, листая книги. – Я вырос на этих рассказах, именно из-за них решил посвятить свою жизнь писательскому ремеслу.
– Какое чудесное совпадение! – воскликнула тетя Батти. – Жизнь Германа тоже была посвящена писательству! Вы мне его немного напоминаете.
– Вы знали Германа Уолтерса? – восхищенно спросил Гейб.
– Да, и очень хорошо. На самом деле он написал все эти книги в моем маленьком каменном коттедже у пруда.
Я решила, что пора вмешаться.
– В это немного сложно поверить, тетя Батти. Он был известным писателем и…
– Ух ты! – прерывая меня, вскричал Гейб. – У вас есть книги Бэтси Гибсон! – Мужчина перегнулся через край кровати и перебирал книги в другой коробке. – Я и не знал, что госпожа Гибсон написала так много!
– Да, она написала шестьдесят две книги в моем маленьком коттедже!
– То есть вы хотите сказать, что знали и Бэтси Гибсон? – скептически поинтересовалась я.
– Да, она была моей близкой подругой! Но ты же никому не скажешь об этом, лапочка? Это будет нашим секретом!
Мы с Гейбом в недоумении уставились на тетушку, не зная, верить ли ее словам.
В детстве я прочитала все книги Бэтси Гибсон, какие могла достать. Это были захватывающие истории об отважных девочках, путешествующих в поисках приключений и любви. Обычно во время своих странствий они извлекали для себя полезные уроки. В тот день, когда я сошла с поезда в Дир Спрингсе, я пообещала себе, что буду такой же храброй, как одна из героинь Бэтси Гибсон. Но откуда тетя могла знать этих авторов? Я вспомнила стол в ее доме, такой большой, что занимал половину столовой, огромную пишущую машинку. Я начала перебирать содержимое третьей коробки.
– А что скажете об этих авторах: Джек Лондон, Марк Твен, Чарльз Диккенс? Они тоже написали свои произведения в вашем коттедже? – спросила я, испытующе глядя на тетю Батти.
– Не глупи, лапочка! Я никогда с ними не встречалась!
– А Бэтси Гибсон и Германа Уолтерса вы знали.
– Да, конечно. И очень хорошо. Сказать по правде, мне всегда больше нравился Герман Уолтерс. В его книгах гораздо больше приключений.
Гейб откинулся на подушках и засмеялся.
– Это потрясающе! Ваш коттедж был писательским раем для Германа Уолтерса! С нетерпением жду возможности починить там крышу!
Я запомнила слова Гейба, так неосмотрительно вырвавшиеся у него. А пока что решила не упускать возможности узнать о нем больше.
– Я не могла не заметить, что вы носите с собой пишущую машинку, Гейб. Это весьма странное имущество для бродяги. Говорите, вы писатель?
Его улыбка тут же улетучилась.
Тетя Батти восторженно захлопала в ладоши.
– Так вы писатель?! Великолепно! А что вы пишете?
Было заметно, что мужчине не хотелось отвечать. Но он с таким благоговением переводил взгляд с книги в своих руках на тетю Батти, что в конце концов с неохотой признался:
– Я журналист. Внештатно сотрудничаю с газетой «Чикаго трибьюн» и иногда – с «Сэтедей ивнинг пост».
– А сейчас вы без работы? Или выполняете секретное задание?
– Да, я проводил исследование, тетя Батти. Писал статью о жизни бродяг и обо всех, кто путешествует по стране нелегально.
– Я бы ни за что не догадалась! Вы похожи на настоящего оборванца! С этими космами! И пахнете совсем как бродяга!
– Спасибо, – слабо улыбнулся Гейб. – Я в пути уже довольно давно, и мой рассказ почти закончен. Я возвращался в Чикаго, чтобы передать его редактору, когда произошло несчастье с моей ногой.
– Ну что ж, раз уж вы пока что прикованы к постели, почему бы вам не дописать свой рассказ здесь и не послать его по почте? – предложила тетя Батти. – Я с удовольствием вам помогу! Что вам нужно? Возможно, бумага для пишущей машинки? И, наверное, стол, чтобы печатать, сидя за ним? Мы все устроим, правда, лапочка?
– Наверное, – нехотя отозвалась я.
Тете Батти все представлялось таким простым! Ни мне, ни Гейбу не имело смысла пытаться ее останавливать.
В тот же день она притащила свою огромную великолепную машинку к нам домой. Тетя настаивала, чтобы Гейб печатал именно на ней, ссылаясь на то, что его машинка никуда не годится. Еще тетя Батти принесла бумагу.
Гейб работал всю неделю, насколько хватало сил. Температура у него до сих пор не нормализовалась, и он быстро утомлялся. Часто Гейб прерывал работу и засыпал, но я вновь и вновь слышала, как он печатает, иногда по ночам.
Когда пришло время ехать в город к поверенному, рассказ Гейба был уже окончен. Тетя Батти свернула рукопись, и я взяла ее с собой, чтобы отправить по почте в Чикаго.
* * *
– Вы очутились в непростой ситуации, Элиза.
От первых слов поверенного у меня мороз прошел по коже. Мне не нужны новые неприятности! У меня и так было достаточно бед! И как только Богу пришло в голову свалить на меня еще что-то?
– Вам известно, что ваш свекор спекулировал на рынке сырья? – спросил мистер Уэйкфилд.
– Я была не в курсе его дел. Это как играть на торговой бирже?
– Да, что-то вроде того. Но он спекулировал сельскохозяйственными продуктами, а не акционерным капиталом. К сожалению, торговцы сельхозпродукцией могут потерять гораздо больше средств, чем вложили. В случае с Фрэнком могу сказать, что он проиграл все свои сбережения.
– Значит, у нас совсем нет денег? А как же я смогу выплатить долг мистеру Престону из банка?
Скорбное лицо мистера Уэйкфилда напомнило мне морду унылого пса.
– Мне жаль, но в любом случае деньги должны быть возвращены банку в полном объеме в течение девяноста дней. Иначе владельцами вашего имущества станут банковские кредиторы. Сейчас многие участвуют в аукционах, пытаясь продать имущество за наличные. Но должен предупредить вас: теперь, в период экономической депрессии, цена любого товара и вполовину не соответствует реальной. Это касается не только оборудования, но и цен за акр земли.
Я была настолько потрясена, что даже не смогла заплакать.
– Значит… то есть вы хотите сказать – я разорена? Кроме садов и оборудования, у меня ничего нет?
Прежде чем ответить, мистер Уэйкфилд закрыл глаза. Мне показалось, что он молится.
– Боюсь, Элиза, все намного хуже. Я знаю, что Сэм намеревался отписать ферму вам и вашим детям, но ваш муж умер раньше отца и не оставил завещания. Поэтому законную силу имеет лишь завещание Фрэнка. Вынужден вам сообщить, что Фрэнк завещал все имущество своему старшему сыну Мэтью Уайатту. Поместье перейдет к Сэмюелю, точнее к его семье, лишь в том случае, если Мэтью умрет, не оставив наследника. В завещании Фрэнка никоим образом не упоминается ни о вас, ни о ваших детях. По всей видимости, оно было составлено давно.
– Я не совсем поняла…
– Законным владельцем Садов Уайатта является Мэтью Уайатт. Не вы. Пока Мэтью не откажется от претензий на наследство, мы не можем передать право владения кому-либо еще.
– Мэтью?! Но он же умер, разве нет?
– У меня нет такой информации. Насколько мне известно, Мэтью пошел на военную службу в 1916-м или 1917 году, воевал во Франции, но Фрэнк никогда не упоминал о смерти сына. Кроме того, в церкви висят поминальные списки с именами местных мужчин, погибших на войне, и там нет имени Мэтью Уайатта. Я был уверен, что вам известно, где Мэтью осел после войны, и я смогу с ним связаться.
Я отрицательно покачала головой.
– Ни мой муж, ни его отец никогда о нем не упоминали. Ни единым словом. Я объясняла это их скорбью. Решила, что Мэтью умер и… – Я запнулась, припоминая, что точно так же, безо всяких оснований, предположила о смерти матери.
