Она подняла голову, но посмотрела не на Карму, а на меня, прямо в глаза. И я помню, что подумала тогда: И что ты хочешь от меня ус лышать? И потом, как случается тогда, когда человек приглушает звук телевизора, потому что больше не в силах слушать все эти глупости, я увидела, как она повернулась к нему, потому что я закрылась, я больше ничего не слышала, я больше ее не слушала, я думала: «Если бы ты знала, несчастная девочка, как же мне самой надоело их принимать, эту проклятые тупые таблетки!»
МАЛЬЧИШКИ
Они как девчонки, только покрепче,
Но красоты в них нисколько не меньше,
Они прелестны, когда детишки, —
Мальчишки.
Их в голубое всегда наряжают,
Волосы коротко им подстригают,
Их одевают в смешные штанишки —
Мальчишки.
Мамы вскармливают их с любовью,
Очень надеясь на то, что вскоре
Они вернут ее им, и с лишком, —
Мальчишки.
Припев
Мой кроха, мой милый малыш,
Мой сладкий любимый крепыш.
Я закутываю его в слова,
Я схожу по нему с ума.
Они повсюду сеют хаос,
Ломают все, что им попалось,
Когда бегут за мячом вприпрыжку, —
Мальчишки.
Им не сидится и не лежится,
С ними покой нам только снится,
Летают и прыгают, как зайчишки, —
Мальчишки.
С потом и кровью мы их растим,
Учим всему, выбиваясь из сил,
Но они ненавидят уроки и книжки —
Мальчишки.
Припев
Мой сладкий растущий малыш,
Мой милый любимый крепыш.
Однако школа ему не мила,
И это сводит меня с ума.
Отдав им всю свою любовь,
Обнять хотим мы их, – и вновь
Они нас оттолкнут, глупышки, —
Мальчишки.
Чего им хочется – нам не понять,
Почему они морщатся, злятся, грубят?
Порой они такие дурачишки, —
Мальчишки.
Спросим их: «Зачем ты это сделал?»
Потупив взор, они солгут умело,
Вопросов наших их злит излишек —
Мальчишек.
Припев
Мой сладкий огромный малыш.
Мой милый любимый крепыш.
Хорошая взбучка ему бы нужна,
Ребенок сводит меня с ума.
Поцеловать их не дотянуться,
Только их шеи мы можем коснуться.
Они становятся все выше —
Мальчишки.
Целыми днями они на диване,
Вокруг грязь и хаос, они же в нирване.
Прибить их хочется, и даже слишком, —
Мальчишки.
Они начинают гулять по ночам,
Пьют, жгут петарды и здесь, и там
Наши прыщавые шалунишки —
Мальчишки.
Припев
Он мне безумно нравится
Мой милый верзила красавец,
Но он бросает на ветер слова,
И это сводит меня с ума.
Байки и шлемы себе покупают,
Сутками где-то они пропадают,
В дом наш приводят странных людишек
Мальчишки.
Они сходят с ума от ягодиц,
Баб, телок, женщин, девиц,
А иногда от ягодиц парнишек —
Мальчишки.
А мы дрожим и надеемся только,
Что они не выбросят жизнь на помойку
Из-за какой-нибудь глупой бабищи —
Наши мальчишки.
Припев
Он совсем еще невинный —
Мой мальчик маленький любимый.
Вдруг его соблазнит какая-нибудь кума
И сведет его с ума?!
Если нам повезет, они замуж возьмут
Красавицу милую, добрую, ту,
Что полна иллюзий из книжек, —
Наши мальчишки.
Когда они решат переселиться,
Мы поймем, что перевернули страницу,
Мы потеряли их – и как жить дальше?
Мальчишек наших.
И вот прекрасный день настал:
«Мамулечка, я папой стал!»
И мы ответим: мир так устроен,
Мальчик мой.
Припев
Он стал настоящим мужчиной,
Мой милый огромный малыш.
Не зря растила его я Как сумасшедшая.
…А потом к нам придет она,
С кругами под глазами, с растрепанными волосами,
Смертельно уставшая, скажет тогда:
«Я не могу, он мне надоел,
Плачет все время, а тут заболел,
Он перепачкал все мои блузы,
Кто ж знал, что дети – такая обуза?
Я хотела у вас спросить:
Как своего вы умели растить?»
Мы ее впустим в дом,
Малыша сморит сном.
Мы ей скажем: «Дай соску ему,
Мальчугану твоему».
Они как девчонки, только покрепче,
Но красоты в них нисколько не меньше,
А когда маленькие, они большие милашки —
Мальчишки.
Ты будешь в синее их наряжать,
Будешь волосы им подстригать,
Будешь им покупать штанишки —
Мальчишкам.
Ты будешь закармливать их любовью
И кетчупом, зная, что вскоре
Они тебе это вернут, и с лишком, —
Твои мальчишки.
Припев
А это маленькое чудо твое
В объятиях задушим мы вдвоем
Как сумасшедшие, как сумасшедшие,
Как сумасшедшие.
СРЕДА (Адажио) [20]
РАЗРЕШЕНИЕ
Всегда обращай внимание
на то, что они говорят,
входя в кабинет.
Карма протянул руку пациентке и бархатным голосом, наблюдая за мной краем глаза, спросил:
– Здравствуйте, мадам! Вы не против, если наш интерн, доктор Этвуд, будет присутствовать на консультации?
Она посмотрела на него, потом на меня, потом снова на него:
– Почему бы и нет?
Она опустила глаза и, избегая наших взглядов, пожала плечами:
– Мне все равно.
Она улыбнулась:
– Конечно, никаких проблем.
Она равнодушно покачала головой:
– Как хотите. Я к этому уже привыкла.
Она посмотрела мне прямо в глаза:
– Девушке ведь нужно учиться.
Она посмотрела на Карму, поколебалась и, наконец, сказала:
– Да, но не во время осмотра.
Она долго молчала, затем вздохнула и сказала:
– То есть…
– Вы не обязаны, вы же знаете.
– Правда?
– Конечно. Поэтому я вас и спрашиваю. Ваше согласие необходимо. Если вы не хотите, доктор Этвуд подождет в коридоре.
– Тогда я бы предпочла, чтобы на консультации присутствовали только вы.
*
Я это ненавижу.
Ненавижу, что он их постоянно об этом спрашивает, ненавижу тон, которым он задает этот вопрос. Ненавижу то, как они отвечают или не отвечают. А больше всего я ненавижу долю секунды, когда он останавливается на пороге двери, чтобы задать этот проклятый вопрос, и когда мне приходится ждать, пока она примет решение, внимательно на меня посмотрев или не посмотрев вовсе, подумав некоторое время или же ответив машинально. Я ненавижу это мгновение, когда стою в ожидании своей участи – обрадуются ли мне, примут ли, смирятся ли со мной или от меня откажутся?
*
– Тогда я бы предпочла, чтобы на консультации присутствовали только вы.
Вскользь взглянув на меня и как-то странно улыбнувшись, она добавила: «Сожалею», а Карма сказал: «Никаких проблем», впустил ее в кабинет и закрыл за собой дверь.
Дверь захлопнулась перед самым моим носом, и я почувствовала себя обманутой и униженной.
Неужели этой бабе есть что от меня скрывать? Что настолько уж важного и интимного она может сказать этому типу, чтобы это могло оправдать мое изгнание? Неужели она думает, что мне есть дело до ее ягодиц и прочих прелестей?
Неужели она думает, что я неспособна забыть все, что она будет рассказывать и до чего мне нет ну никакого дела? Все, что меня интересует – да и это еще не факт, – так это ее симптоматика, история болезни, зуд или жжение, или у-меня-болит-здесь, или у-меня-болит-там, месячные идут как-то странно, почему они в этом месяце приходили два раза, симптомы, которые она подсунет ему под нос, и решение, которое он ей даст: Это не страшно, это пройдет… или для ее микоза-вагинита-болей-кровотечений все же требуется лечение… Все эти вопросы, в которых нет ничего интересного, но которые так их занимают и на которые необходимо дать простые ответы, чтобы они нас этим не допекали, чтобы наконец можно было перейти к серьезным вещам.
Я знаю, я должна поблагодарить ее за то, что она отказалась от моего присутствия, у меня и без того ощущение, что я зря теряю время, что задыхаюсь на этом дефиле жалоб, стонов, сетований и причитаний, что небольшая передышка даже пойдет мне на пользу, пока он обволакивает ее своими медовыми речами и осуществляет наложение рук.
Если только не…
Что означала эта улыбка? Она смеялась надо мной? Или же эта улыбка предназначалась ему? Может быть, ее смущение и нерешительность, ее удивленный взгляд были всего лишь маскарадом, цель которого – ввести меня в заблуждение? А он, это его «Вы не обязаны», может быть, было частью сайнеты [21] , постановки, призванной заставить меня поверить, что он соблюдает протокол и уважает пациентку, в то время как на самом деле все было предусмотрено, ее улыбка «Сожалею» – это игра, уловка, они в заговоре, они подготовились, а я, как дура, растерялась, но я знаю, что происходит, понимаю, что они затеяли, чем хотят заняться за дверью наедине.
Она положит сумку на кресло, затем повернется к нему и станет развязывать пояс плаща, а он подойдет вплотную, засунет руки под плащ, обнимет ее за талию, а она положит руки на него, как будто чтобы оттолкнуть, закроет глаза, поднимет лицо к нему, приоткроет губы, чтобы что-то сказать, но в этот момент он прикоснется к ним, ущипнет их и проглотит, а затем запустит свой язык, обшарит ее рот и едва не задушит ее, а она, несмотря на внезапность его действий, положит руки на затылок этого мерзавца, и ее язык вытолкнет его и скользнет в его рот, их языки станут биться друг о друга, как на дуэли, как Андре и Ноэль на балконе театра в «Скарамуше», и, все еще крепко держа его голову, она почувствует, что он роется у нее под плащом, тянет за блузу, скользит горячими руками по ее спине, бедрам, ягодицам и снова по спине, потом его руки поднимутся к застежке бюстгальтера, расстегнут ее и освободят мои груди, он перенесет руку вперед, сожмет в ладони ее левую грудь, как всегда это делал, и сожмет другой рукой мою правую ягодицу, моя рука опустится вниз и расстегнет его пояс, другая рука отпустит его затылок, а наши языки все еще будут бороться, и пока нельзя…
