class="p">8
В таверне у Ричарда
Animi nostri sunt inimici nostri.
«Наши чувства являются нашими врагами».
Вскоре мы втроем сидели в самом темном углу таверны.
На самом деле таверна Ричарда представляла собой целый комплекс из нескольких домиков-гостиниц. На первом этаже каждого был расположен зал для еды и увеселений, выше находились спальни. Здесь отдыхала публика всех сортов, потому что это было самое крупное заведение на Рассветном тракте – таверна виднелась издалека, а для уставших путников зачастую именно это являлось главным показателем успеха.
Сам Ричард – кошкоглавый толстяк в расшитом алом халате, приехавший из пустынь Иджикаяна – славился тем, что каждый вечер величаво обходил свои владения, дом за домом, что-то гортанно урча и подергивая ушами с кисточками. Сегодня мы уже успели лицезреть это зрелище: томный кот, плавно рассекающий толпу постояльцев… И потом так же гордо исчезающий во тьме.
Мне кажется, Ричард в такие моменты чувствует себя примой столичной оперы. Возможно, ради таких моментов он и живет.
Сейчас зал был забит посетителями, официанты так и сновали туда-сюда, как серебристые рыбки. Остро пахло жареным луком и копчеными осьминогами, симпатичная барменша щедро наливала всем сливовое вино из прозрачного кувшина. Сквозь стекло было видно, как буро-лиловые плоды болтаются там, сталкиваясь и медленно расплываясь по сторонам.
Мокки Бакоа, нимало не смущаясь людей вокруг, протирал и полировал многочисленные отмычки, разложенные на столе длинным рядом. Раненую руку вора уже подлатал знахарь-пилигрим, и теперь Бакоа ловко крутил острые щупы между пальцами.
Я проводила ревизию магических свитков, купленных по дороге в таверну, а Талвани объяснял, что он хотел украсть в замке Льовезов. И зачем.
– Как я уже рассказал Джеремии, я артефактор. И сейчас я работаю над одним проектом, для которого мне не хватает пары вещей. Ради этих вещей я и приехал в Пик Грёз. Одна из них – древняя статуэтка пэйярту, которая хранится в родовом склепе замка Льовезов.
– Пэйярту? – проворчал Мокки Бакоа. – Это миленькая беленькая лисичка?
– Этот безжалостный белый лис, – со смешком поправил Талвани, потом кивнул мне: – Мы с тобой сегодня видели его изображение на воротах.
– Да, я помню.
– Прекрасно. Собственно, я хочу украсть статуэтку из замка.
– Почему не купить? – вскинула бровь я.
– Так у меня же есть вы, замечательные воры. К чему тогда лишние траты? – Талвани широко улыбнулся и, откинувшись на спинку стула, самодовольно отхлебнул вина.
Мокки аж притормозил в полировке: так и замер с тряпочкой в руке, и лишь опасно прищурил глаза, глядя на Тилваса исподлобья. Я тоже была слегка удивлена такой бессовестностью благородного господина.
– Сгорел сарай, гори и хата? – Я флегматично глотнула вина.
– Да, гулять так гулять, – так же поговоркой беспечно ответил аристократ.
– Гхм. С каждой твоей репликой я всё больше понимаю тех, кто заказал твое убийство. Может, мы им зря мешаем?
– Джерри, учитывая, сколько денег пообещал мне аристократишка, мы можем просто сами потом заказать его тем же Алым, – подумав, хрипло хмыкнул Бакоа. – А пока… Признаться, мне нравится такой настрой, – и он, отложив отмычку, одобрительно поднял чашу с вином. – Единственное, меня напрягают подобные совпадения. Как бы нам убедиться в том, что ты не врешь, Тилвас? И что все это – не одна большая подстава?
– Я клянусь, что это не подстава.
– Очень смешно. С каких пор клятва незнакомца чего-то стоит? Только не вздумай оправдываться голубой кровью. Почему у тебя, кстати, не синие волосы, если ты знатный шэрхен?
– Моя мать из Шолоха. Ее гены оказались сильнее.
– А. А ведь ты из угасшего рода. Значит ли это, что вся твоя семья мертва?
– Мокки! – воскликнула я, пораженная его бестактностью.
Но Тилвас ответил.
– Насколько я знаю, – он пожал плечами, – мои отец и матушка здравствуют где-то в Лесном королевстве. А вот все, кто жил здесь, в Шэрхенмисте – да, мертвы. Ты хочешь знать подробности, вор?
В последние слова артефактора, произнесенные безупречно светским тоном, неожиданно прокралась настолько горькая нотка, что волосы встали дыбом у меня на загривке. По таверне будто пронесся холодок нехорошей смерти. Мокки, не моргая, медленно покачал головой и вернулся к полировке. Какое-то время мы молчали.
Потом Бакоа хлопнул ладонью по столу:
– Вернемся к насущным делам. В замке мы разделимся. Я достану колье, а вы вдвоем развлекайтесь в склепе.
– Даже так? – Тилвас удивленно вскинул брови. – Я думал, я пойду за статуэткой один. Неужели ты не будешь ревновать ко мне свою Джеремию?
Я пнула Тилваса ногой под столом. Лицо Мокки застыло.
– С чего бы я должен ее ревновать?
– Вас двоих явно связывает нечто большее, чем ваша, с позволения сказать, профессия. Я имею в виду: едва ли такой человек, как ты, вор, по первому щелчку рванул бы через полстраны на сложную кражу ради случайной коллеги, да еще и оставив своих ребят в непростой ситуации. И на «просто друзей» вы не похожи. Откуда такая близость?
– Тилвас, – тихо, с угрозой сказала я.
– Что? Я просто хочу знать, почему этот псих так с тобой носится.
– Я с ней не ношусь, – процедил Бакоа.
– Вас связывает общая тайна? Ты ее личный телохранитель? Или все куда банальнее: вы просто спите друг с другом – на постоянной основе или так, для развлечения, по выходным?
Мокки вцепился в края стола так, что, казалось, был готов перевернуть его. Лицо вора побледнело.
– Радуйся, аристократишка, что у меня сегодня мирное настроение, – сузив глаза, наконец отчеканил он. – Что касается Джеремии Барк: она для меня никто. Мне на нее плевать. Я всегда делаю только то, что мне выгодно, ясно?
Мокки залпом допил вино, с грохотом поставил бокал на стол и, поднявшись, пошел через зал к скрипящей винтовой лестнице – и наверх, в свою комнату. Я вспыхнула, с неудовольствием понимая, что глаза у меня защипало от обиды.
Тилвас Талвани сидел как ни в чем не бывало.
– Что ты творишь вообще?! – рявкнула я.
Он задумчиво пожал плечами:
– Оцениваю вашу с вором эмоциональную беззащитность. Надо же знать, с кем иду на дело.
Я замахнулась ножом и резко воткнула его в стол между раскрытых пальцев руки артефактора, лежащей возле тарелки.
– Э-э, – сказал проходящий мимо официант, но подробнее комментировать не рискнул.
Талвани только моргнул.
– Беззащитность идет в задницу, – раздельно сказала я, поднимаясь и тоже направляясь к лестнице.
* * *
Я уже ложилась спать, когда в мой номер постучались.
Тот же стук, что до ужина. Я проигнорировала его, лишь накрыла голову подушкой,
