Через минуту на полу валялись разбросанные вперемешку платье, рубашка, штаны и чулки. Легор, освободив от одежды женщину и раздевшись сам, застыл на какой-то миг, любуясь прекрасным силуэтом её обнажённого тела цвета кофе с молоком. Почувствовав его восхищённый взгляд, Налина приоткрыла глаза, призывно изогнулась, лёжа на боку и протянула к нему руку.
— Иди ко мне, — прошептала она, проводя рукой по его бедру от колена к поясу.
Не в силах сдерживаться более, Легор упал на неё сверху, крепко обнял левой рукой, а правой сдавил ей грудь. С губ её сорвался хриплый стон и, обхватив его голову руками, она впилась ему в губы долгим страстным поцелуем. Потом отпустила и, проводя ему по спине своими лёгкими пальчиками, заставила дрожать всё его тело от неистового желания обладать этой женщиной. Не переставая ласкать её шею и грудь руками и языком, Легор уложил подругу на спину, осторожно, одними пальцами, раздвинул бёдра и, оказавшись вблизи от заветного места, немедля вошёл в неё сильным глубоким движением. Закусив губу, Налина впилась острыми коготками в плечи мужчины, глухо застонала и всем своим горячим телом страстно выгнулась ему навстречу…
День над Бархозой постепенно угасал. Солнце клонилось к западу, уже почти коснувшись своей нижней кромкой ленивых океанских волн. Вечерние сверчки всё громче заводили свою каждодневную звонкую песню. Длинные тени протянулись от одной стороны улицы до другой. В комнате заметно потемнело.
Голова уставшей от нескольких часов непрерывной любви женщины покоилась на груди Легора. Он, боясь её потревожить, не шевелился. Оба находились в состоянии полусна, отдыхая и наслаждаясь ощущением близости истомлённого жаркого тела любимого человека. Лёгкий вечерний бриз, набежавший с моря, впорхнул в окно и, скользнув по их горячим телам, умчался прочь.
Налина подняла голову и посмотрела ему в глаза.
— Когда у тебя отходит корабль?
— После заката.
— Тебе надо собираться… пора…
— Да, — вздохнул он, — пора…
— Так не хочется вставать…
— Мне тоже… надо…
— Да… надо…
Она села на краю кровати и подняла с пола чулок. Прикрыв глаза, он сквозь ресницы смотрел, как она одевается. Потом рывком сел на кровати позади неё и крепко обнял.
— Налина, милая моя Амазонка, — сказал он, целуя её в шею, — ты просто чудо, как хороша! Мне… мне будет очень не хватать тебя…
Она мягко обернулась и, легко поцеловав его в губы, сказала:
— Не надо говорить так, как будто ты прощаешься со мной навеки.
— Ты знаешь, я не хочу с тобой вообще прощаться. Но, как я уже говорил, ни кто не знает, что ждёт его завтра…
— Милый мой! Я уже столько раз провожала мужчину, чтоб никогда его больше не увидеть, что дальше, чем до того момента, пока его корабль не выйдет за Дозорный остров, я уже и не загадываю… Но, всё же… пообещай хотя бы не забывать меня.
— Помнить о тебе я буду всегда, — серьёзно ответил он, — вскоре ты сама поймёшь, что я имел ввиду, когда говорил о невозможности твёрдо обещать вернуться.
За это время Налина уже полностью оделась и завязала пояс на платье. Подойдя к кровати, она наклонилась к нему, поцеловала в губы и улыбнулась:
— Поднимайся, лежебока! Тебе на самом деле уже пора собираться. А не то опоздаешь к отходу корабля. Я спущусь вниз, пришлю к тебе Марицу с ужином. А заодно пусть приберёт, что осталось после обеда. Поторопись! — и скрылась за дверью.
Легор вздохнул, с сожалением покосился на дверь, потянулся и сел на кровати.
Когда в дверь постучалась Марица, он уже был почти полностью одет. Оставалось только натянуть сапоги. Служанка внесла поднос с обжаренной в масле курицей, овощным рагу и нарезанной в тарелку зеленью. Там же стоял и кувшин с холодным пивом. Поставив всё это на стол, она собрала на поднос остатки от обеда и молча вышла из комнаты. У Легора сложилось впечатление, что она явно чем-то обижена. Поразмышляв над этим с минуту, он махнул рукой и торопливо принялся поглощать принесённую еду. Времени и в самом деле оставалось в обрез.
Когда Легор со своим чемоданчиком в одной руке и мешком с вещами — в другой, спустился в барный зал, Налина ждала его внизу, возле лестницы. У ног её стояла небольшая корзинка, прикрытая сверху чистой салфеткой. Зал уже наполовину заполнился посетителями, и они старались вести себя так, чтобы не слишком привлекать к себе внимание окружающих.
— Ну, вот и всё, — сказал он, — мне пора…
— Удачной дороги, — сказала она, — осторожнее там…
— Угу, — кивнул он, — я постараюсь… спасибо за всё…
— Я буду ждать, — тихо напомнила она.
— Я буду помнить об этом.
— Постарайся вернуться.
— Я постараюсь, — повторил он.
Они ещё немного помолчали, не зная, что сказать и что сделать.
— Ну… я — пошёл, — сказал он.
— Да, — кивнула она, — удачной дороги.
Он повернулся к двери.
— Подожди! — окликнула она.
— Что? — обернулся он
— Вот, возьми, — она подняла с пола корзинку, — я тут тебе на дорогу немного собрала. Телятина отваренная, колбаса, сыр, хлеб. Фрукты тоже положила. И вино! Очень хорошее. Держи.
Легор улыбнулся, взял у неё из рук корзинку, потом наклонился и поцеловал её в щеку.
— Спасибо, милая моя Амазонка, — тихо шепнул он. Потом резко повернулся, вышел за дверь и, не оглядываясь, пошёл вниз, к причалам.
Налина вышла вслед за ним и долго смотрела, как он идёт по улице. До тех пор, пока Легор не скрылся за поворотом.
К середине весны остров Бархоза стал вдруг похож на растревоженный муравейник. Пираты, давно привыкшие к определённому укладу жизни, были выбиты из него невероятными, с их точки зрения, событиями.
Все капитаны, как сговорившись, начали вдруг набирать в экипажи и абордажные команды гораздо больше людей, чем раньше. И к тому же решили применять к своим командам повышенные требования. Вместо того чтобы дать им спокойно отдохнуть на берегу после рейда, начали проводить ежедневные тренировки боя на саблях, стрельбе из пистолетов и мушкетов. Канониров заставляли стрелять точнее и перезаряжать орудия быстрее. И, самое главное, обучали они не тому, как вести бой на корабле, а тому, как это делается на земле! Пираты учились воевать в городе, в поле, в лесу. Для канониров ради этого даже снимали пушки с кораблей, и переносили на берег! А один из ближайших людей Командора набрал целую сотню бойцов (две недели отбирал, с каждым лично беседовал!), поселил на ферме за городом и (виданное ли дело!) целыми днями учит их на лошадях скакать, биться на саблях и стрелять из пистолетов, не слезая с лошади!
