От размышлений Мию отвлёк громкий восторженный крик: проходящий мимо мальчуган остановился и с каким-то восторгом начал смотреть на ярла. Пацан, поймав на себе взгляд Сигурда, покраснел, но всё же не растерялся и спросил:
— Это Вы — ярл Сигурд?
— Я, всё верно, — тёмно-серые, с хищными жёлто-зелёными прожилками, глаза викинга в этом момент засияли каким-то мягким и ласковым светом. — Говори, чего хотел.
— Мой отец... — опустил голову мальчишка. — Мой отец погиб во время разграбления Бремерхафена, но его соратники принесли нам с матушкой много серебра и шкур. Мама сказала, что этого хватит на то, чтобы прожить безбедно несколько зим, а папа смотрит на меня из небесных чертогов Вальхаллы.
— Твоя матушка права, — погладил сильной рукой он подростка по жёсткой копне непослушных рыжих волос. — Погибнуть на поле боя — величайшая честь и слава для викинга! Твой отец сейчас пирует со всеотцом Одином и его бессмертным воинством да валькириями, мечтая, что однажды грозным витязем вырастешь и ты. А пока — возьми это.
Произнеся эти слова, Сигурд достал из своего кожаного кошелька серебряную монету и протянул её ошарашенному мальчугану:
— Отдай это маме, скажи, что подарок от ярла. Пусть купит себе красивую тёплую шаль, а тебе — самых дорогих сладких пряников и деревянный меч, чтобы ты совершенствовался в фехтовании и воплотил мечты отца в реальность!
Довольный ребёнок поклонился ярлу и, зажав деньги в ладошке, побежал в сторону дома, вскоре он скрылся где-то между мрачными деревянными стенами похожих как две капли воды друг на друга зданий.
Признаться честно, Мия была изумлена, что этот жестокий варвар может быть таким добрым, любящим и человечным. В эти редкие минуты сквозь его звериный фасад пробивался какой-то внутренний свет, как бывает это с солнечными лучами во время пасмурной погоды.
* * * * *
Солнце ярко освещало шумную гавань столицы Хордагарда, когда ярл и его спутница пробирались сквозь оживлённую толпу к местному рынку, куда более скромному, чем в том же Эгерсунне.
Выкрики торговцев, запах свежевыловленной рыбы и многочисленные прилавки с товарами на любой вкус вызвали в Мие целую гамму чувств: было тут и детское, непосредственное любопытство, и желание потрогать своими руками каждую безделушку, попробовать каждое угощение.... и воспоминание о роковом дне, когда на рынке Эгерсунна Сигурд сначала следил за ней, а затем пришёл с оружием и соратниками в жилище Варди и похитил её оттуда.
Интересно, как там старая Ингеборга? Всё ещё горюет или уже оправилась от очередной своей потери?
Устроив пленнице подобие экскурсии, Сигурд с гордостью показывал спутнице на разные шатры, говорил, где можно купить тот или иной заморский товар, кто чем торгует и сколько лет держит свою лавку. Казалось, что мужчина лично знает каждого из местных купцов и то, благодаря чему они зарабатывают на жизнь.
Так они миновали ряды с едой, оружием и предметами быта, оказавшись в той части базара, где продавались украшения и одежда. Глаза германской невольницы расширились от удивления, когда она увидела множество меховых накидок из шкурок горностая, массивные серебряные цепи, янтарные ожерелья и вырезанные из экзотического нефрита фигурки животных.
А вот сам ярл среди множества прилавков заметил магазинчик одного ювелира. Старый Магнус встретил пару с радушной улыбкой и открыл для правителя ту часть своих творений, что были сокрыты от глаз прочих посетителей в потрёпанном временем старинном сундуке.
— Выбирай. Выбирай то, что хочешь — но только одно, — обратился к девушке викинг.
Среди множества искусных украшений Мия заметила прекрасную золотую розу и тотчас же прикоснулась к ней своими тонкими, дрожащими от волнения пальцами. Нежные лепестки, выполненные из соединённых друг с другом тончайших пластин драгоценного металла, переливались в лучах солнца, отлитый из этого же материала стебель до мельчайшей подробности напоминал настоящее растение — у него были и листья, и...
— Шипы, — попытался предупредить Мию ярл, но она, заворожённая красотой этого творения рук мастера, и сама не поняла, как наткнулась подушечкой указательного пальца на одну из острых золотых колючек и поранилась.
Девушка стиснула зубы, на что темноволосый викинг моментально отреагировал: он оторвал кусок ткани от рукава рубахи и перевязал кровоточащую рану невольницы. Магнус же, кивнув красавице, прервал тишину следующими словами:
— Эта роза — поистине шедевр, величайшее моё творение, достойное самого прекрасного цветка на земле — избранницы нашего ярла.
Сердце Мии предательски забилось от комплимента, однако одновременно с этим рабыня ощутила и какое-то граничащее с паникой волнение. Кем она приходилась Сигурду? Избранницей, наложницей, простой пленницей, рабыней — ни один из этих вариантов не казался девушке подходящим и не описывал их странных отношений.
— В следующий раз, голубушка, не забывайте, что даже у самой прекрасной розы есть шипы, — дал совет Мие ювелир, что бережно завернул золотое изделие в отрез из шёлка и положил в богато украшенную шкатулку.
Властелин Хордаланна, благодарный ювелиру за его мастерство и неустанное внимание к деталям, отплатил Магнусу горстью серебряных монет и посмотрел на девушку. Лицо её сверкало от счастья. Неужели ей так понравился подарок? Или она просто сильно скучает по утопающим в зелени садам с изящными цветами и их сладким ароматом?
Увы, если в его краю зверобоев и может вырасти какая-то роза, то только созданная умелыми руками ювелира — все прочие погибнут от морозов или же не найдут пропитания в бесплодной и каменистой, промёрзшей на локоть в глубину почве.
Сигурд, ещё раз посмотрев на счастливую пленницу, как-то нехорошо улыбнулся.
После завоевания Эгерсунна он обязательно продолжит свой план по покорению этой девчонки. Раз из-за неё впустую было потрачено стоящее целое состояние зелье-афродизиак из новгородских земель, то эффекта полного подчинения и безудержного желания целикому отдаться ему правитель добьётся по-другому.
Постепенно, шаг за шагом, как вода точит камень, он подберётся к германской рабыне, заставит её влюбиться в себя, возжелать его плоти и дождётся момента, когда она сама приплывёт в его руки.
И в минуту, когда эта девушка будет стоять перед ним на коленях, красная от слёз и желания, умоляющая о том, чтобы он наконец-то вошёл в неё и избавил от мук сладострасных фантазий... в этот самый момент он будет упиваться своей властью словно самым дорогим и восхитительным из вин.
— Мммм?
Внезапно Мия, что отвлеклась от своих дум, коснулась его плеча и показала на линию горизонта: там среди серых волн северного моря показался одинокий драккар, парус судна украшала трёхпалая рука, вписанная в окружность.
— Инг, тщеславный калека, — помотал головой, коварно улыбаясь, Сигурд. — Настолько мнишь себя важным, что даже приказал мастерам геральдики придумать себе собственное знамя. Твоя гордыня обязательно тебя погубит — но только после того, как ты сослужишь мне свою службу и поможешь завоевать весь Ругаланн с Эгерсунном в придачу!
Смех ярла Хордаланна стал громче, он словно не обращал никакого внимания на стоящую рядом, шокированную и растерянную спутницу.
Приближался вечер, и солнце готовилось утонуть в тёмных морских волнах. Но до этого дневное светило расплескало по небесам и водной глади, в которой как в зеркале отражалась лазурная вышина, сотни разноцветных брызг алого, золотого, медового оттенков.
Как пожаром горел закатный час, так же пылало в груди Сигурда предвкушение от его грядущих свершений. Казалось, оставалось лишь протянуть сильную, закалённую в сражениях руку — и взять своё. Мия заметила этот беспрекословно уверенный в себе, жестокий и одновременно притягивающий своей властностью взгляд, и всё её естество содрогнулось от палитры таких разных и противоречивых чувств.
Что принесут им вестники, отправленные Ингом Трёхпалым? И сможет ли несчастная германская рабыня воспользоваться визитом гостей из Ругаланна и вернуться в дом старой Ингеборги?
