едва не угробил Лин, на которой всё держалось. Как похитил Илайю, чтобы отобрать у неё консоль. По твоей сраной милости, когда разразился апокалипсис, здесь не было командира, никто не был готов…
— Заткнись! — оборвала меня девчонка, которой я не знал. Рыжая, невысокая, с большими возмущёнными глазами. — Это ты всё это сделал!
Я ничего не мог с собой поделать. Я начал смеяться.
Если бы эта рыжая знала, насколько она права…
Сквозь пелену обуявшего меня истерического веселья я видел, как оскалился Ликрам, как все подняли оружие, как приготовились к схватке Хирург и Илайя.
А ещё увидел, как из-за шахты показался Спайди. На спине у него искрилось нечто. Как будто бы Спайди был мультяшным роботом-пауком, которому только что засадили в спину из гранатомёта, и теперь там всё коротит.
Но вот искре́ние поплыло, отделилось от паука и оказалось анфалом.
Оба замерли оценивая обстановку.
— Ладно! — оборвал я сам себя, и веселье улетучилось. — Не собираюсь тратить силы на херню. Слушать внимательно, говорю один раз. Скоро сюда ворвётся Чёрная Гниль. Вперёд она пошлёт своих тварей. Возможно, будет сильный ветер, что-нибудь ещё в этом духе. Ваша задача — убивать тварей. Драться как в последний раз. Не прятаться по палатам, как вы только что делали, а — драться! Принципиально важный момент, не перепутайте. Хирург остаётся с вами. Если у вас есть хоть капля мозгов на толпу — вы его не тронете, он, как боец, стоит вас всех, вместе взятых, и он — на вашей стороне. А мы с Илайей уходим. И если вы доживёте до тех пор, когда мы вернёмся… Что ж, о дальнейшем вы будете рассказывать внукам.
Я двинулся к анфалу, и передо мной расступились.
Их замешательства хватило, чтобы пропустить ещё и Илайю, а потом послышалось:
— Эй!
Я продолжал идти, вглядываясь в анфала.
— Эй, ты!
Ещё шаг, и вдруг из груди выскочил окровавленный наконечник стрелы.
— Ты чё, сука, крутой, что ли?!
Я машинально потрогал наконечник и сделал ещё пару шагов.
Ощущение — как будто влепили мощный подзатыльник, аж искры из глаз.
И — наконечник стрелы из середины лба.
Ноги подкосились, я упал на колени. Илайя схватила меня за руку. Наверное, что-то говорила, но звуки ушли из моей реальности.
Оставался лишь анфал, на которого я смотрел, не отрывая глаз. И он смотрел на меня. Мерцание рвало мои привязки к реальности, бросало в бесконечное путешествие.
Смерть — это совсем не страшно, смерть — это свобода, возможность расправить крылья, о которых раньше не подозревал. И как же это глупо — согласиться служить кому-то после смерти, продать свободу за… за что? За чужую мечту, которая останется чужой, сколь бы ни была благородной?..
Акт 2
Кассиопея считала, что ее дочь Андромеда красивее нереид. За это Нептун потребовал, чтобы Андромеду, дочь Кефея, выставили на растерзание морскому чудовищу. Когда ее выставили, там появился Персей, летевший, как говорят, с помощью сандалий Меркурия, и освободил ее от опасности. Когда он собирался увезти ее с собой, Кефей, ее отец, вместе с Агенором, невестой которого она была, тайно задумали убить Персея. А он, узнав об этом, показал им голову Горгоны и все они, потеряв человеческий облик, стали каменными.
Гигин. Мифы
12. Преступления
— Крейз, это я. Открой глаза, посмотри на меня.
Будь это чей-то ещё голос — я бы, наверное, от него отпрянул. Но к её голосу я потянулся всем существом. Она — светлая, она — добрая, она — мой личный ангел, как назвали бы её люди.
— Алеф… — Я открыл глаза и не сразу, но сумел сфокусироваться на ней.
Она всхлипнула и запястьем вытерла слёзы.
— Я думала, ты не вернёшься…
— Я — вернусь.
Привстал, подняв голову с её коленей.
Я находился в концентраторе-утилизаторе. Илайя сидела тут же, она быстрее пришла в себя.
Блаженны нищие духом
— Ты достал ключ? — рубанул по ушам голос Ликрама.
Этого, другого Ликрама, который ни в чём не уступал своему тёзке.
Я повернул голову, нашёл его взглядом.
— Да.
— Прекрасно. Отдай его мне.
— Ты молодец, Виллар, — мягко сказала Дальми. — Мы гордимся тобой.
Я встал с помощью Алеф и, опираясь на неё, сошёл с платформы.
Ликрам вытянул руку.
Я пару секунд смотрел ему в глаза, перебирая варианты.
— Виллар, — подал голос Гистон, — у тебя нет выбора, ты же понимаешь.
— Ага, — сказал я.
— Твоя война не имеет никакого смысла. Ты уже её проиграл. Позволь нам сохранить то, что есть.
— Тех миров, за которые ты бьёшься, не существует, — подхватила Дальми. — Они развеются, как миражи, коими и являются, и ты о них забудешь. Теперь ясно, ты слишком чувствителен, чтобы быть созидателем. Мы найдём для тебя другое занятие, другой способ служить Общему Делу.
— Да, — шепнул я, и у меня в руке возник картридж.
Алеф напряглась.
— Мы сдаёмся, — сказал я ей. — Нам не победить, а значит, нет смысла и начинать. Я ошибся. Прости.
Её глаза широко раскрылись и смотрели на меня, пытаясь отыскать подвох. Но подвоха не было. Виллар ошибся, и сейчас он сдавался. И Ликрам забрал из его рук ключ.
— Отлично, работаем, — сказал Ликрам и подошёл к пульту. — Гистон. Вам лучше идти на «Персей». Наблюдайте. Если всё пройдёт хорошо — дайте отбой «Персефоне», не нужно сбивать Кета с толку окончательно.
— Мы можем забрать ребят? — спросила Дальми.
— Нет, эти двое пока остаются здесь, — сказал Ликрам.
Он вставил картридж в разъём на пульте и тут же нажал на бледно-жёлтую кнопку.
Вот так просто и буднично. Ни тебе торжественной музыки, ни тебе особенного ощущения в груди… Просто — конструкция полетела в пасть к Кету. Вся, целиком. Не было уже времени кидать миры по очереди, ведь даже время докорма прошло. Оставалось лишь скинуть всё, что есть, и молиться.
Но нет, я — почувствовал. Миг спустя после того, как кнопка вернулась в исходное положение, я ощутил, как что-то ушло из меня.
Задохнулся, схватился за сердце, согнулся пополам.
— Что? Что с тобой? — засуетилась Алеф.
Её ладонь легла на мою, вцепившуюся в левую половину грудной клетки. Между её пальцами и моими засветилось маленькое солнышко. Алеф пыталась
