Но внутри, наверное, все сломано, и пользоваться брат им уже не сможет. Лежа на траве с этими старыми наклейками от игры «Майнкрафт», комп выглядел тоскливо.
Какое-то время все смотрели на этот компьютер, кто-то даже сфотографировал, а потом все разошлись по домам. Положа руку на сердце, всем полегчало. Только не Фрэнку. Он в отчаянии. Когда он вернулся в дом, я попыталась ему посочувствовать, а он даже не смог ответить.
По-моему, он в шоке. Весь вечер не разговаривал. Мама безжалостно празднует победу, а папа, наверное, просто радуется, что не пострадала машина.
Я во все это лезть не хочу, но одно мне интересно. Означает ли это, что Линус больше не будет приходить?
МОЕ БЕЗМЯТЕЖНОЕ ЛЮБЯЩЕЕ СЕМЕЙСТВО – РАСШИФРОВКА ФИЛЬМАИНТЕРЬЕР. РОУЗВУД-КЛОУЗ, 5. ДЕНЬ
МАМА сидит на кухне с чашкой кофе, смотрит прямо в камеру.
МАМА:
Я поступила правильно. Ну да, немного экстремально. Но иногда крайние меры необходимы, всех это шокирует, но потом говорят: «Ничего себе. Ты была очень отважна и смотрела далеко вперед».
Молчание.
МАМА:
Ну, я же знаю, что поступила правильно. И да, сейчас у нас ситуация напряженная, но все наладится. Фрэнк, конечно, отнесся плохо, он, разумеется, сердится, а чего я еще ожидала?
Молчание.
МАМА:
Ну да, я не ждала, что все будет так плохо. Честно говоря. Но мы переживем.
Мама поднимает чашку, потом ставит обратно, так и не отпив.
МАМА:
Когда у тебя дети, Одри, это не то чтобы праздник каждый день. Приходится принимать непростые решения и придерживаться их. Так что да, с Фрэнком на данный момент трудно. Но знаешь что? Когда-нибудь он скажет мне спасибо.
Молчание.
МАМА:
Ну, может быть, скажет.
Молчание.
МАМА:
Ладно, благодарность – это маловероятно. Но суть в том, что я мать. А матери не сбегают, когда все трудно.
Камера наезжает на мамин «Блэкберри» и выхватывает строку поиска в Гугле:
Курортный отдых для одиноких женщин без детей
Мама поспешно прикрывает телефон рукой.
МАМА:
Это ничего не значит.
Фрэнк теперь не разговаривает. Ни с кем.
Вообще-то мне безмолвный брат весьма нравится. Дома стало так тихо. Но мама нервничает. Она даже поговорила с его школьным учителем, но тот, по ее словам, оказался «бесполезен! Даже хуже, чем бесполезен! Ему якобы кажется, что у Фрэнка «все в порядке» и что надо «оставить его в покое». Отлично! Оставить в покое!» (Об этом я знаю, потому что оказалась рядом с ее комнатой, когда она рассказывала об этом папе.)
Сегодня он сидит за ужином и ест энчилады, ни на кого не глядя, смотрит перед собой, как зомби. Когда кто-нибудь из родителей его о чем-нибудь спрашивает, типа «Сделал ли ты уроки» и «Что сегодня было в школе?», Фрэнк лишь фыркает, либо закатывает глаза, либо вообще никак не реагирует.
У меня сегодня настроения болтать тоже нет, так что за столом не очень оживленно. Более того, когда из игровой появляется Феликс в пижаме с тракторами, все мы испытываем облегчение.
– Я уроки не сделал, – обеспокоенно говорит он. – Уроки, мама.
У него в руках какая-то прозрачная папка с листком бумаги.
– Боже мой! – восклицает мама.
– Уроки? – удивляется папа. – У четырехлетки?
– Да уж, – вздыхает мама, – безумие. – Она достает из папки отксеренный листок бумаги с заголовком: «За что мы любим друг друга». Под ним Феликс нарисовал, полагаю, наш портрет. По крайней мере, там пять существ. Мама как будто беременная, папа похож на гнома. У меня башка размером с булавочную головку, а еще двадцать очень больших круглых пальцев. Но в остальном, знаете ли, довольно похоже.
– При помощи родственников заполните поля, – читает мама. – Например, мы любим друг друга, потому что можно обниматься. – Она берет ручку. – Ладно, что писать? Феликс, что ты любишь в нашей семье?
– Пиццу, – немедленно отвечает он.
– Пиццу нельзя писать.
– Пиццу! – ревет Феликс. – Я люблю пиццу!
– Но я не могу написать, что мы любим друг друга за пиццу.
– А мне кажется, что очень хороший ответ на вопрос, – говорит папа, пожимая плечами.
– Я напишу. – Фрэнк вдруг хватает листок, и мы все изумленно смотрим на него.
Он заговорил! Он достает из кармана черную ручку и пишет, рассказывая вслух:
– Мы любим друг друга потому, что уважаем интересы друг друга, если у кого-то есть любимое хобби, все это понимают и не портят его вещи. А, хотя нет.
– Фрэнк, это писать нельзя, – резко говорит мама.
Хотя поздновато, поскольку он уже написал. Черным по белому.
– Прекрасно. – Она сурово смотрит на Фрэнка. – Теперь ты испортил братову страницу с домашним заданием.
– Я сказал правду. – Он тоже зло смотрит на нее. – Тебе не осилить правду.
– «Несколько хороших парней»[7], – немедленно реагирует папа. – И не знал, что ты их смотрел.
– Ютюб. – Фрэнк встает и направляется к посудомоечной машине.
– Ну, прекрасно. – Мама в полном бешенстве. – Теперь сдать не сможем. Придется объясняться через электронную зачетку. «Уважаемая миссис Лейси, к сожалению, домашнюю работу Феликса… что?
– Съели крысы? – предлагаю я.
– Она неприменима к семейству Тернеров, поскольку им чужда сама концепция любви за исключением личной выгоды, – высокопарно говорит Фрэнк из-под раковины.
Потом он, ссутулившись, выходит из кухни, а мама с папой переглядываются.
– Мальчику нужно завести хобби, – бормочет мама. – Зря мы позволили ему бросить виолончель.
– Нет, только не виолончель, – встревоженно отвечает папа. – Мне кажется, это в прошлом.
– Я и не предлагаю виолончель! – рявкает мама. – Но что-то же нужно. Чем подростки в наше время занимаются?
– Разным всяким, – говорит папа, пожав плечами. – Олимпийские медали завоевывают, в Гарвард поступают, создают интернет-компании, играют главные роли в блокбастерах… – Через мгновение он мрачно смолкает.
– Медаль ему необязательна, – твердо говорит мама. – Надо просто чем-то интересоваться. Может, гитара? – Лицо у нее загорается. – На ней он еще сможет играть? Будете устраивать джемы вместе в гараже!
– Мы один раз уже устраивали. – Папа кривится. – Помнишь? Вышло плохо… но можно еще раз попробовать! – быстро исправляется он, посмотрев на маму. – Отличная идея! Устроим джем-сейшен. Отец и сын. Поиграем на гитарке, возьмем пивка… то есть не пивка, – поспешно говорит он, когда мама открывает рот. – Никакого пивка.
– Он должен записаться в волонтеры! – с неожиданной решимостью объявляет мама. – Вот это он сможет. Стать волонтером.
Начинает мерцать экран ее телефона, мама смотрит, а потом, увидев там что-то, поднимает взгляд.
– Ой, Крис, – настороженно говорит она. – Скажи Одри о… – И она делает такое странное движение губами.
О чем?
– А, – отвечает папа. – Об этом. Да.
– Что такое? – Я смотрю то на нее, то на него. – О чем сказать?
– Да ничего такого, любимая, – продолжает папа таким умиротворяющим тоном, который намекает, что там явно что-то такое. – Ничего такого. Просто адвокатам снова надо с тобой пообщаться.
И у меня сердце в пятки уходит. Адвокаты.
МОЕ БЕЗМЯТЕЖНОЕ ЛЮБЯЩЕЕ СЕМЕЙСТВО – РАСШИФРОВКА ФИЛЬМАИНТЕРЬЕР. РОУЗВУД-КЛОУЗ, 5. ДЕНЬ
ПАПА работает с какими-то бумагами за кухонным столом. Камера приближается.
ОДРИ (за кадром):
Привет.
ПАПА:
Привет, дорогая. Ты все еще берешь интервью? Ну давай. Жизнь звездного бухгалтера Криса Тернера и вокруг него.
ОДРИ (за кадром):
Ты же не звездный бухгалтер.
Папа занимает оборонительную позицию.
ПАПА:
Ну ладно, я бухгалтер в нескольких фирмах среднего размера, и одна из них работает в сфере СМИ. Мне дают билеты на концерты.
ОДРИ (за кадром):
Я знаю.
ПАПА:
И мы все общались с ребятами из сериала «Единственный путь – это Эссекс», помнишь? На акции «Дети в беде»?[8]
ОДРИ (за кадром):
Пап, не переживай. По-моему, у тебя классная работа. А сейчас ты чем занят?
Папа прикрывает бумаги, как-то задергавшись.
ПАПА:
Ничего особенного.
ОДРИ (за кадром):
Что там у тебя? Это со мной связано? Пап, что за тема с адвокатами? Мне еще что-то делать придется?
ПАПА:
Нет. Ничего. Ничего такого. Просто ерундовая встреча.
ОДРИ (за кадром):
Встречи – это не ерундово.
