на свои руки и пощупал уши — а вдруг начали меняться?
— Все может быть, — пожал плечами Далий. — Если вам от этого полегчает, считайте, что здесь живут существа со своими странностями, особенностями и причудами.
— Мне вовсе не легчает. — Ханет и наклонился, чтобы подуть на чай. — Почему нам ничего толком не говорят? Что все-таки от нас надо-то, а? Как именно мы должны служить ограм? Ну не это же самое…
— Трудно сказать. Развлекать, заниматься домом, распоряжаться слугами, ну а может и это, как ты выразился, самое… Полагаю, мы все узнаем со временем. Важно, что за свои прихоти огры очень щедро платят, не так ли? К тому же, мы все здесь по своей воле, — еще раз напомнил Далий.
— Кроме Паоло, — заметил Нейтан, прежде чем Ханет успел открыть рот и сказать, что брать плату за «это самое» вовсе не годится для того, кто считает себя мужчиной, но Далий прыснул, Нейтан рассмеялся, а за ними невольно рассмеялся и он.
Разумеется, смеяться над чужой бедой было нехорошо, но Паоло ухитрился настроить против себя всех и больше ему никто не сочувствовал. Сразу после приезда луриец высказал недовольство скромностью комнат, а после попытался уговорить Оската поселить его вместе с Нейтаном и Далием, которых считал себе ровней, несмотря на их вопиющие недостатки. Именно так он и заявил во всеуслышание, после чего Далий и Нейтан ответили решительным «нет», предпочтя общество Ханета. В результате Паоло поселили вместе с Гарретом и Эваном, чем все трое оказались страшно недовольны. Зато, ко всеобщему удивлению, Паоло довольно спокойно отнесся к тому, как их муштровали весь день торговцы. Возможно, он просто не желал давать другим лишний повод смеяться над собой, но это ему не помогло. Нидинцы не преминули высказать предположение, что некоторым лурийцам просто нравится одеваться в бабские тряпки и вести себя, словно продажная девка. Тут уж и Паоло не остался в долгу, ответив, что нидинцам, всю жизнь расхаживающим в юбках, вообще не следовало бы жаловаться. Дело опять едва не кончилось дракой, но Оскат вмешался и на этот раз, пообещав продать всех троих по дешевке самым бедным ограм.
— Как вы думаете, пропустят его на а-ук-ци-он? — спросил Ханет и с трудом сдержал довольную улыбку, впервые правильно произнеся трудное слово.
— Он ведь все еще здесь, — сказал Нейтан. — Может быть, наш лурийский друг понял, наконец, что никуда уже не денется, или эти артмы сбили с него спесь своими ледяными взглядами и каверзными вопросами. Как вспомню их, так в дрожь бросает! Бр-р-р!
Демонстративно содрогнувшись, он сделал несколько глотков чая и продолжал:
— Даже во время экзаменов в Академии самые строгие профессора из меня так душу не вынимали!
Далий согласно кивнул:
— Да, это и в самом деле походило на экзамен. Но он уже позади, завтра начнутся торги. Жаль, что нам нельзя выходить из гостиницы. Прогулка по городу могла бы отвлечь нас.
— Прогуляться я бы не отказался, — расправившись с лепешкой, заявил Нейтан. — Мы ведь так толком и не видели это Запопье. Много ли разглядишь в щелку между шторами?
— Повидаем еще. Не станут же огры держать нас взаперти, — без особой уверенности произнес Ханет.
В дверь постучали, и в комнату просунул голову Гаррет.
— Можно к вам?
— Заходи, конечно! — приветливо улыбнулся Далий. — Мы как раз чай пьем. Хочешь, пошлем слугу за горячими лепешками?
— Нет уж, благодарствую! — ответил Гаррет, войдя в комнату и закрыв за собой дверь. — И так от этих зеленых образин в дрожь всякий раз бросает.
Слуги-огры, работающие в гостинице, были не такими огромными, как огры-стражницы, они старались во всем помогать постояльцам, но зачастую проявляли чрезмерное усердие, и юноши, предпочитали справляться со всем своими силами. А кое-кто попросту побаивался чересчур рьяных помощниц.
— Ну, перестань, они не такие уж страшные, хотя красавицами их, конечно, трудно назвать, — заметил Далий. — И вовсе они не зеленые. Я бы сказал, темно-оливковые.
Гаррет с мрачным видом плюхнулся на свободный стул.
— Да пускай хоть желтые в красную крапинку…
— Ты чего смурной такой, аль стряслось что? — спросил Ханет.
— Стряслось, да еще как! Всё эти остроухие гады из совета или как это там называется? Отправили они Эвана в какую-то там школу для этих самых, для гзартм! Словечко — язык сломаешь! Сказали, мол, нету ему еще даже четырнадцати, а потому никак невозможно сейчас его продать, слишком, мол, молод. Посмотрели на него сквозь эти свои разноцветные гляделки и все — сразу поняли, что совсем он сопляк. Так-то вот! Несо… как там это, словечко заковыристое такое…
— Несовершеннолетний, — подсказал Далий.
— Вот точно так, совершенно не того, не вышел летами, короче!
Нейтан понимающе кивнул.
— Я так и думал, что монокли у них не для красоты.
Далий сердобольно пододвинул Гаррету свою тарелку с лепешкой.
— Постарайся не расстраиваться и взглянуть на это иначе. Во-первых, его не отправили домой. Во-вторых, ему будет проще, чем нам, если его обучат в специальной школе. А в-третьих, мне кажется, что обученного здешним премудростям гзартму будут продавать дороже.
— Дороже-то дороже, но, небось, не нашей семье пойдут эти денежки, — хмурясь, возразил Гаррет, принимаясь за лепешку. — Тьфу, какая же все-таки гадость, а? Неужто нас не могут кормить получше? Ладно… Знаете, я вот уверен, что школа эта самая заберет себе то, что потратит на обучение Эвана.
— Эти лепешки полезны для желудка и хорошо утоляют голод, — наставительно произнес Далий.
— Ага, то-то ты свою не стал есть! — ухмыльнулся Ханет.
— Думаю, Гаррет прав, — вмешался Нейтан. — Сомневаюсь, что огры или эмрисы занимаются благотворительностью. Однако любопытно, почему именно эмрисы, а не огры решают судьбу тех, кого сюда привезли?
— Возможно, эти эмрисы находятся здесь на особом положении? — предположил Далий. — Они ведь тоже древние, и огры могут к ним относиться с уважением и доверием, хоть они и мужчины.
— А почему это «хоть»? — удивился Ханет.
— Ох, ну как тебе объяснить? У них же тут, наверняка матриархат…
— Матриа… что?
— Матриархат. Общественный строй, при котором правят женщины. У нас, людей, в древности тоже такое бывало. Когда глава рода мать, понимаешь?
— У нас в семье опосля смерти отца тоже матушка главная, — буркнул Ханет. Далий был, конечно, хороший, но говорил иногда так, словно он, Ханет, совсем дурень! — Вот и тут: своих мужиков нет, значится, женщины всем и заправляют, чего ж тут для разумения сложного! И у нас на севере бывали женщины-конунги, кои могли любому мужику хвоста накрутить еще как!
— К слову, в Некрополии наследование престола происходит по крови, а не по полу. Первым
