По вечерам они играли в шахматы, но Ольга лишь один раз сумела сыграть вничью: тягаться со своим новым другом ей оказалось не по плечу. Пустынник же в такие моменты становился самим собой. Сосредоточенно глядя на доску, он больше не выглядел холодным и бесстрастным, глаза становились выразительнее, и пусть они отражают только работу мысли — это уже что-то. Ольге Пустынник таким нравился всё сильнее. Выше среднего роста, худощавый, с умным, слегка вытянутым лицом и серыми глазами, даже немного грациозный, он воплощал в себе также и многие положительные моральные качества, в том числе надёжность, железные нервы и уравновешенный характер, которые девушка очень ценила. Несмотря на не слишком впечатляющую комплекцию, сталкер силён и быстр, с каменными на ощупь мышцами. А что глаза пока способны выражать только два состояния души — страсть и сосредоточенность — это ничего страшного. Может быть, так будет даже проще управлять им.
Заметила Рысь и ещё одну деталь. Пустынник моментально напяливал маску, как только разговор касался людей, вообще и в частности. Мораль, поступки, проблемы как всего человечества, так и конкретных его представителей, включая и их двоих — вот те темы, на которые он общался неохотно, с каменным лицом, отделываясь короткими фразами вроде «да», «нет», «не знаю» и тому подобными. Словно боялся чем-то что-то выдать.
Ольгу это немного беспокоило — такая реакция сильно стопорила психологическую обработку Пустынника, внося при этом неизвестный фактор. Человеку свойственно бояться всего непонятного, и странность сталкера вызывала у Рыси чувство дискомфорта.
Ранним утром четвёртого дня издалека донёсся пронзительный вой. Рысь, моментально проснувшись, прислушалась, приподняв голову с груди Пустынника.
— Это сирена, — сказал тот. Вой его тоже разбудил.
— Что за сирена?
— Меня так зовут на встречу. В город мало кто рискует заходить.
Он выбрался из спальника и начал торопливо одеваться. Ольга села и спросила:
— Можно я пойду с тобой?
— Зачем? Спи дальше.
— Не люблю оставаться тут одна, — улыбнулась она, — страшновато самой, без тебя.
— Одевайся, только быстро.
Снег скрипел под ногами, мороз щипал лицо. Около минус пятнадцати. А жаль. Вчера днём было всего минус три или четыре. Ольга собиралась и сегодня побродить по городу, поискать приятные безделушки, может быть, пару сохранившихся книжек, ну и всё ценное, что ещё может попасться. В тёплую погоду это такое приятное занятие, но в холодную превратится в работу.
Хотя мороз значения не имеет — Пустынника вызывают на разговор. Приближается переломный момент, ведь если ей не удастся удержать его от похода — пиши пропало.
— А ты не задумывался, что вот так очень просто попасть в засаду? — будто невзначай, спросила Ольга, — ты ведь не знаешь, кто крутит ручку сирены.
— Меня уже пытались таким образом поймать и ограбить, — ответил тот, затем достал из кобуры пистолет, маленький «ругер» двадцать второго калибра, и отдал девушке: — возьми на всякий случай.
Она сунула оружие в карман:
— И что было дальше?
Лицо Пустынника приняло непроницаемое выражение:
— Они погибли.
Пистолет значил для Ольги намного больше, чем мог бы подумать сталкер. Это уже не просто оружие, а знак доверия.
Они подошли к крайним домам. Вдалеке на пригорке стояли сани с впряженным в них однорогим быком, рядом две человеческие фигуры.
— Они из Университета, я знаю их, — Пустынник двинулся к ним.
Ольга шла сзади, ступая по его следам: снег неглубокий, но поспевать за размашистой энергичной походкой сталкера все равно непросто.
Посыльные из университета остановились в пятистах метрах на небольшом пригорке: отсюда они хорошо могли видеть, кто и откуда к ним идёт. И, как и предполагала Рысь, присутствие посторонней особы женского пола их удивило. Удивило и совсем не обрадовало.
— Здорово, Пустынник, — сказал посыльный, невысокий бородатый человек в хорошей, дорогой шубе. Второй, прикидываясь просто извозчиком, курил в сторонке.
Ольга мысленно хмыкнула: извозчикам не по карману табак. Конспиратор хренов.
— Здорово, — ответил сталкер, а Рысь молча приподняла руку в приветственном жесте.
— Есть разговор, — сказал посыльный.
— Я слушаю.
Повисло непродолжительное молчание.
— Не для посторонних ушей, — сказал бородач.
— Не тебе решать.
Это было сказано холодно и бесстрастно.
— Ну конечно, быку понятно, что не мне, — насмешливо ответил посыльный, — я просто делаю, что мне говорят. Шеф сказал — чтоб без посторонних…
— Ложь. Игнатий Петрович не говорил тебе этого, потому что он давно знает — я прихожу один, и не мог предвидеть, что это когда-нибудь изменится.
— Да, верно, — согласился бородач, — но я точно знаю, он будет недоволен, если я…
— Знаю. Тогда почему бы тебе не съездить обратно и не получить разрешение говорить при посторонних? — Пустынник оставался абсолютно невозмутим и спокоен.
— Э-э-э, дружище, что на тебя нашло?
— Ничего. Абсолютно ничего. Я просто не собираюсь стоять тут вечно. Говори или уезжай.
Посыльный некоторое время колебался, затем сказал:
— Новый заказ есть, только не совсем обычный…
— Ясно. Я отказываюсь.
Это стало сюрпризом для всех: и для бородача, замершего с открытым ртом, и для извозчика, который был вовсе не извозчиком, забывшего пыхтеть трубкой, и даже для самой Ольги. Она готовилась горячо убеждать Пустынника никуда не идти, а тот, оказывается, уже и сам принял такое решение.
— То есть, как это ты отказываешься?! — опешил посыльной.
— А разве у меня нет такого права? — спокойно возразил Пустынник.
— Ну… есть конечно, но… — бородач выглядел крайне растерянным, — а почему ты отказываешься-то?
— Просто потому что не хочу никуда идти.
— Понятно… патроны тебе, значит, не нужны? — хитро прищурился посыльный.
— Нет.
— Игнатий Петрович будет очень расстроен, — сказал, помолчав посыльный.
— Сожалею. Это всё?
— Да, всё. Я, конечно, мелкая сошка и в его дела не лезу, но думаю, что больше курьеров с продовольствием не будет, — безразличным тоном заявил бородач и демонстративно направился к саням.
— Ничего страшного, мы обойдёмся.
Мы. Могла ли Ольга когда-нибудь подумать, что такое простое слово — местоимение множественного числа — будет таким сладким для её слуха? Мы. В этом коротком слове уместилось очень многое.
Пустынник и Рысь молча смотрели, как сани разворачиваются в обратный путь.
— Передайте, пожалуйста, Игнатию Петровичу привет от Ольги, — крикнула вдогонку девушка.
— Он тебя знает? — насторожился бородач.
— Знает. Если вдруг спросит, от какой, скажите — от той самой Ольги. Он поймёт.
Глава 5. Университет
— Вот мы и дома, почитай, — весело крикнул курьер назад.
Охранники весело засвистели: в наступающих сумерках на горизонте отчётливо виднелись огни Университета — самого большого оплота цивилизации на сотни километров вокруг.
Два дня бешеной гонки по мёрзлой степи изрядно вымотали Макса, а ведь охрана, курьер и мнемоник вот так вот круглый год катаются. Они, конечно, народ привычный, но, тем не менее, это занятие не для слабаков — ездить экспрессом.
Так или иначе, но он у цели. Город на десять тысяч жителей, раньше называвшийся Вологда, а теперь просто Университет — по своей главной достопримечательности. Именно тут базировался единственный научный и обучающий центр на добрых семьсот с лишком километров вокруг. Ближайший населённый пункт сопоставимого размаха — Метрополия, он же в прошлом Киров — находился далеко на востоке, ещё дальше, чем разрушенная Метеоритом Москва.
Помимо оплота науки и технологий, в Университете также расположились крупнейший торговый узел и километры теплиц, которые не только кормили население Университета, но и на экспорт оставалось. Так что всё необходимое снаряжение и припасы для своего последнего рейда Макс найдёт тут без труда и по умеренной цене. Лишь бы только найти нужный контракт — это важней всего.
Въезд в город охранялся: шестеро солдат, пулемёт «Кедр», караулка с неизвестным количеством бойцов внутри.
Часовой пропустил караван, ни о чём не спросив: он наверняка знал в лицо курьера, и остальных тоже, скорей всего.
Город залит светом, даже несмотря на то, что ещё только ранние сумерки. Тут никто не экономит электричество, да и зачем, если на крыше каждого обитаемого здания — ветровой генератор? Электроэнергия обогревает и освещает каждый дом и каждую теплицу, благодаря чему Университет можно по праву назвать самым благополучным и развитым поселением на многие километры вокруг. Желающих жить здесь всегда с избытком, но руководство не особо спешит принимать пришлых: ртов и своих хватает. Если ты можешь быть полезен — для тебя найдётся койка и паёк. Нет — извиняй, делай тут свои дела, если есть, и проваливай.
