— Абсолютно верно, — соглашается Элизабет. — И у нас есть свои собственные вопросы. Почему бы вам не пригласить нас внутрь? Мы можем устроить старую добрую «терку» и все объяснить.
— Ты когда-нибудь стреляла из пистолета? — спрашивает Дом, указывая на сумочку Элизабет.
— Конкретно из этого нет, он чистый, — уточняет Элизабет. — Я вам не какой-нибудь любитель.
— Ты работаешь на Конни Джонсон, да? Наверное, ее бабушка или что-то в этом роде? Чего она хочет?
— Конни — просто наша приятельница, — отвечает Ибрагим.
— Но не моя, — говорит Рон, — если честно.
— Она хочет убить Рона, — поясняет Джойс.
Дом смотрит на Рона и кивает.
— Почему-то я не удивлен. Ну и в чем же дело? Что вам нужно? Мне следует о вас беспокоиться или я могу заняться своими делами?
— Вы почувствуете облегчение, узнав, насколько все просто, — говорит Элизабет. — Мы ищем человека, убившего нашего друга.
— Окей, — кивает Дом. — Кто ваш друг?
— Калдеш Шарма.
Теперь Дом качает головой:
— Никогда о нем не слышал.
— Но вы были в его магазине сразу после Рождества, — говорит Джойс. — Возможно, вы не помните? Антикварный магазин. В Брайтоне.
— Нет, — отвечает Дом.
— Его убили поздно вечером 27 декабря, — продолжает Элизабет. — Теперь вы понимаете, почему мы подумали, что вы можете быть в этом замешаны?
Дом снова качает головой:
— Никогда о нем не слышал, никогда не был в его магазине, никогда его не убивал. Однако сочувствую вашей потере.
— Вы нашли героин? — спрашивает Ибрагим. — Когда обыскивали его магазин? А что, если в данный момент он находится у вас на складе?
— У тебя богатое воображение, — хмыкает Дом. — Отдаю тебе должное.
— Но вы, конечно, слыхали о Калдеше, — говорит Элизабет. — Даже дурак бы это понял по вашему виду, когда мы упомянули его имя. И у нас есть довольно веские доказательства того, что вы посещали его магазин.
— Доказательства?
— Ничего такого, что могло бы иметь значение на суде, — отмахивается она. — Не паникуйте.
— Короче, единственный вопрос, который у нас остался, — говорит Рон, — это ты его убил?
— Вот зачем мы приехали сюда, — кивает Джойс.
— Просто посмотреть, что мы можем здесь увидеть, — добавляет Ибрагим. — И провести день на свежем воздухе, конечно.
— Ждите здесь, — велит Дом, после чего отходит к своей машине.
Джойс наблюдает, как Дом Холт роется в багажнике «Рейнджровера».
— Он кажется довольно милым. Для торговца героином.
— Опа! — говорит Рон, глядя мимо Джойс.
Дом Холт возвращается с клюшкой для гольфа, одновременно вынимая большой нож из своего идеально пошитого пальто. Затем он кивает банде.
— Просто для уточнения: у вас есть страховка на машину?
— Никогда не приобретал, — отвечает Рон. — Они только сосут деньги.
— Не понимаю, Рон, как можно жить без страховки, — изумляется Ибрагим, и Рон пожимает плечами. — Как, черт возьми, ты спишь?
— Короче, так, — заявляет Дом. — Сейчас я проколю вам шины и разобью ветровое стекло. Так что вам, скорее всего, понадобится некоторая помощь.
— Возможно, есть смысл обсудить… — начинает Ибрагим, но Дом уже приседает и прокалывает правое переднее колесо.
— Я не могу допустить, чтобы вы висели у меня на хвосте целый день. Но примерно через милю отсюда по дороге есть автомастерская, — говорит он, вставая. — Я дам вам их номер, кто-нибудь приедет оттуда и вас выручит.
— Спасибо, — отвечает Джойс. — Что бы мы без вас делали?
— И если когда-нибудь я увижу вас снова, последствия будут неприятнее, — предупреждает Дом.
— Знаете, все это наводит меня на мысль, что именно вы убили Калдеша Шарму, — заключает Элизабет.
Дом пожимает плечами.
— Мне как-то начхать. Здесь мое рабочее место, и я не люблю, когда меня беспокоят. Особенно, если это кокни-фанат «Вест Хэма», который слишком скуп, чтобы платить за страховку; торговец кокаином, тусующийся с Конни Джонсон; старушка, слишком напуганная, чтобы выстрелить из пистолета, и Джойс. Я не убивал вашего приятеля, но, если вы продолжите лезть туда, где вам не рады, я убью вас.
Он опять приседает.
— Старушка, слишком напуганная, чтобы выстрелить из пистолета? — переспрашивает Элизабет, когда очередное колесо с шипением сдувается. — Это мы еще посмотрим.
— Я так понял: вы не в курсе, куда делся героин? — произносит Дом, уперев руки в бока и переводя дыхание от напряжения. — Если вы что-то знаете, лучше скажите мне.
Среди банды воцаряется молчание.
— Ты ошибаешься насчет страховки, — говорит наконец Рон. — Денег больше экономится, если…
Однако остальная часть его речи заглушается грохотом ветрового стекла, которое ливерпулец разбивает сразу в нескольких местах при помощи клюшки для гольфа и врожденной злобы.
Несколько дальше по дороге курьер на мотоцикле покупает бургер в придорожной закусочной и наблюдает за ними.
Глава 18
Тут вот какое дело: гораздо легче, когда тебя допрашивает полиция, чем другой преступник. Митча Максвелла много раз допрашивала полиция, но их ресурсы и возможности ограничены. Все пишется на пленку, рядом сидит оплаченный с лихвой адвокат, качая головой в ответ на вопросы, и по закону вам обязаны предоставить чашку чая.
При этом не имеет значения, что́ вы совершили: подожгли фабрику, похитили делового партнера, запустили беспилотник с травкой в тюрьму, — и неважно, какие у них имеются доказательства. «Вы согласны, что на этой записи с камер видеонаблюдения видно, как вы, мистер Максвелл, убегаете с места происшествия с канистрой из-под бензина?» — и можно спокойно сидеть и отвечать: «Без комментариев» — всякий раз, когда возникает пауза, и ждать хоть целые сутки, пока не отпустят на волю.
Конечно, допрос в полиции способен доставить известные неудобства. Возможно, вы планировали сыграть партию в гольф с сыновьями, а может, вам нужно забрать полный чемодан денег из туалета автосервиса. Но до тех пор пока вы не сглупите (а Митч Максвелл далеко не глупый человек), никто не сможет вас ни в чем обвинить.
Таким образом, Митч — хотя в идеале он желал бы вообще не подвергаться допросам — предпочитал, чтобы его допрашивала полиция, а не налоговик, журналист или, скажем, хороший друг и деловой партнер Лука Буттачи, который в данный момент занят тем, что разбивает очередной бильярдный кий о голову Митча.
— Если ты мне лжешь, — орет Лука после того, как кий разлетается на щепки от удара, — я тебя убью!
Митча и раньше много раз били. Всё в порядке. Это больно, конечно, но он будет жить. Если бы Лука был настроен серьезно, то воспользовался бы бейсбольной битой.
— Лука, дружище… — пытается сказать Митч.
— Пропала партия героина на сто тысяч, а я до сих пор для тебя дружище? — кричит Лука, швыряя остатками кия в бетонную стену.
Митч в очередной раз задается вопросом о том, где они находятся. Хорошая у Луки тут обстановка: просторное, явно звуконепроницаемое помещение, с бильярдным столом в углу и множеством сломанных киев. Строго говоря, Лука позволяет себе вольность. Митч уже немолод для такого обращения. Кроме того, хотя Лука в бизнесе чуть дольше и Митч согласен с его опасениями, но они оба владеют домами с бассейнами, теннисными кортами и конюшнями. И знаете что? Это равняет.
К тому же Лука осведомлен об их проблемах не хуже, чем Митч. Такие проблемы влияют на них обоих.
Обычно они соблюдают четкое разделение труда. Митч выполняет тяжелую работу по ввозу наркотиков в страну. Лука выполняет тяжелую работу по их распространению внутри страны. И ни одному из них не следует знать подробности дел друг друга.
Для взаимодействия существует крайне простой, но чрезвычайно ответственный механизм. Детали, конечно, меняются, но обычно все сводится к следующему: кто-то, кому доверяет Митч, относит терракотовую шкатулку, доверху наполненную героином, в антикварный магазин, после чего на следующий день кто-то, кому доверяет Лука, заходит в тот же магазин и покупает шкатулку. В этот момент заканчивается работа Митча и начинается работа Луки.
