— Очень хорошо, сэр. — Дворецкий убрал чертеж и записку Этана в папку, тщательно завязал тесемки.
— И, Ригби, кто принес эту записку от Армстронга?
— Один из рабочих каменоломни, сэр. Более этого ничего не могу сказать.
Дворецкий медлил, словно ждал указания проводить меня.
Было ясно, что беседа подошла к концу.
— Есть еще один момент, если позволите.
Я посмотрела на дворецкого и снова на полковника.
— Оставьте нас, Ригби.
— Сэр. — Дворецкий исчез так же тихо, как появился.
— Вечером в субботу в каменоломню пошла Гарриет Армстронг, чтобы отнести отцу поесть и надеясь привести его домой. Она рассказывает, что увидела его лежащим под навесом. Мертвым. Когда рабочий с фермы, а потом и миссис Армстронг пришли посмотреть, его там не оказалось. Солнечные часы были разбиты. С тех пор мистера Армстронга не видели. Я подумала, что лучше навести некоторые справки предварительно, прежде чем это превратится в расследование убийства.
Полковник Леджер в изумлении разинул рот.
— Вы подозреваете убийство?
— Гарриет показалась мне разумной девочкой. Я склонна ей верить, в отличие от других.
— Почему мне не сообщили?
Он позвонил в колокольчик.
Вновь появился дворецкий.
— Попросите сержанта Шарпа прийти ко мне. И пошлите записку бригадиру рабочих каменоломни явиться сюда незамедлительно.
— Да, полковник.
Дворецкий кивнул, удаляясь.
Я поднялась с дивана.
— Благодарю, что уделили мне время, полковник.
Он вскочил.
— Подождите! Я хочу привести жену. Ей захочется узнать о том, как Гарриет нашла отца. Она обожает Мэри Джейн. Прошу, садитесь. Не желаете ли чего-нибудь? Бокал хереса?
— Нет, спасибо.
Леджер повернулся к двери.
— Я где-то вас раньше видел, миссис Шеклтон.
— Мне тоже так кажется, — ответила я. — Но не представляю где.
Я ему не доверяла, но у меня не было выбора, оставалось только ждать. Этан Армстронг был бельмом на глазу у полковника — бельмом, от которого следовало избавиться. Полковнику требовалось время подумать после известия о том, что Гарриет видела тело своего отца, прежде чем убийца — один из приспешников Леджера? — успел убрать его. Леджер пошел за женой не из заботы о Мэри Джейн, а чтобы заставить меня подождать. Пока он сделает что? Поговорит с сержантом и убедится, что расследование закроют, так и не начав.
По прошествии шести или семи минут, показавшихся часами, в комнату плавно вошла миссис Леджер в сине-голубом, с широкими рукавами и квадратным вырезом платье для утренних визитов. Сапфиры на шее — в цвет глаз. Гладко зачесанные золотистые волосы придавали ей сходство с фарфоровой дрезденской статуэткой. Адресованная мне ослепительная улыбка не скрывала тем не менее озабоченности.
В своем твидовом костюме я вдруг почувствовала себя бедной гувернанткой. Мэри Джейн была права, изысканная женщина. Но она ошибалась, когда сказала, что я никогда не встречала подобных ей. Я встречала много женщин, похожих на миссис Леджер, — утонченных, женственных и обладающих стальной решимостью никогда ничем себя не утруждать. Возможно, грубо, но такой она мне показалась. Перед лицом столь сверхъестественного совершенства я могла понять, почему Мэри Джейн так не хотела идти в Эпплвик-холл.
Миссис Леджер села рядом со мной на диван.
— Меня очень огорчило сообщение о мистере Армстронге, и я переживаю за Мэри Джейн. Жаль, что она не пришла ко мне. Ее муж политический подстрекатель, но исключительно хороший рабочий, как говорит полковник.
— Насколько мне известно, он едва не устроил забастовку в каменоломне.
Она проницательно на меня посмотрела.
— Да, это правда. Но мой муж говорит мне, что мы должны идти в ногу со временем и пытаться понимать таких людей, как Этан Армстронг.
Или уничтожать их.
— Как Мэри Джейн?
— Держится.
— А дети?
Ее интерес казался искренним. Я коротко поведала о том, как Гарриет обнаружила тело в субботу, а этим утром увела для поисков собаку с фермы. Она слушала внимательно, потом спросила:
— А мальчик? Шестилетний ребенок еще слишком мал, чтобы понять о смерти. Давайте надеяться, что Гарриет ошиблась.
Я побыла там еще несколько минут, а затем откланялась.
Выходя из дома, я произвела быстрые подсчеты. Мне пришло в голову, что деньги на банковский счет Мэри Джейн были положены, пока она работала у Леджеров. Возможно, Мэри Джейн и сама была не чужда радикализма и увидела здесь какую-то возможность выгоды. Несмотря на богатство миссис Леджер и ее явное сочувствие, я бы не заподозрила ее в щедрости. По моему опыту, богатые держатся за свое достояние.
Садовник все еще занимался цветочной клумбой. Я обратилась к его затылку:
— Прошу прощения.
Оторвавшись от работы, он смерил меня подозрительным взглядом.
— Где находится розарий?
Он выпрямился и показал:
— Вон там.
— Спасибо.
Идя по лужайке к розарию, я чувствовала разочарование, что мой визит никуда не продвинул расследование. Все, что у меня было, так это подозрение, что попытка Этана организовать забастовку переполнила чашу терпения полковника. Разумеется, он мог его уволить без рекомендаций, выгнать из служебного жилья, чрезвычайно осложнить ему жизнь. Логического смысла в убийстве или организации убийства не было. Но под этой очаровательной маской скрывался реалистичный делец, имеющий сыновей-наследников и не желающий терять свое имущество.
В розарии на одном или двух кустах красовались многообещающие бутоны. Для роз было еще слишком рано. Я услышала звук чьей-то работы, ритмичное постукивание, гармонировавшее с птичьей песенкой, доносившейся из живой изгороди. Я приблизилась осторожно, не желая напугать Рэймонда, рука которого могла соскользнуть и испортить вторые солнечные часы.
Я могла не волноваться. Он не обратил внимания на мое присутствие и продолжал свою работу. Рядом стояла кованая скамейка. Я направилась к ней, словно мое жизненное призвание заключалось в наблюдении за работающими людьми.
Через минуту он прервется, подумала я. Прервется, потому что нервничает и от моего наблюдения ему будет не по себе.
Он прервался.
— Прошу вас, не отвлекайтесь.
— Вам что-нибудь нужно? Предполагается, что это сюрприз, и если миссис Леджер видела, что вы пошли в этом направлении…
— Рэймонд, вы сделаете кое-что для меня? Это будет означать возвращение в каменоломню, когда вы закончите работу здесь.
— Это связано с исчезновением Этана?
— Да.
Рэймонд подошел к скамье.
— Скажите, что от меня требуется.
— Этан высекал на циферблате солнечных часов четыре цветка, чтобы скрыть дефект сланца. Это был его завершающий штрих. Не осмотрите ли вы осколки? Если четыре цветка есть, тогда он работу закончил. Не знаю, поможет ли это установить данный факт, но кто знает.
— Вы думаете, что он мертв, да?
— Да, я так думаю.
— Я тоже.
— Рэймонд, кто мог хотеть убить Этана?
Пока Рэймонд молчал, я затаила дыхание, почти готовая к тому, что он обвинит собственного отца в убийстве Этана. Хотя я попыталась сохранить бесстрастный вид, молодой человек все прочел по моему лицу.
Когда он наконец заговорил, то от смущения не мог смотреть мне в глаза.
— Я состою в профсоюзе рабочих каменоломни. Мы голосовали за забастовку. Мой отец — он бригадир, вы с ним уже встречались — узнал, как именно голосовал каждый. Этан знал, что среди нас есть предатель. Он сказал мне, что, куда ни пойдешь, всегда будет хозяйский стукач или правительственный шпион. Еще он сказал, что люди, наверное, боятся его, раз так пристально за ним следят, и это его ободряло. Если кто и причинил вред Этану, так это не мой отец. Отец действует запугиванием. Он цепляется только к тем, кто не может ответить. Вот только это я и хочу вам сказать. Этан заявил, что вычислил доносчика.
— Он сказал вам, кто это?
— Нет. Он только сказал, что позаботится, чтобы такое больше не повторялось. Если бы вы слышали, как говорит Этан, то поняли бы, как работает у него голова. Он говорит, что линии фронта обозначены. Говорит об обещаниях, которые были сделаны, когда он уходил на войну. Лучшее жилье, дома, достойные героев, хорошие школы. Он думал, что сражается за лучший мир. И что же мы получили, спрашивал он. Ну, его ответ был — ничего. Рабочий люд не получил ничего. В субботу я женюсь, и это выбор между жизнью у ее родителей, где ни дюйма свободного места, или у моих. А мой отец знает, что я в профсоюзе. Он не дает мне об этом забыть. Вы видели, какой он.
