Мало-помалу в нем зародилось убеждение, что он заблудился.
Когда идешь пешком, трудно оценить расстояние, но Джимми был уверен, что прошел не меньше пяти миль. Должно быть, попал не на ту дорогу. Во всяком случае, он шел прямо. Прямее просто некуда. С другой стороны, возможно, граф Дривер забыл упомянуть какой-нибудь важный поворот — нечто в таком духе вполне сталось бы с дешевого суррогата, заменявшего его лордству мозги. Джимми присел на обочину.
Сидя на обочине, он услышал за поворотом стук копыт. Джимми поднялся. Наконец-то будет, у кого спросить дорогу.
Стук копыт приближался. Из-за поворота показалась лошадь, и Джимми с удивлением увидел, что она без всадника.
— Эй! — сказал Джимми. — Несчастный случай? Черт возьми, дамское седло!
Интереснее всего было то, что лошадь совсем не казалась норовистой. Она трусила легкой рысцой, как будто просто вышла сделать небольшой моцион по собственному почину.
Джимми поймал лошадь за узду и повел в обратную сторону, туда, откуда она появилась. Обойдя поворот, он увидел, что навстречу ему бежит девушка в костюме для верховой езды. При виде Джимми девушка перешла на шаг.
— Большое вам спасибо! — сказала она, приняв из его рук поводья. — Денди, ах ты вредное животное! Я сошла на землю поднять хлыст, а он убежал.
Джимми взглянул в ее раскрасневшееся, улыбающееся лицо и застыл, вытаращив глаза. Это была Молли МакИкерн.
Глава XII ЛИХА БЕДА НАЧАЛО
По характеру Джимми всегда отличался хладнокровием, но тут у него отнялся язык. Эта девушка так долго занимала его мысли, в глубине души ему уже начало казаться, что они давно и близко знают друг друга, и вдрут она явилась перед ним наяву, а не в мечтах, и Джимми, потрясенный, осознал, что на самом деле они практически не знакомы. Наверное, нечто похожее чувствуешь, когда у твоего старого друга случится амнезия. Как-то противоестественно начинать с нуля после всего, что вы пережили вместе.
Джимми охватила необъяснимая скованность.
— О, как поживаете, мистер Питт? — сказала Молли, протягивая руку.
Джимми чуть-чуть полегчало. Она вспомнила его имя, это уже кое-что.
— Как будто встречаешь человека, которого видела во сне! — сказала Молли. — Я иногда сомневалась, были ли вы на самом деле. Начинало казаться, что вся та ночь мне приснилась.
К Джимми вернулся дар речи.
— Вы совсем не изменились, — сказал он. — Ни капельки. Она засмеялась:
— Не так уж много времени прошло, правда?
Тупая боль кольнула Джимми в сердце. Для него прошли годы. А для нее он ничего не значит — всего-навсего случайный знакомый, один из сотни. А чего еще ты ожидал? — спросил он сам себя. Эта мысль принесла утешение. Мучительное чувство потери ушло. Он понял, что воспринимал происходящее в неверной перспективе. Он ничего не потерял — наоборот, заметно продвинулся! Он снова встретил ее, и она его помнит. Чего еще можно требовать?
— У меня в этот промежуток вместилось много всякого разного, — объяснил он. — Я, знаете ли, путешествовал.
— Вы живете в Шропшире? — спросила Молли.
— Нет, я здесь в гостях. По крайней мере, ехал в гости, но заблудился, уж и не знаю, доберусь ли туда когда-нибудь. Мне сказали идти все время прямо. Я шел все время прямо и вот, затерялся в снегах. Вы, случайно, не знаете, где здесь обретается замок Дривер?
Молли рассмеялась:
— Да я сама живу в гостях в замке Дривер!
— Что?!
— Видите, какой вы везучий, мистер Питт! Первый встречный оказался квалифицированным проводником.
— Вы правы, — медленно проговорил Джимми. — Я везучий.
— Вы приехали с лордом Дривером? Он промелькнул на машине, когда я только выехала кататься. С ним был еще какой-то человек и леди Джулия Блант. Неужели он заставил вас идти пешком?
— Я сам предложил. Мы все не помещались в машину. Как я понял, он забыл предупредить, что привезет меня.
— Да еще и дорогу неправильно сказал! По-моему, он очень рассеянный.
— Не без этого.
— А вы давно знакомы с лордом Дривером?
— Мы познакомились нынче ночью, в четверть первого.
— Этой ночью!
— Случайно встретились в «Савое», а потом еще раз, на набережной. Мы смотрели на реку, рассказывали друг другу горестную историю своей жизни, а утром он зашел ко мне и пригласил погостить.
Молли откровенно веселилась.
— Вы, должно быть, очень любите разнообразие! Наверное, постоянно куда-нибудь уезжаете?
— Да, — сказал Джимми. — Не могу усидеть на одном месте. Жажда странствий, как у того персонажа из книги Киплинга.[12]
— Ну, он был влюблен.
— Да, — сказал Джимми. — Был. Такая прилипчивая болезнь, знаете ли.
Молли метнула на него быстрый взгляд. Джимми внезапно сделался интересен. Она была в том возрасте, когда живут мечтами и догадками. Из обыкновенного молодого человека, разве что чуть более развязного, чем большинство знакомых ей молодых людей, он мгновенно превратился в нечто, заслуживающее пристального внимания. Интересно, какая она — та девушка, которую он любит? Рассматривая его в свете нового открытия, Молли нашла его привлекательным. Что-то необъяснимо расположило ее к нему. Впервые она заметила за его светскими манерами скрытую силу. Его непринужденность была непринужденностью человека, который пережил немало испытаний и нашел себя.
В глубине души у нее шевельнулось и еще какое-то чувство, которое она не могла проанализировать — чувство, немного похожее на боль. Оно смутно напоминало мучительное ощущение одиночества, какое Молли испытывала в детстве, в тех редких случаях, когда отец ее был очень занят и своим обращением давал понять, что ему сейчас не до нее. Нынешнее чувство было лишь бледным отражением тех страданий, и все же сходство было несомненное. Довольно грустное ощущение заброшенности, почти обида.
Миг — и его нет. Но оно было. Оно прошло по ее сердцу, как тень от облака проходит по лугу солнечным летним днем.
С полминуты Молли не говорила ни слова. Джимми не нарушал молчания. Он только смотрел на нее с мольбою в глазах. Ну почему она не понимает? Она должна понять!
Но глаза, смотревшие на него, были глазами ребенка.
Они все стояли и смотрели друг на друга. Лошадь, пощипывавшая коротенькую травку у обочины, подняла голову и нетерпеливо заржала. Это вышло у нее настолько по-человечески, что Джимми и девушка разом расхохотались. Предельный материализм лошадиной реплики разрушил чары. Это было шумное требование еды.
— Бедненький Денди! — воскликнула Молли. — Он знает, что дом близко и что пора обедать.
— Так мы недалеко от замка?
— По дороге далеко, но можно пройти напрямик через поля. Правда, они просто прелесть, эти английские поля и живые изгороди? Я их обожаю! Конечно, я и Америку тоже любила, но…
— Давно вы уехали из Нью-Йорка? — спросил Джимми.
— Мы приехали сюда примерно через месяц после того, как вы были у нас дома.
— Значит, вы совсем немного пробыли там?
— Папа заработал много денег на Уолл-стрит. Должно быть, как раз в то время, пока я плыла на «Лузитании». Ему хотелось уехать из Нью-Йорка, и мы не стали ждать. Всю зиму были в Лондоне, потом поехали в Париж. Там мы встретили сэра Томаса Бланта и леди Джулию. Вы с ними знакомы? Это дядя и тетя лорда Дривера..
— Успел познакомиться только с леди Джулией.
— Она вам понравилась? Джимми замялся.
— Видите ли…
— Я вас понимаю! Она здесь хозяйка, но вы же пока не поселились в ее доме. Так что сейчас еще есть время сказать, что вы о ней на самом деле думаете. Потом уж будете делать вид, будто она совершенство.
— Ну-у…
— Я ее терпеть не могу, — решительно объявила Молли. — По-моему, она злая и противная.
— Сказать по правде, мне она тоже не показалась женским вариантом братьев Чирибл. Лорд Дривер представил ей меня на станции. Она перенесла это мужественно, хотя и не без труда.
— Ужасно противная, — повторила Молли. — И он тоже — я имею в виду сэра Томаса. Знаете, бывают такие — суетливый, напористый человечишка. Они вдвоем совсем заклевали бедного лорда Дривера, я просто удивляюсь, как это он не взбунтуется. Обращаются с ним как со школьником. Видеть этого не могу! А он такой славный, добродушный. Мне так его жаль!
На Джимми эта тирада произвела сложное впечатление. Очень мило, что Молли так сочувствует угнетенным, но только ли сочувствует? Как зазвенел ее голос, как вспыхнули щеки — восприимчивая натура Джимми усмотрела в этом явные признаки более личного интереса к затюканному аристократу. Рассудок говорил, что глупо ревновать к лорду Дриверу. Он, безусловно, хороший малый, но его невозможно принимать всерьез. И в то же время в глубине души Джимми проснулась нерассуждающая, первобытная ненависть ко всем знакомым Молли мужского пола. Нет, не то чтобы он ненавидел лорда Дривера; наоборот, лорд ему нравился. Но едва ли такое отношение сможет сохраниться долго, если Молли будет и дальше так пылко предаваться сочувствию.
