На верфи «Электрик Боут дивижн» и на военно-морской судоверфи в Мер-Айленде строятся ускоренными темпами три крупные атомные лодки — носители баллистических ракет «Поля- рис», запуск которых можно осуществлять из подводного положения.
Наша подводная лодка «Наутилус» прошла под арктическим льдом от Аляски до Шпицбергена через Северный полюс. К этому походу готовились в течение нескольких месяцев. Обычное навигационное оборудование в высоких широтах не обеспечивает необходимой точности плавания, поэтому на лодке была установлена так называемая инерциональная навигационная система. Кроме того, был значительно расширен состав гидроакустических средств. Во время похода одновременно работали тринадцать гидроакустических систем различного типа; а в ограждении рубки была смонтирована передающая часть подводного телевизора для непрерывного наблюдения за нижней кромкой льда. Лодка вышла из военно-морской базы Нью-Лондон и приняла участие в маневрах Тихоокеанского флота.
В июне она прибыла в Сиэтл. Командир «Наутилуса» капитан третьего ранга Андерсон под чужим именем вылетел на самолете коммерческой авиакомпании к северному побережью Аляски для разведки ледовой обстановки в районе Берингова пролива
Лодка направилась в военно-морскую базу Пирл-Харбор и после вторичной ледовой разведки в подводном положении вошла в Берингов пролив. В глубоководных районах она шла, как правило, на глубине ста двадцати метров, всплывая на меньшие глубины только для того, чтобы уменьшить забортное давление при удалении отбросов.
Третьего августа «Наутилус» прошел через Северный полюс и всплыл в Гренландском море западнее Шпицбергена. Подо льдом было пройдено тысяча восемьсот тридцать миль за девяносто семь часов. Средняя скорость хода на этом участке девятнадцать узлов.
Если вы помните, мой мальчик, журнал «Юнайтед Стейтс ныос энд Уорлд рипорт» в то время писал:
«Основное военное преимущество американских подводных лодок — носителей управляемых снарядов, получивших возможность скрываться под ледяной шапкой, заключается в их способности обстреливать большую часть России»...
Вся беда в том, что русские все же во многом нас опередили. Но они умеют хранить свои тайны, не орут на весь мир о своих военных достижениях, как это делают наши кичливые чиновники из Пентагона. О многом мы можем лишь догадываться...
Неизвестно, сколько времени еще профессор Тэккер разглагольствовал бы о «подводной стратегии». Его прервал резкий звонок...
— У них там что-то стряслось! — воскликнул Кестер и вскочил на ноги.
Тэккер и его ассистент поспешили на верхнюю палубу.
Сотрудники стояли плотным кольцом и что-то разглядывали. Однако, когда появился Тэккер, они расступились и пропустили его в круг. Здесь на матах из водорослей лежали трое неизвестных.
«Русские!» — сразу же определил Тэккер и бросил на капитана Дильворти взгляд, полный презрения: «Нашел, олух, время возиться с утопленниками!»
— Они живы, сэр! — сказал судовой врач Амент, словно угадав мысли профессора.
Тэккер поморщился. Он молча разглядывал посиневшие лица людей, случайно подобранных сотрудниками экспедиции среди пустынного безжизненного моря. Кто они? Почему оказались здесь? За все время «Кассиопея» не повстречала ни одного судна, ни одного корабля... А впрочем.
Тэккер пошевелил бровями, что-то припоминая. Затем тихо сказал Кестеру:
— Все документы мне в салон. Сделайте все аккуратно, чтобы ни одна душа не заподозрила... Поняли?
— Будет исполнено, сэр,— также тихо отозвался Кестер. Поручение вполне соответствовало его наклонностям.
2. Звуки моря
Подводную лодку качало даже на глубине. Наверху свирепствовал шторм. В отсеках температура доходила до пятидесяти градусов. Люди обливались потом, судорожно ловили ртами горячий воздух. Но все находились на своих постах, делали привычное дело.
Хуже всех чувствовал себя инженер Николай Румянцев. Сугубо штатский человек, он впервые участвовал в столь тяжелом походе. Лодка долго не всплывала, и Румянцеву иногда казалось, что он не перенесет всего этого. Румянцев был талантливым инженером. У себя на заводе в Тайгинске он пользовался большим авторитетом, несмотря на молодость. (Совсем недавноемуисполнилось двадцать семь.) Он был самоуверен и, как ему казалось, достаточно вынослив. Он мог неделями не выходить из своей лаборатории, с настойчивостью одержимого сотни раз проверять расчеты, отказывать себе во всем ради цели— в отдыхе, развлечениях, даже в любви. Его помощница Инна Кравченко, светловолосая девушка с большими задумчивыми глазами, только укоризненно покачивала головой и упрашивала:
— Николай Арсентьевич! Пельмени. Пока не остыли... Ну хотя бы немного...
Он досадливо хмурился и, чтобы отвязаться, рассеянно проглатывал пельмени. Весь завод знал, что Инна влюблена в своего начальника, и только сам Румянцев не подозревал ничего. Он уже привык к заботливому отношению Инны и принимал его как нечто должное.
Но сейчас, очутившись далеко от родного городка, он понял, что ему недостает Инны, ее заботы, ее ободряющего слова. Моряки относились к нему предупредительно, но сами они вели суровую жизнь, которая казалась Румянцеву немыслимой.
Собственно говоря, Румянцев должен был радоваться. Испытания его прибора прошли успешно, и теперь лодка возвращалась в базу. Правда, впереди предстояли новые испытания, новая проверка. На это уйдет, пожалуй, вся весна и часть лета.
Странно было видеть на военном корабле, где все подчинено строгому распорядку, где каждое движение рассчитано, этого немного мешковатого, чуть сутулого, слегка близорукого молодого человека в сером костюме, желтых ботинках, такого домашнего, сухопутного. У него было бледное тонкое лицо, высокий белый лоб с залысинами, спокойные серые глаза, всегда немного сощуренные. На красиво очерченных губах обычно блуждала улыбка. Инженер все время был сосредоточен, что-то высчитывал на листе бумаги, не отходил ни на шаг от своего прибора. Прибор еще не имел официального названия, но Николай Арсентьевич, не лишенный, как и все молодые люди, честолюбия, уже именовал свое детище «УГЛР» — Универсальный гидролокатор Румянцева. Этот прибор был результатом многолетней работы, напряженных поисков, бессонных ночей. Электроника, полупроводники, свойства редких металлов и сплавов, пьезоэлектрические свойства минералов и титанатов — все было использовано инженером в новом приборе. Особенно много усилий было затрачено на создание специального излучателя ультразвуковых импульсов — вибратора.
