— Так вот прижми мошенницу к стенке, — посоветовал я, окрыляясь надеждой.
Мать что-то мне отвечала, но дальнейшей беседе помешала Лидия. Она вышла наконец из туалета и сказала:
— Роберт, прости за неприличные звуки, но это нечто невообразимое. Как я осталась жива? До сих пор не пойму; в животе разорвалась ядерная бомба, не меньше.
Я схватил Лидию за руку и потащил в спальню.
— Противоядие подействовало, — заговорщически сообщила она. — Правда, открылся сильнейший понос, но это даже хорошо.
— Что ж тут хорошего? — удивился я.
— Организм усиленно выбрасывает яд. Роберт, туалет есть и в казино, а в остальном я чувствую себя прекрасно. Можно пойду? Меня Вован там заждался.
— Нет, — отрезал я, — рано еще. Сиди в этой комнате, я скоро приду.
— И долго мне сидеть? — встревожилась Лидия.
— Пока не знаю, — туманно ответил я и помчался к Заславскому.
Увидев меня, он радостно потер ладони и закричал:
— Значит так, Роб, я решил: завтра же говорю Маше, что уезжаю в командировку, а сам к тебе. Ох и оргию мы тут устроим!
Я обомлел и, бросив ошалелый взгляд в сторону столовой, начал подавать сигналы, всячески призывая друга молчать для его же пользы. Но Заславский на мои сигналы не реагировал. Он беспечно предавался мечтам, рискованно вдаваясь в детали секса и не подозревая, какую участь сам себе готовит. Я горевал, а он радовался, как ребенок. Так продолжалось до тех пор, пока не раздался звонок в дверь. Теперь я обрадовался, а Заславский умолк, напрягся и испуганно взглянул на меня.
— Может не надо открывать? — попросил он.
— Почему? — удивился я, испытывая облегчение.
— Ну-у, не знаю, — растерялся он.
— Лучше открою, — ответил я и, напевая “арлекино-арлекино”, отправился в прихожую.
И там испытал шок. К моему ужасу это была мать. Открывать расхотелось, но, зная ее нрав, я открыл. Она попыталась пройти, но я решительно преградил ей дорогу в квартиру:
— Зачем ты пришла?
— Сейчас объясню, — заявила она, делая новую попытку, однако я был непреклонен.
— В чем дело, Роби? — удивилась мать. — Ты не пускаешь меня? Как такое возможно?
Недоумение ее было безгранично: еще бы, столько лет сын был покорен и…
— У меня гости, — пояснил я.
Это ее подхлестнуло.
— Кто? Кто у тебя? — с огоньком поинтересовалась мать.
Я отрезал:
— Неважно. Говори зачем пришла?
Она победоносно усмехнулась:
— Пришла тебя успокоить. Я прижала эту мерзавку, она призналась, что продала мне не яд, а воду. Свои деньги, кстати, я уже вернула.
— Ты просто метеор, — восхитился я.
— Ха, еще бы! Сказала ей, что обманувший меня не проживет и дня, но, Роби, дай мне войти.
Я удивился:
— Зачем? Ты меня успокоила, отправляйся домой.
— Но нам надо поговорить…
— Позже. Сейчас очень занят.
Мать была ошеломлена таким отпором. Впервые в жизни я пытался настоять на своем. И делал это решительно. Мать сменила тактику.
— Роби, — вдруг заплакала она, — нам надо поговорить о свадьбе.
Я отрезал:
— Свадьбы не будет.
— Как? — она задумалась.
На секунду. И тут же, сверкая глазами, завела свою обычную шарманку:
— Нет! Ты со мной поступить так не можешь! Это невозможно! Это непорядочно! Не по-мужски! Жанна в курсе! Она старалась! Теперь ты должен! Обязан жениться!
Понимая, что пора прибегать к чрезвычайным мерам, я заявил:
— Если ты не уйдешь, уйду я.
— Ультиматум?
— Если хочешь — да.
Мать обиженно поджала губы, окатила меня презрительным взглядом, прошипела: “Ты еще об этом пожалеешь!” и ушла.
Закрыв за ней дверь, я вздохнул с облегчением и отправился в гостиную. Заславский торжествовал.
— Чему ты так радуешься? — удивился я.
— Тому, как ты отшил ее, эту наглую телку.
Я поразился:
— Кого-кого?!
— Эту мадам. Надо же, она пыталась заставить тебя… Ха! Тебя! Сексуального громилу! Циника и маньяка! Она пыталась заставить тебя на ней жениться! Ха! Это смешно! Роб, но ты так мастерски ее отшил… Так отшил! Клянусь, я горжусь тобой. Да-аа, надо бы мне у тебя учиться…
— Ты что, подслушивал? — ужаснулся я.
Вместо ответа Заславский поинтересовался:
— А кто такая Жанна?
— Жанна — подруга моей матери, — с некоторым чувством наслаждения сообщил я.
Заславский опешил:
— А при чем здесь твоя мать?
Меня это начало раздражать:
— При чем? Витя, хватит валять дурака. Это мать только что ко мне приходила. Носится со своей старой идеей женить меня. Дала поручение подруге, та должна отыскать невесту, разумеется богатую…
Охваченный решимостью внести ясность, я мог бы долго говорить, но Заславский меня перебил.
— Роб, хватит, — со смущенной улыбочкой устыдил он меня. — Это уже не смешно. Не будешь же ты убеждать своего старого друга, что так разговаривал с матерью. Роб, я знаю тебя столько лет… Да и к чему секреты? Я же в курсе и, заметить, совсем не осуждаю тебя. Даже завидую. Ну отшил наглую бабу и отшил, в чем проблема?
Я со вздохом согласился:
— Ни в чем.
А что еще оставалось делать?
— То-то же, — удовлетворенно ответил Заславский и призадумался.
Я молчал и ждал когда он удалится. Ждал, нервно поглядывая в зеркало и контролируя двери столовой, кухни и спальни. За Кристину я не волновался: она послушная девочка. Чего нельзя сказать про Варвару.
— Но когда ты успел так увязнуть? — в конце концов воскликнул Заславский, поражаясь безмерно. — Теперь понятно почему ты потерпел крах в Париже. Действительно, когда тебе было готовиться к конференции? Но я-то какого свалял дурака! — он схватился за голову.
У меня похолодело внутри:
— Что ты сделал?
Заславский приобрел виноватый вид и начал много и путано говорить:
— Роб, ты только не обижайся, и не пугайся, так вышло, я, вижу, погорячился, но ты сам виноват, ты сказал, что всю жизнь ее любишь, вот я и подумал, что надо тебя спасать…
Он бормотал скороговоркой; я ничего не понимал, но почему-то с каждой секундой чувствовал себя все хуже и хуже. Наконец я не выдержал и закричал:
— Да в чем, черт возьми, дело? Скажешь ты мне наконец?
— Скажу, — ответил Заславский и открыл рот…
И снова раздался звонок в дверь. Я вскочил, как ошпаренный, и закричал:
— Если это вернулась мать…
— Это она! Она! — испугался Заславский.
Не допытываясь о ком идет речь, я отправился в прихожую. Когда, негодуя, глянул в глазок, едва удержался на ногах: на пороге стояла… моя жена! Моя бывшая!!!
— Это уже слишком! — взревел я и вернулся в гостиную.
Заславский осторожно поинтересовался:
— Это она?
— Кто — она? Это Деля. Деля!
И тут до меня дошло. Я с кулаками набросился на него, приговаривая:
— Так это твоя работа? Твоя работа?
— Ты же сам мне сказал, — отбивался Заславский. — Сам жаловался, вот я ее и разыскал. Кстати, это было совсем нетрудно.
— Еще бы! С твоими способностями… Что ты ей наболтал?
— Ничего особенного, только правду…
— Правду?!!!
— Да, что ты любишь ее, что одинок…
Я взвыл.
— И сам жалею уже, — с мукой на лице признался Заславский.
— Вот иди теперь и с ней разговаривай, — приказал я.
Он взмолился:
— Роб, пойдем вместе.
Глава 10
— Деля…
Аделина почти не изменилась. Впрочем, нет, изменилась и сильно. Она похудела, от чего глаза ее стали еще больше и пронзительней. С возрастом у нее появился стиль, шарм и черт знает, что еще появилось. В свои сорок лет Аделина была неотразима. У меня захватило дух.
— Мальчики, — с укором глядя то на Заславского, то на меня, сказала она вместо приветствия, — что здесь происходит? Я устала ждать. Можно пройти?
И я и Заславский закричали хором:
— Нет!
Она удивилась:
— Нет? Почему?
Заславский (идиот!) оторопело уставился на меня, будто я заварил эту кашу. Он, видите ли, растерялся. Завел в дебри и бросил друга. Иван Сусанин!
Пришлось выкручиваться самому.
— Деля, — придумывая на ходу, начал я навинчивать не хуже политиков, — видишь ли, тут такое дело, э-ээ, обычные вещи, э-ээ, сейчас поймешь, как бы это тебе сказать, все так сразу, нет, это чудесно, но так странно, так неожиданно…
— Неужели Виктор до сих пор тебе не сказал? — растерялась Аделина.
И в этот момент (какое счастье!) озарился смекалкой Заславский.
— Делечка, — радостно воскликнул он, — по моей вине произошла накладка. Роб уже в курсе, он тебя ждал, но в связи с его триумфом в Париже…
Впервые в жизни я узнал каково быть парализованным: мыслей тьма, желаний куча и полная потеря контроля над телом. Даже слова протеста выдавить из себя не смог. Пользуясь моей беспомощностью, Заславский врал безбожно:
— Да-аа, Делечка, да! Роб на конференции всех потряс, наш гений!
Впрочем, здесь он не врал, так и было: гений не гений, но потряс я всех. Увы, своей бездарностью.
— Да-аа, Делечка! Роб был на высоте! Научный мир содрогнулся!
