идиота! — раздражённо воскликнул он. — Да, я виноват, я вчера плохо соображал, сразу ни черта не понял… но я всё видел! Не думаешь, что слегка лицемерно делать из меня психа и всячески пытаться мне помочь, когда тебе помощь нужна не меньше?
— Что? — опешил Володя. — Ты что несёшь?
Юра закатил глаза.
— Можешь отнекиваться, если хочешь, это не изменит того факта, что твоё желание причинять себе боль никуда не делось!
Володя резко вдохнул.
— Если бы не… — начал было он, но заставил себя замолчать.
— Что? — настоял Юра. — Ну говори, что хотел сказать!
Володя понимал — рот лучше не открывать. Сейчас нужно уйти в дом, закрыться в комнате и успокоиться, не раздувать ссору. Но ярость, которая уже с час клокотала внутри, всколыхнулась с новой силой.
— Если бы не ты, мне не пришлось бы… применять к себе такие радикальные меры. Ты хоть представляешь, каково мне вчера было видеть тебя под наркотиками? И каково видеть каждый день, как ты разрушаешь сам себя?
Юра процедил сквозь стиснутые зубы:
— Ну да, конечно, во всём ведь виноват я, а не твоя недолеченная психотравма.
Володя мотнул головой, пытаясь прийти в себя.
— Да, у меня есть проблемы, я знаю о них. Но депрессия у тебя, Юра. Неужели ты не видишь, что ради тебя из кожи вон лезу? Я даже на работе открылся и разругался с друзьями. Из-за тебя я больше никогда в жизни не увижу любимую крестницу!
Юра отшатнулся от него и выкрикнул:
— Я ни о чём этом тебя не просил! Господи… Если я такой сложный, на кой я тебе вообще сдался?
Он развернулся и быстрым шагом скрылся в доме, хлопнув за собой дверью.
Володя моментально пожалел обо всём сказанном. Бросился следом за Юрой, догнал его у лестницы на второй этаж, вцепился в плечи, потянул на себя. И, прижавшись к спине, обнял поперёк груди и зашептал в ухо:
— Прости меня, Юр, пожалуйста, прости, прости…
Он думал, что Юра попытается вырваться, как вчера, сбросит его руки, уйдёт, но тот лишь размяк в Володиных объятиях, откинулся затылком ему на плечо и прерывисто выдохнул:
— Что же нам делать, Володь? Я совсем запутался…
* * *
Юра оставил дверь в свой кабинет открытой, но Володя не хотел заходить к нему. В доме царила тишина, лишь редкие звуки выдавали чьё-то присутствие. Даже Герда, будто чувствуя настроение хозяев, притихла на своей лежанке.
Володя чувствовал себя загнанным в угол, забредшим в тупик. Он не видел выхода и не знал, что делать. Ему хотелось уйти куда-нибудь, будто так можно было скрыться от проблемы. Время подходило к двум дня, Володя вспомнил, что через полчаса должны начаться переговоры с заказчиком. Поехать на работу было бы сейчас самым правильным решением — Володя никак не мог понять, почему с утра допустил мысль поручить важные переговоры ненадёжному Брагинскому. А учитывая последовавший за этим срыв на Юру, Володя действительно начал сомневаться, в своём ли он уме.
Он боялся, что если уедет, то по возвращении снова обнаружит Юру пьяным или, и того хуже, — неадекватным, как вчера. Но в конце концов желание сбежать из собственного дома перевесило. Да и понял он, что едва ли что-то остановит Юру, даже если закрытые ворота не стали преградой.
Переодевшись в костюм, Володя всё же решил заглянуть в кабинет.
— Мне нужно съездить на работу, — ровно сказал он.
Юра что-то читал, откинувшись в кресле и положив ноги на стол. Володя втянул носом воздух — алкоголем в кабинете не пахло.
Юра поднял глаза от книги.
— Хорошо.
— Ты… будешь здесь, когда я вернусь?
Тот вздёрнул брови.
— А мне есть куда отсюда деться?
Володя выдержал его долгий и совершенно безэмоциональный взгляд, и желание срочно сбежать куда-нибудь стало практически невыносимым.
Он опоздал на переговоры, но его появлению был рад и клиент, и Брагинский. Хоть последний пытался изображать равнодушие, выдал себя тем, что заметно расслабился, когда Володя вошёл в кабинет.
Встреча затянулась больше чем на два часа. Конфликтный заказчик потребовал гарантий в случае продления договора, скидки на услуги и материалы в счёт убытков, которые понёс из-за ЧП. Володе пришлось идти на уступки, а издержки и рентабельность проекта ещё предстояло рассчитывать позже.
В этих переговорах был лишь один плюс: на два часа Володя смог забыть о личных проблемах. Впрочем, стоило сесть в машину, как мысли о Юре хлынули в голову с новой силой. И решения, конечно, не появилось.
Небо затягивало тучами — скоро должен был пойти дождь. Володя ехал домой, в сотый раз прокручивая в голове одно и то же. Пытался найти недостающую деталь в конструкторе их с Юрой отношений, понять, где именно они просчитались. И, сколько Володя ни разбирал всё на составляющие, никаких ошибок не видел. Они нашли друг друга спустя двадцать лет, они узнали друг друга заново. Смогли отпустить прошлое и пытались жить настоящим, стать действительно счастливыми. Откуда же тогда взялся весь этот ком невысказанных обид? Откуда злость, Юрина депрессия, Володины срывы?
Володя понимал, что в круговерти всех этих мыслей и поисков занимается самообманом. Он сознательно избегал самого очевидного решения и, судя по всему, единственного.
Припарковавшись у участка, Володя ещё минут десять просто сидел в машине, будто искал в себе смелости зайти домой и увидеть Юру. Но Юры внутри не оказалось — Володя понял это ещё в тот момент, когда Герда встретила его за воротами. Двери дома были закрыты на ключ. Предполагая, что Юра ушёл в магазин за ромом, Володя даже не злился. Он этого ожидал — чего уж теперь? Но он всё равно набрал Юру, ожидая, что трубку никто не возьмёт, а трель звонка опять прозвучит откуда-то из кабинета.
Но Юра ответил буквально со второго гудка.
— Ты где? — осторожно спросил Володя.
— В «Ласточке», решил прогуляться. Не ожидал, что ты вернёшься так скоро, думал, успею.
Володя повернулся на сто восемьдесят градусов, посмотрел в сторону
