драку и не покалечиться, потому что, когда ты вернешься домой и дети лягут спать, я займусь с тобой сексом и калечить тебя буду только я! Понятно?
Йонни засмеялся. Ханна была безумно красивой женщиной. Красивой, безумной женщиной. Соблазнительно пританцовывая, она ушла в дом собирать детей – они поедут на матч с ним, а она поедет на работу. Когда в дверях появилась Тесс, Ханна остановила ее и протянула Мирину визитку:
– Ты… уронила. Из куртки выпало.
Тесс улыбнулась, простив мать за вранье.
– Ага, «выпала».
Ханна дышала, крепко стиснув челюсти:
– Мне пока… трудно принять то, что ты выбираешь себе в кумиры других женщин. Для меня это… очень тяжело. Но Мира сказала, что ты можешь заходить к ней. А когда-нибудь она даже возьмет тебя на работу. Я…
Больше она не смогла ничего сказать, потому что, когда тебя душат в объятиях, говорить невозможно. Тесс прошептала:
– Дурья башка! Ты всегда, всегда будешь моим самым главным кумиром!
* * *
Адри въехала в лес и остановила машину на пригорке недалеко от автодома. С ней была Алисия. Сбежав вниз, девочка бросилась на шею Беньи.
– Привет, лучшая подружка, – прошептал Беньи.
– Привет, лучший друг, – захихикала она.
Они отправились на матч вместе и предложили прихватить Столичного, о чем он успел пожалеть: прежде чем они выбрались из леса, Алисия засыпала его миллионом вопросов. «Ты хорошо играешь? А насколько хорошо? А удар у тебя сильный? Ты быстрее кошки? Обычной кошки, не какой-нибудь там суперкошки, а просто типа беспородной! А ты быстрый? Беньи, а кошка с какой скоростью бегает? А мы можем как-нибудь вместе потренироваться? Может, сегодня? Ты можешь сегодня? Сколько тебе лет? Пятьдесят? Беньи, «Хед» сильный клуб? Мы их обыграем? На сколько? В смысле – не знаю? Скажи ПРИМЕРНО!!!» Вопросам не было конца. К концу поездки у Столичного голова шла кругом. Рассмеявшись, Беньи сказал Алисии:
– Хочешь зайти в раздевалку и поздороваться с Аматом и остальными ребятами?
Алисия уставилась на него раскрыв рот, как будто он предложил ей поздороваться с Человеком-пауком и Чудо-женщиной. Когда они входили в ледовый дворец, Беньи держал ее за руку. Поначалу она сопротивлялась, но на трибунах уже было полно народу, в уши ударил гул голосов, и, дойдя до раздевалки основной команды, Алисия от волнения приросла к полу.
– Слушай, – прошептала она, – давай не пойдем, я не хочу, ничего страшного!
Беньи чуть сжал ее руку.
– Подними глаза, – сказал он спокойно. – Есть только ты и я на всем свете. Мы одни. Нас никто не обидит.
Они стояли там, пока гул в ее ушах не смолк. Все стихло. Бояться было нечего. Когда они входили в раздевалку, Алисия все еще держала Беньи за руку, так крепко, словно в последний раз.
* * *
Цаккель сидела у себя в кабинете и заканчивала последние приготовления к матчу. В дверь вежливо постучали, и вошел Столичный. Цаккель подняла голову:
– Да?
– Я… – растерянно подбирая слова, начал он, – просто хотел сказать… спасибо. Спасибо, что поверили в меня и дали мне шанс, я… и не думал, что смогу задержаться в таком месте, как это. Но сейчас я чувствую себя больше дома, чем… у себя дома.
– Да? – повторила Цаккель со свойственной ей эмоциональной вовлеченностью.
– Как мне сегодня играть? Чисто тактически? У вас есть какие-то пожелания? – кашлянув, спросил Столичный.
Цаккель ненадолго задумалась. Потом сказала:
– Удиви меня.
Она никогда ему этого не расскажет, это не в ее стиле, но за все годы тренерской работы мало кто из игроков так ее радовал, как он. Мало кто так часто ее удивлял. Кто играл бы столь необычно.
Столичный пошел в раздевалку. Пока ему все казалось непривычным, однако он останется и проживет в этом городе много лет. Он купит небольшой дом недалеко от того места, где сейчас стоял автодом Беньи, будет подолгу сидеть в лодке и возвращаться домой с пустыми руками. Научится травить байки, только врать о себе больше не будет. Со временем мать переедет к нему. «Переедет», может, и не совсем верное слово: скажем так, однажды она навестит его и останется навсегда. Как выяснится, она тоже – лесной человек. Это не всегда очевидно, пока не окажешься в лесу.
* * *
Бубу стоял в коридоре у раздевалки. Тесс наскоро поцеловала его и ушла, чтобы не мешать. Тесс переедет и будет учиться далеко отсюда, но, доучившись, вернется и поступит на работу к Мире. Ханна не ошиблась: Тесс действительно станет блестящим юристом. Бубу будет и дальше помогать отцу в автосервисе и еще несколько лет проработает помощником Цаккель, но, когда они с Тесс поженятся и у них родится первый ребенок, он перестанет тренировать основную команду и перейдет в детскую, потому что тренировки у них начинаются раньше, а значит, он всегда успеет домой, чтобы приготовить ужин к возвращению жены. Однажды он будет тренировать и собственных детей.
* * *
Хряк сел на свое место, гордый как петух. Хоть он и расположился на бьорнстадской трибуне, какой-то человек из Хеда не поленился и поднялся к нему. Это был Йонни – он протянул свою ручищу, и Хряк после некоторых сомнений пожал ее.
– Хороший парень твой Бубу, – сказал Йонни.
Хряк кивнул, сперва удивленно, потом с благодарностью:
– Тесс он все равно не достоин.
Йонни едва заметно улыбнулся:
– Да уж. Тут ты прав. Но мы все не заслуживаем своих жен.
Хряк подвинулся. Что Хряк, что Йонни – оба здоровяки: вдвоем они заняли почти три сиденья. Полжизни назад они как заведенные рубились друг с другом на льду, но теперь им предстояло породниться, а следовательно, каким-то образом и подружиться тоже. Но для начала хорошо бы снять напряженность. К счастью, неподалеку сидели Ана и Мая. Хряк перегнулся и спросил, не найдется ли у Аны пары банок пива. Проносить пиво в ледовый дворец, конечно, запрещено, но если бы Ана никогда не делала ничего запретного, она бы из дому не выходила. Да она бы тогда и дома не смогла находиться. Хряк и Йонни тайком потягивали пиво из бумажных стаканчиков – не потому, что Йонни опасался охранников, а потому, что боялся Ханны.
– Что ж, приходите на обед, – решительно заявил он.
– Бубу будет рад, – коротко ответил Хряк.
– Надеюсь, готовить-то ему, – ухмыльнулся Йонни.
И Хряк засмеялся. Они чокнулись. Они сидели рядом и почти десять минут говорили о хоккее. Пока не разругались. Однажды они станут дедушками. Непросто будет их внукам выбрать любимую команду. Ох как непросто.
* * *
В коридоре у раздевалки показался Амат с баулом на плече. Он
