— Было ужасно, — тихо ответил он. — Как будто что-то почти вырвалось.
Как будто два шрама на спине были ранами, нанесёнными изнутри, как будто кто-то просто разорвал его кости, мышцы и кожу, пытаясь пробить себе путь на свободу. На какое-то мгновение Джинн решил, что он так и умрёт, не поняв, что это было, и не вспомнив, кем является.
— Тогда добавим тебе больше эрвы.
— Это поможет?
Ветон посмотрела на него, поджав губы, и Джинн мгновенно почувствовал, какой глупый вопрос задал. Вряд ли даже Ветон до конца понимала, с чем они столкнулись, и действовала исключительно по аналогии. Джинн не был силён в целительстве, мог только полагаться на свою магию, излечивающую его самостоятельно, но с этим она не боролась.
— Думаю, утром тебе снова станет плохо, — наконец сказала Ветон, и Джинн громко застонал от разочарования: когда Ветон предполагала, когда может случиться следующим приступ, она всегда угадывала, будто сама терзала его магией, о которой он не знал. — Когда ты отбываешь?
— Как раз завтра утром.
— Значит, вечером, — кивнув, заключила она. — Если сбежишь — пеняй на себя, я больше помогать не буду.
Он вполне мог и впрямь сбежать, но Ветон действительно угадывала, когда наступал следующий приступ. И от Джинна не будет толка, если он будет страдать из-за самого себя и не сможет должным образом остановить это.
— Тебе ещё не надоело возиться со мной? — пробормотал он, проводя ладонью по растрёпанным волосам. — Риас, кажется, умирает от тяжести все твоих дел, пока ты тут милуешься со мной.
Ветон громко рассмеялась.
— Милуюсь, как же! Да ведь ты откинешься, если я не буду следить за тобой.
— Не такой уж я и беспомощный.
— Правда?
Это, наверное, было проверкой. Или каким-то призывом, который он не разгадал. В последнее время, когда приступы участились, общество Ветон напоминало не только об этом, но и том, что Джинн мог чувствовать себя спокойно. Когда Ветон заканчивала залечивать его раны и говорила, что он свободен и может катиться куда подальше, он действительно чувствовал спокойствие. Настолько, что он потерял бдительность, даже с учётом того, в собственных комнатах ему нечего было опасаться. Даже саму Ветон.
Кажется, это и впрямь было проверкой. Такой, которую Джинн не распознал вплоть до самого последнего момента, когда губы Ветон коснулись его губ, а её руки легли ему на шею и коснулись кончиков волос.
Джинн отшатнулся исключительно инстинктивно. Ему казалось, что он слишком хорошо знал Ветон, чтобы понимать: он — едва не последний, на кого она посмотрит. Это было своеобразной игрой, в которую они играли, даже не озвучивая правил. Джинн безуспешно флиртует, ни на что не рассчитывая, Ветон ставит его на место. Об этом знали все.
— Успокойся, — фыркнула Ветон, потянувшись к нему. — Я не кусаюсь.
— Я бы не был так…
Она заткнула его требовательным поцелуем. Джинн мог бы сопротивляться, мог бы вырваться, — он был намного сильнее, — но не делал этого не из-за чувства благодарности за то, что Ветон тратила столько времени, чтобы помочь ему пережить приступы.
У Джинна не было никакой причины, чтобы отвечать на поцелуй Ветон, но он отвечал, уже ни о чём не думая.
***
Джинн с трудом открыл глаза. Всё его тело болело и отказывалась подчиняться, и он был уверен, что это вовсе не то, что он должен был чувствовать после ночи с женщиной.
Он с трудом и болезненным стоном сел, пытаясь понять, где находится. Это всё ещё его спальня, тонущая в полутьме — рассвет в серых тонах вот-вот должен был наступить. С дверей, ведущих на балкон, тянуло холодом. Одеяло почему-то было отброшено в сторону, и Ветон не лежала рядом. Джинн думал, что, в какой-то момент открыв глаза ночью, видел: она действительно была рядом.
— Идиот, — пробормотал он, заставляя себя подняться на ноги.
Ветон вовсе не обязана оставаться, если не хочет, даже если ночью Джинну казалось, что это не так. Это всё ещё было игрой без правил, но Ветон идеально играла в неё, не считаясь с желаниями Джинна. К тому же, она всё ещё тратила время и силы, чтобы помочь ему пережить приступы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К тому же он, кажется, действительно хотел её.
Джинн остановился, кое-как натянув штаны, и выругался сквозь зубы.
Он не мог быть настолько глупым, чтобы действительно хотеть Ветон.
Джинн прошёл к балкону, не помня, чтобы оставлял его открытым, и в отражении увидел, что за его спиной кто-то есть. Он быстро развернулся, вскинув руку, но остановился, когда Ветон удивлённо посмотрела на него.
— Ты из ума выжил? — прошипела она.
— Прости, — выдавил Джинн, опуская руку. — Я…
Он ничего не понимал. Мысли путались. Он и впрямь был с Ветон этой ночью или же ему это только приснилось? На ней уже было простое серое платье с кожаным корсетом, волосы собраны в низкий пучок, и Джинн чувствовал себя просто глупо, стоя перед ней в одних штанах.
— Неважно, — резко отозвалась Ветон, закатив глаза. — Ты спал, как убитый, так что я успела приготовить новый отвар.
— О. Прекрасно. Тогда…
Он думал, что именно его она и держат в руке, отведённой за спину. Зрение Джинна всегда было отличным, только сейчас отчего-то подводило — ему приходилось сосредотачиваться, прикладывая все усилия, чтобы разглядеть хоть что-то. Голова раскалывалась из-за боли.
Что-то врезалось ему прямо под рёбра. Джинн захрипел, отступив назад, и опустил глаза к руке Ветон, сжимавшей кинжал. Кровь брызнула из его рта, мышцы мгновенно налились свинцом.
— Что…
Ветон резко повернула кинжал. Джинн закричал, чувствуя и слыша, как всё внутри него сгорает от боли. Кости трещали, жилы и мышцы рвались, кровь вскипала и холодела одновременно, пока голову и спину будто разрывало изнутри.
Ветон толкнула его к балкону, и Джинн едва не упал, запнувшись о собственные ноги. Он пытался поднять руки и сжать руку Ветон, чтобы вырвать кинжал, но мог только совсем слабо цепляться за него.
— Что… — снова выдавил он, поднимая на неё мутный взгляд. — Почему, Ветон?..
— Потому что так нужно, — спокойно ответила она, вновь толкнув его вперёд.
Джинн с ужасом понял, что она хочет подвести его к самому краю и столкнуть. Его комнаты находились на шестом этаже и, будь его магия в порядке, он бы не разбился насмерть. Но разобьётся, если Ветон действительно столкнёт его. Магия вопила, металась внутри его трясущегося, умирающего тела, и ничего не могла сделать, только медленно убивать его.
— Разве ты не помнишь, Каслана? — почти насмешливо спросила Ветон, толкая его перед собой, всё ещё держа кинжал в его груди. — Как ты, движимый идеями свободы и равенства, ворвался в небесные чертоги и попытался украсть силу, в которой нуждались люди?
Джинн против воли сам отступил на шаг. Он не понимал, о чём говорила Ветон, но его голова болела от этих слов. Идеи свободы и равенства, небесные чертоги, сила, в которой нуждались люди… Ничего из этого не было частью какой-то одной легенды Сигрида, это никак не было связано между собой.
— Тебе просто не повезло, что боги твоего мира изгнали тебя за это, — продолжила Ветон, сделав последний толчок. Джинн почувствовал, как поясницей упирается в холодный камень ограждения. — Возможно, смерть была бы милосерднее.
— Почему, Ветон? — совсем тихо повторил он.
Что-то внутри медленно просыпалось: возможно, тот странный источник, являющийся причиной его приступов. Магия всё ещё вопила, но постепенно собиралась на кончиках пальцев, которыми Джинн безуспешно пытался отнять руку Ветон от кинжала, всё ещё торчащего из его груди.
— Не то чтобы мне очень нравится это имя, — фыркнула она, сморщив нос. — Но выбирать не приходилось.
Магия не успела. Ветон резко выдернула кинжал и со всей силы толкнула его за ограждение, и удар, который он готовил, пришёлся на него самого.
Джинн чувствовал, как магия сжигает его изнутри, и откуда-то слышал шёпот умирающих звёзд.
***
Первым Пайпер почувствовала сразу несколько запахов. Сталь, кровь, соль, цветущий сад и сырость земли, будто недавно прошёл дождь. Следом пришли чужие эмоции, разрывающие её изнутри. Не сумев удержать Третьего в одиночку, Пайпер и Клаудия вслед за ним упали на землю и, почти одновременно выругавшись, попыталась перехватить его руки. Третий кричал во всё горло, царапал себе шею, вцеплялся в волосы так сильно, словно хотел избавиться от них, неумолимо сдавался под натиском отчаяния — Пайпер чувствовала это своей магией, а Клаудия, должно быть, понимала из криков и обезумевшего взгляда.
