«Убью! Не уйдёшь!»
Николас выставил перед собой клинок и упал с такой скоростью, что заложило уши и из глаз хлынули слёзы. Мрак мчал навстречу, словно вознамерился уничтожить, чего бы это ни стоило, как если бы им управлял не знающий ни страха, ни сомнений, ни угрызений совести Белый Палач.
Язык Мрака замахнулся, чтобы смести. Охотник пронзил его мечом. Вспыхнул и осыпался купол искр. За ним ещё и ещё: языки, нити, ленты, пики. Кружа вокруг своей оси, Николас отражал атаки со всех сторон. Меч слился в шар фиолетового огня, куда бился Мрак.
В вихревом полёте, в неистовой пляске меча Охотник не заметил, как чернота накрыла его. Сверху, снизу, со всех сторон, хоть и Мрак и не мог пробраться в огненный шар. Пробить бы ветроплавом брешь, но на месте ожогов появлялись новые тени.
Как же много этой безжалостной тёмной стихии! Сколько ни круши, вред едва заметен. Никак не выбраться. Неужели гостеприимную Урсалию не спасти?
– Ты никогда этого не мог, – злорадствовал Белый Палач.
За огненным шаром багровый ореол обрисовал посреди неплотного Мрака мощную фигуру Микаша.
Мышцы гудели, пот застилал глаза, дыхание сбивалось. Руки двигались медленней, крылья взмахивали из последних сил. Сколько Николас так барахтался: час, день или два?
Последние потуги, и ослабевшая рука опустила меч. Крылья истлели и разлетелись снежными хлопьями. Ноги не держали. Подогнув колени, Охотник парил в мрачной невесомости.
– Уже выдохся? – издевался Белый Палач. – Больно ты прыткий для мертвеца.
– Я всё слышал. Про ключ. Я нужен тебе живым, – натужно выдыхал Николас каждое слово.
Мрак набивался в ноздри пеплом и душил.
– Ты нужен богам, которые навязывают нам своим правила. А я лишь хочу увидеть твои страдания. Чтобы ты мучился, как мучился я. Чтобы ты познал всю глубину той боли, что причинил мне.
– В прошлой жизни? Но я не помню её!
– Всё ты помнишь. Тебе нравится притворяться, прятаться за этой дурацкой маской.
Белый Палач сорвал её с лица Николаса и разломал на мелкие осколки. Тот отшатнулся, ощущая себя тошнотворно уязвимым. Обычным неодарённым человеком!
– Ты слаб. Пока ты отрицаешь себя, тебе не победить. Как жаль, что мой единственный враг оказался настолько ничтожен, – с горечью заметил Палач. – Но у меня есть кое-что твоё, кое-что, что тебе очень дорого. Как думаешь, сможет оно поднять тебя с колен и распалить былой огонь?
Герда? Неужели Лучезарные добрались и до неё? Добрались, потому что он ничего не сделал, чтобы уберечь её от ядовитых осколков!
Неужели маленькая девчушка, которая верила в него так самозабвенно и трогательно, стала бездушным чудовищем с мёртвыми разноцветными глазами? Чистоту и тепло сменила жажда мести и ненависть ко всему живому. Веточка вереска в её пальцах осыпалась трухой, как прежде маска в руках Палача.
Это Герда произносила приговор и подводила Николаса к эшафоту, она подносила факел к его костру, улыбаясь злорадно.
«Предатель! Клятвопреступник! Сколько обещаний ты давал и не выполнял».
«Нет! Я постараюсь. Выполнить хотя бы часть».
Охотник достал из-за пазухи медальон с горлицей. Единственная действенная защита. Мягкие прикосновения вилии на плечах возвратили надежду.
Шептал, перекрывая Мрак, нежный голос:
«Я никогда на тебя не обижалась. Прости же сам! Перестань мучиться! Нельзя отрицать себя вечно».
Николас без страха заглянул в лицо Палачу:
– У меня тоже есть кое-что твоё. Может, обменяемся и будем квиты?
Он протянул врагу распахнутый медальон. Фиолетовый луч сорвался с проклятого клинка и обрисовал хрустальный гроб, в котором Норну выставляли, как трофей. Обманутые Жерардом люди подходили к ней и целовали мощи, надеясь получить награду.
Судорожно выдохнув, Палач рванулся к жене.
– Не такие уж мы и разные, – хмыкнул Охотник.
– Тва-а-арь! – зарычав, Микаш выхватил меч и бросился на Николаса.
Собравшись силами, он выставил клинок для защиты. Удар, ещё удар. Скрежет. Посыпались искры.
Получалось только отбивать выпады и увёртываться – на атаки не хватало скорости. Усталость брала своё. Долго этот бой не продлится. Мрак цеплялся за Николаса, утягивал, как в трясину, топил, заставляя захлёбываться гарью.
Палач и вправду хорош, в других обстоятельствах этот поединок стал бы лучшим. Но теперь впереди лишь смерть. Стылый туман Тихого берега щекотал затылок, скрипели уключины утлой лодчонки паромщика.
Или нет? Так, кажется, стонут киты, когда зовут родственника.
– Мы будем жить! Слышишь? Мы ещё поборемся! – отозвался голос из детских воспоминаний. У берегов Авалора фомор так же сражался с косатками и тонул в безнадёжности. – Мы всем покажем, кто тут хозяин!
Затрещал лёд, всплеснулась вода. Холодные солёные брызги окатили с ног до головы. Пронзая Мрак, из Заледенелого моря выпрыгнул огромный белый кашалот. Тени визжали и вспыхивали, соприкасаясь со светящимся телом.
Охотник протянул к нему руки. Стоило коснуться гладкой китовой шкуры, как в стороны разошлись мощные волны. Дети воды и ветра, они сметали Мрак, очищая мир от Полночьгорья до самого Нордхейма.
Над головой показалось тёмное небо с необычайно яркими звёздами, полная луна подмигнула ласково. Внизу бушевало ледоходом море. Впереди пульсировала разноцветными огнями Червоточина. Морозный воздух будто пел ей в такт, ликуя.
Эйфория прошла, и Николас осознал, что падает. Падает прямиком в пасть кашалота. Мощная челюсть сомкнулась над ним, окунув в кромешную тьму.
***
1573 г. от заселения Мунгарда, Эскендерия, Священная империя
Микаш резко наклонился и выдохнул, просыпаясь от транса в своём кабинете. Вспыхнув, полотно Мрака опало пеплом.
Трюдо проворчал:
– Наши запасы Мрака уничтожены! И чего ты добился?!
– Мы узнали, что лорд Комри жив и нашёл сильного союзника, – невозмутимо ответил Палач, поднимаясь с пола. – Всё идёт по плану. Эту взбучку он запомнит надолго.
Собеседник недовольно сложил руки на груди:
– Что дальше? Направим войска в Лапию? Пока мы доберёмся до него, весь срок выйдет.
– Велика честь. Пускай сам за нами бегает, – отмахнулся Микаш. – Выманить его не так уж сложно, достаточно показать нечто, что привлечёт его внимание.
– Хочешь, чтобы мы разыскали твоего сына в Белоземье? – недоумённо нахмурился Трюдо.
– Нет, милостивый Мрак, когда же вы уясните, что он бесполезен и оставите его в покое? – потерял самообладание Палач. – Не надо никуда ехать. У нас уже есть всё, что потребуется.
Позвав дежурившего в коридоре посыльного, Микаш отдал короткий приказ.
Через четверть часа на пороге кабинета появился заспанный светловолосый парень.
– Вы хотели меня видеть, Ваше превосходительство? – спросил он смиренно.
– Да, Олаф, мой мальчик. Слышал, тебе нездоровилось последние дни, – участливо заговорил Палач.
Трюдо наблюдал за ними из тёмного угла.
– Вас, правда, интересуют мои тревожные сны? Иногда я скучаю по младшему брату, только и всего. Он был неодарённый, и нас разлучили в детстве. Порой мне снится, будто он зовёт меня на помощь, а я никак не могу до него добраться. Не думаю, что это что-то серьёзное.
– Ты, конечно, прав, – Микаш отвернул голову, скрывая торжествующую ухмылку. – А как учёба? Слышал, ты блестяще сдал испытания на звание судьи.
– Вы же знаете, как я хотел помогать людям. Все жаждут справедливости. Я подал прошение, чтобы меня назначили разбирать дела в Тегарпони. Там как раз освобождается место. Из-за этого вы меня вызвали?
– Ты удивительно проницателен, мой мальчик. Но почему ты решил, что твои таланты не достойны более высокой должности?
Вздохнув, Олаф отвёл взгляд. Видимо, готовился к этому разговору.
– Не всё же мне быть вашим помощником. Хочу добиться успеха сам, понимаете?
– Угу, считаешь, что уже достаточно созрел, – кивнул Микаш. – Что ж, все родители через это проходят. Я должен отпустить тебя в большой мир.
