— Эй, Синильга, а где спасибо, тебя что, мама вежливости не учила? — взбесилась Ксива, — а ну, чу-Чандра, дай ей еще разок, научи правилам хорошего тона.
— Рада стараться, — отчеканила чу-Чандра и со всей дури как въебала по заднице своей давней подружки.
— Спасибо! — кое-как выдавила Синильга, — корова, блядь! — не могла она сдержаться. — Смотри, куда бьешь, надо в мягкое место.
— Что, не нравится? — ехидно спросила Элен, — Давай, привыкай, а указывать будешь пьяному бомжу, когда он будет ебать тебя в разные дыры.
— Ы-ы-ы- заныла Синильга. И пока она ныла, все остальные тоже стали давать увесистые пендели. Мудон долго думал: «Блядь, как же мне сейчас ей ебануть, вроде сильно-то не хорошо, мама говорила, девочки слабые, их бить нельзя, а если слабо пну, то залажают, опозорюсь, тоже что-то не охота. Надо как-то так ебнуть, чтобы все чики- пуки было. Хуякс, и Мудон промахнулся и попал прямо по ляжке.
— А-у-ы-ы, — взвизгнула Синильга.
— Ну, еб твою мать, Мудя, ушуист ты хуев, даже в жопу попасть не можешь, — обосрала его Ксива.
«Эх, блядь, опять не удалось быть крутым, — опечалился Мудило, — а в прочем за это время мне это и не удавалось, наверное, здесь этого и не бывает, да тяжко мне, так могу совсем забыть, что я Великий».
Горячий стул
Вечером состоялся «горячий стул» для святой парицы — Синильги и Нарады. Все сели полукругом в зале, а эти двое заняли почетные места напротив.
— Сейчас вам надо безжалостно ругать Синильгу с Нарадой за все их говно и мерзость перед Богом, — выступила вперед Ксива. — Кто проявится, получит двойную порцию на ужин.
Все стали набрасываться на двух дураков, матеря их, на чем свет стоит.
— Вы, уебки, вы че нихуя не всасываете! — орал Гурун. — Нарада, сколько можно титьку сосать?!
— Ты, Синильга дура, сколько можно сидеть с этим ублюдком?! — разошлась Вонь Подретузная.
— Эй, вы, два говноеба, вы че, бля, Бога бесите, нахрен! — пытался не отставать Мудила, хотя ему было не по себе от этого, потому что он сам был таким же уебищем, как и Нарада, засев в семейке. Он ставил себя на место слабого, как учила ебанутая мамаша, и от этого не мог разбеситься по-человечески.
— Слабо вы че-то ругаете их, — презрительно сказала Ксива. — Вам че, их жалко, что ли? — обратилась она ко всем.
— Вы посмотрите на них! — заорала Элен. — Вы видите, в кого они превратились, мать вашу так!!! Их спасать надо, а вы, блять, их жалеете! Вы че, хотите потакать этой их поебени?!!!
«Но-о, в натуре, — подумал Мудерь, — Синильга была такой яркой, активной, агрессивной, сочиняла заибатые песенки, скакала как чумная, была жизнерадостной и творческой, а теперь ее не отличишь от бомжихи — с облезшими патлами, впавшими щеками и с фингалами вокруг глаз. Нарада выпил из нее все соки, натуральный вампир. А сам он в кого превратился? Был первый парень на деревне, умно так всегда пиздел про просветление, про Гуру, я всегда брал с него пример… А теперь это — жалкий ублюдок, больше похожий на истеричку, чем на идущего духовным путем рулонита».
Нарада сидел и обтекал, а Синильга, скосив глаза, впала в какой-то новый неизвестный вид транса.
Ентот незабываемый «горячий стул» шел аж два, если не больше, часа, в течение которых их внутрисямейныя, в жопу, отношения Нарады и Синильги разложили по косточкам, т. к. все тут нехило рубили в эзотерической психологии, особенно, Гурун, слывший в те времена бытовым психологом. И они уже оба ревели, шо две коровы, навзрыд, то ли от жалости, то ли от раскаяния. Все уже выдохлись от непрекращающегося ора и уже не нападали так злобно, а просто пиздели с глубокой горечью, делая последние попытки втемяшить хоть каплю истины в две бессмысленные тыквы. Больше обращались к Синьке, потому как енту дуру еще можно было успасти, а вот Нарада мох спастись, токмо, если бы Синильга сама бросила яго, и яму ниче не оставалось ба делать, ях принять свою обгаженную усудьбу.
— Ты, дура, как же ты нихуя не поймешь, что это бомж рядом с тобой сидит?! — говорила Элен. — Че ты проецируешь на него свою мамкину хуйню? Ты че не видишь, что это ничтожество?!
— Не зна-аю… — ныла Синильга, размазывая по харе сопли.
— Не зна-аю, — передразнила ее Элен. — Вот, блин, два уебища! Вы же не можете друг друга любить, как вы этого не поймете!!! Синильга, ты слышишь? За что ты его любишь? За то, что он тебя периодически душит? Хуярит по морде? Ограничивает? Не дает заниматься творчеством? За это ты его любишь, да?
— Не-ет, — промямлила Синильга.
— Вот дура! — не выдержал расчувствовавшийся Гурун, с участием глядевший на рожу неудавшейся певицы. — Синюшка — пизда как раскладушка!
— Ну, ты понимаешь, что вы не умеете любить? — спросила Аза.
— Монахи в монастырях по 40 лет учатся любить, а вы…, - презрительно бросила чу-Чандра, пытаясь показаться жутко вумной.
Мудила отмалчивался, ях партизан, потому шо думал тока о том, ях бы ему самому не угодить на ентот «стул». Его тупой ебальник выражал хуй знаить че.
Тут удрух в зал вбяжал Сантоша — верный и самый близкий ученик Рулона — и спросил у Синильги:
— Синильга, скажи, а если бы вместо Нарады был обрубок, калека, инвалид, то ты бы уселась с ним на всю жизнь?
Синильга молча уставилась в пол и не подавала никаких признаков жизни.
— Ну-ка отвечай Сантоше! — разбушевалась Ксива.
— Ты слышала вопрос? — прошипела Аза.
— Синильга, скажи, а если бы вместо Нарады был обрубок, калека, инвалид, то ты бы уселась с ним на всю жизнь? — как ни в чем не бывало повторил Сантоша.
— Получается, что да, — донесся жалобный голосок облезлой куклы. — Ничего не поделаешь…, - сказала Синильга и обернулась лепешечкой говна.
— Фу-у-у!!! Фу-у-у!!! — с омерзением заорали все хором, услышав эту самую несусветную на свете ересь. Это самую говняную в мире глупость.
Сантоша, получив ответ, молча исчез. Тут не выдержал даже Гну:
— Э-э, Нарада, ты че молчишь? Говори, бросишь хуйней маяться? Отстанешь добровольно от Синильги? — муладхарно-злобно наехал он.
У Нарады забегали глазки, и он лихорадочно стал подыскивать, че бы ответить, трясясь за свою задницу. Глаза Гну наливались кровью при виде этой ничтожной реакции.
— Короче так, выбирай: либо ты бросаешь эту дуру и остаешься с Рулоном, либо пиздуй отседова и лижи ей пизду, сколько влезет!
— Давай выбирай! — подхватила Элен. — Прямо сейчас, при всех, будь хоть раз в жизни мужиком! Скажи, кого ты выбираешь — эту прошмандовку или Мастера?!
— Мне надо подумать, — весь дрожа, промямлил Нарада.
— Вот говно! — заорал Гурун. — Че тут думать-то?! — искренне удивился он.
— Короче, все! Убирайся отсюда и не порти воздух! Нам здесь такие маменькины сынки не нужны! — закричала Ксива.
— Вы меня выгоняете? — жалобно, но в то же время с вызовом спросил Нарада.
— А мы че, неясно выразились?! — злобно заржала Элен.
— Хорошо, — сдавлено произнес Нарада, и было видно, как какая-то сатанинская часть внутри него дико возрадовалась, что это не он сам уходит от Мастера, а его бедненького выгоняют. Свинья сняла с себя всю ответственность и судорожно засобиралась съебываться с Духовного пути.
— И Синильгу с собой забирай, пидор вонючий! — гневно сказал Нандзя.
— Синильга, иди к своему обрубку и вместе пиздуйте отсюда, раз вам поебень дороже Мастера и просветленья! — сказала Ксива.
Синильга, не долго думая, похуярила вслед за принцем. Все наблюдали за их действиями, а Сантоша исчез минут на десять. Потом снова вернулся и обратился к дураку:
— Нарада, а ты подумал, кто тебя выгоняет?
— Рулон… А кто еще? — настороженно прогундел Нарада, чувствуя шо-то неладное.
— Мастер даже не знал об этом. Это все произошло спонтанно, Сила решила тебя проверить, и ты показал свое истинное лицо.
— Мы могли бы тебя выгнать и все. Гуру Рулон уже спал. И Сантоша увидел что, что-то не то творится, и побежал все рассказывать Мудрецу. Смотри, Сантоша тебя спас. Если бы не он, вы бы сейчас вместе с Синильгой под проливным дождем на помойке уже сидели, — говорила Аза.
— Откуда я мог знать, — заоправдывался идиот. — Если старшие сказали, значит, это команда Рулона!
— А ты спросил у самого Мастера, что он тебе скажет? Ты хотя бы написал ему прощальную записку?! Ты хотя бы поблагодарил его за все, что он для тебя сделал?! — заорала Элен, все больше приходя в бешенство и негодование.
И без того зачморенный Нарада зачморился еще пуще и потупил ебальник.
— Ну и чмо же ты! Мы тебя просто проверили, как ты будешь себя вести, и вот, что оказалось! — презрительно сказала Аза.
— Мастер сказал, что вы с Синильгой уже заранее это долго представляли, как вы уходите. И когда возникла ситуация, подошел аспект, вы быстро реализовали то, что воображали, — спокойно сказал Сантоша, внимательно наблюдая за реакцией уебищ.
