— Мастер сказал, что вы с Синильгой уже заранее это долго представляли, как вы уходите. И когда возникла ситуация, подошел аспект, вы быстро реализовали то, что воображали, — спокойно сказал Сантоша, внимательно наблюдая за реакцией уебищ.
— Протоптали дорожку в Сюр, — сказал Нандзя, — и поэтому даже мысль не возникла, спросить у Мастера, «а выгоняет ли он меня?».
«О, бля, в натуре, они, видимо, это долго себе представляли, проложили дорожку, — подумал про себя Мудя. — И поентому эти мысли так быстро реализовались, хотя никто его даже не выгонял по-настоящему. А я ведь тоже иногда такие мысли имею! Вот как опасно, оказывается!!!»
— А вот теперь, свинья, давай Сантоше ноги целуй, благодари, что он тебя спас и вовремя все Гуру Рулону рассказал, только поэтому ты еще здесь, а не на помойке, — сказала Элен.
У Нарады на некоторое время опять возник стопор. Как же он такой пиздатый распиздатый, Великий превеликий будет целовать ноги какому-то мальчишке. И все его гнилые мысли четко отсвечивались на протокольной роже.
— Ты че, урод, не понимаешь, что сейчас произошло? — начал взывать к его духовной совести Гурун, надеясь, что она еще хоть немножко осталась у этого ничтожества. — Посмотри, ты же изнутри сгнил, тебе же лечиться надо, спасаться, че ты делаешь со своей жизнью?!!!
— Смотри, скотина ты неблагодарная, — подключилась Вонь Подретузная, ты же вообще после всего, что сделал, не заслуживаешь находиться в святой обители Мудреца, а Гуру Рулон все равно тебе помогает, вытаскивает тебя из помойки, неужели ты этого не видишь, хуесос?
— Да где бы с тобой вообще так сюсюкались, объясняли, помогали? В миру бы тебя мыши забили, заклевали и на помойку бы выбросили. А Гуру Рулон делает все возможное, чтобы ты стал человеком и перестал быть скотиной, — бесилась чу-Чандра.
Тут что-то немного сдвинулось внутри Нарады, и он разрыдался:
— Учитель, Гуру Рулон, простите меня, я так опустился, я такое ничтожество, ни на что неспособное, простите меня, пожалуйста. Вы так добры ко мне, а я не ценю вашу доброту и помощь. Простите меня, Гуру Рулон, — выл Нарада. На некоторое время ему удалось вызвать состояние покаяния. В слезах и соплях он подполз на коленях к Сантоше, обхватил его ноги граблями и стал громко выть: «О, Сантоша, простите меня, вы спасли меня, спасибо вам…
— Искренне благодари, нечего тут театр разыгрывать, — почувствовали фальшь рулониты.
— Ты пойми, что Сантоша тебя спас, давай целуй ему ноги, благодари, кланяйся, — сказала Элен. Нарада стал тыкаться носом в ноги Сантоши, типа целуя:
— Спасибо, спасибо, что вы спасли меня, я такой дурак, такое ничтожество, — выл Нарада.
Но в этот момент от него не чувствовалось искренности, это была хорошая игра актера, не больше. Сам же Нарада продолжал культивировать мысли, что он все правильно делает, что это в Эгрегоре что-то не так, что его, долбоеба, недооценили и прочую хуйню. Вместо того, чтобы начать видеть себя реально, он продолжал обольщаться собой и миром, так мышиное болото его и засосало.
После того, как Нараде не удалось быть изгнанным «злым Мастером» на волю для своего говна, он впал в еще большее унынье, т. к. уже успел навоображать, как он сейчас вырвется на свободу и начнет с наслаждением свинить-свинить-свинить… Но что-то все же в нем еще оставалось духовное, чувствовалась еще какая-то слабая привязанность к Мастеру, к его Мудрости, поэтому он решил еще попытать счастья на духовном пути и остался.
После этого случая Нарада стал пользоваться особой «популярностью» среди обитателей штаб-квартиры. Была дана новая практика яростно гнать Нараду от себя, как только он окажется где-то поблизости. И вот, как только этот придурок случайно оказывался рядом с кем-нибудь, как тут же с дикими воплями этот кто-то начинал гнать его взашей, фукая и плюясь, осыпая его проклятьями:
— Мерзкий иуда, пошел нахуй, предатель, лживая тварь!!!
Однажды, когда была встреча с Мастером, и все уселись на свои места, ожидая появления Великого Рулона, Нарада тоже приполз и хотел было устроиться на своем месте, но его начали гнать от себя все, рядом с кем он оказывался.
— Ну-ка, говнюк, вали отсюда! — орала чу-Чандра.
— Пошел вон, свинья! — гнал ублюдка Гурун.
— Иди нахуй, гниль! Пшел вон!!! — бесились все, толкая и пихая его то рукой, то ногой, то еще чем-нибудь.
По местным законам фэн-шуй выходило, что во всей комнате нет места для такого чмошника, как Нарада. Так его гоняли из угла в угол, пока Гурун не придумал выход:
— Иди вон под стол!!! Там для тебя есть местечко!
Нарада с жалким видом полез под маленький столик, который стоял возле стены у балкона. Там он мог только полулежать, загнувшись раком. Когда появился Рулон и стал расспрашивать, как проходят практики просветления, он обратил внимание на забитого Нараду, который некоторыми частями своего скелета торчал из-под столика.
— О! А кто это там сидит? — спросил Рулон удивленно.
— Это Нарада дыры затыкает! — радостно ответила Элен.
— А почему? — спросил Мастер, недоумевая.
— А никто не хочет с ним рядом сидеть, и все его гонят от себя.
— А-ха-ха! — обрадовался Рулон. — Да-а, вот как бывает! Ну, ладно, зато есть теперь, через что просветлевать, над чем поработать. Вели-и-икие практики начались! Да, Сантоша?
— Да, Гуру Рулон! — ответил всегда бравый Сантоша.
— Кот тоже любит так сидеть, да, котик? — сказал Мастер, поглаживая кота, который устроился у него на коленях.
После встречи Муду дали гору белья для глажки. Он засел в комнате и начал наглаживать полотенца и наволочки, то и дело пощелкивая еблищем. В этой же комнате сидела Вонь и возилась с видеокассетами. Тут в комнату вошел Сантоша и подсел к Мудерю. Муд сразу сел на измену и насторожился.
— Мудя, ты понял, как ты греховен? — спросил его Сантоша.
— Да, — отвели Мудон, чморясь.
— Почему ты спишь с Дыркой?
Мудерь опешил и начал оправдываться:
— Я уже не сплю.
Сантоша промолчал, но было видно, что он нихуя не ведется на это.
— Почему ты портишь людей? — снова спросил он.
— Как порчу? — стал раздражаться Мудила.
— Ты спишь с ними, — невозмутимо ответил Сантоша.
Муд обиженно замолчал, не зная, как еще оправдываться. Когда его спрашивали об отношениях с Дыркой, с которой он обычно ездил по заданиям, то он сразу начинал внутренне беситься и раздражаться, потому что боялся, что ему не дадут спокойно заниматься поебенью.
— Ты сейчас должен искренне раскаяться и рассказать о своем говне, — сказал Сантоша.
Кое-как преодолевая дискомфорт, Мудила стал пиздеть о своем свинстве, но, как всегда, мягко обходя стороной самые душещипательные моменты своего говнизма. Сантоша молча выслушал его, а потом сказал:
— Это все не то. Ты должен искренне раскаяться. Поэтому тебе нужно со злорадством ругать себя, смеяться над собой.
— Ну, я ведь уже ругал только что! — раздражение поперло наружу из Мудака.
— Ты плохо ругал, — заключил Сантоша.
Муд на минуту заткнулся и обиженно уставился в кучу белья. Он попытался установить зазор и увидел, как вся его рожа натянулась и покраснела, стала тяжеловесной и неповоротливой, потому что ложная личность яростно сопротивлялась, ни в какую не желая разрушить свой покойчик.
— Почему ты все время строишь из себя отрешенного Будду? — спросил вдруг Сантоша. — Всегда сидишь с улыбочкой, хочешь показать, что ты все принимаешь, а на самом деле ты плохо принимаешь. Вот видишь, как ты сейчас не можешь посмеяться над собой. — Сантоша стал говорить уже более жестко и обвиняюще. — Мастер сказал, чтобы ты не позорил род рулонитов!
Мудю задели эти слова правды, и он никак не мог настроиться на правильное состояние. Он ощущал, как червь обиды и самосожаления гложет в области груди и не дает сделаться открытым и искренним. «Да еще эта Вонь тут расселась! — раздраженно подумал Мудон. — Нашла время с кассетами возиться тут! — нашел придурок крайнюю. — Я не хочу при ней себя ругать, пусть сначала свалит отседа!» Так идиот бесился на ни в чем не повинную Вонь, боясь, что кто-то узнает о его говне, которое он мнил чем-то очень дорогим и важным. Но на самом деле вся эта херня, которой он так дорожил и с которой не хотел расстаться, была просто ничем. Даже кусок замерзшей мочи казался более значимым по сравнению с ентими погаными чувствишками самосожаления и собственной важности.
Постепенно долбоеб усе-таки очухалси и вспомнил, шо он же рулонит, как никак, ебит твою за ногу, и надо же, в натуре, не посрамиться.
— Сука я! — заорал Мудон, кое-как преодолевая ебанутую ложную личность, коя так натянулась, шо было трудно даже шевелить челюстями. — Гандон! Держусь за свою гордость и нихуя не могу преодолеть себя!!!
Тут дебил вспомнил, как Рулон ему объяснял, что лучшее средство от гнилых чувствишек и важности — енто злая радость.
