– А что еще делать?
Гарри был искренне удивлен.
– Как насчет того, чтобы лучше всех делать свою работу? Разве нет ничего, к чему можно стремиться, кроме богатства?
– Конечно, – с облегчением сказал Гарри. – Но тогда прощай богатство.
Было уже два часа, когда Майкл наконец выключил ночник и они улеглись валетом. В темноте Гарри задал вопрос, который до сих пор не мог задать:
– Майкл, ты знаешь что-нибудь о маме?
Майкл молчал так долго, что Гарри нетерпеливо продолжил:
– Я пытался поговорить о ней с отцом, но он просто умолк и не сказал ни слова. То же самое с бабулей, только она зашла немного дальше: «Никогда не упоминай в Вельтевредене имя этой женщины. Она виновата в том, что Блэйна убили». Я подумал, может, ты знаешь, где она.
– В Лондоне, – тихо ответил Майкл. – Пишет мне каждую неделю.
– Когда она вернется, Майки?
– Никогда, – сказал Майкл. – Они с папой разводятся.
– Но, Майки, что случилось? Почему она исчезла так, ни с кем не попрощавшись?
– Не знаю. Она не говорит. Я написал ей и спросил, но она ничего не ответила.
Гарри подумал, что Майкл уснул, но после долгого молчания тот негромко, так что брат едва расслышал его слова, произнес:
– Я скучаю по ней, Гарри. Боже, как я по ней скучаю!
– Я тоже, – покорно сказал Гарри, но каждая новая неделя приносила Гарри такое волнение и новый опыт, что память о матери уже поблекла.
На следующее утро Леон Гербштайн пригласил Майкла в свой кабинет.
– Ладно, Майки, – сказал он, – мы напечатаем статью «Гнев» как ты ее написал.
Только тогда Майкл осознал, каким важным для него было это решение. Весь день его торжество обостряли размышления. Почему он испытывает такое сильное облегчение? Может, причина в том, что он горд личным достижением, сознает, что его имя увидят в газете? Отчасти да, он был честен с собой, но было и еще что-то, более глубокое и существенное. Правда. То, что он написал, правда, и эта правда победила. Его усилия оправдались.
На следующее утро Майкл встал рано и принес домой газету. Он разбудил Гарри и прочел ему «Гнев». Гарри вернулся всего несколько часов назад. Большую часть ночи он провел в компьютерном зале в новом офисном здании «Компании Кортни» на Диагональной улице. Дэвид Абрахамс по негласной просьбе Шасы добыл для Гарри разрешение работать на компьютере, когда тот не использовался в делах компании. И этим утром у Гарри были красные глаза, а подбородок порос густой темной щетиной. Тем не менее он сидел в пижаме и внимательно слушал, пока Майкл читал статью, а когда Майкл закончил, Гарри надел очки, взял газету и прочел статью еще раз, пока брат в углу варил кофе на газовой плите.
– Забавно, – сказал наконец Гарри. – Мы ведь воспринимаем их как нечто само собой разумеющееся. Они всегда здесь, работают на шахте «Серебряная река», или убирают виноград в Вельтевредене, или прислуживают за столом. Но нам и в голову не приходит, что это люди с такими же чувствами, желаниями и мыслями, как у нас, – пока не прочтем что-нибудь такое.
– Спасибо, Гарри, – тихо сказал Майкл.
– За что?
– Лучшего комплимента мне никто не делал.
В этот уик-энд Майкл почти не видел Гарри. Утро субботы Гарри провел в регистрационной палате земельных сделок, а когда регистрационная палата в час закрылась, перешел в здание компании Кортни, чтобы засесть за компьютер, как только программисты отправятся домой.
В квартиру он вернулся в три часа ночи и лег на край кровати Майкла. Когда утром в воскресенье оба проснулись, Майкл предложил:
– Давай пойдем в зоопарк на озеро. День жаркий, девушки будут загорать.
Он сознательно предложил эту наживку, потому что отчаянно нуждался в обществе Гарри, одинокий, страдающий от спада напряжения после всех волнений, связанных с публикацией «Гнева» и как будто полным отсутствием реакции на эту статью.
– Эй, Майки, я бы с удовольствием… но я хочу кое-что сделать на компьютере. Ведь сегодня воскресенье, и компьютер на целый день мой. – Вид у Гарри был загадочный и довольный. – Понимаешь, Майки, я кое-что придумал. Кое-что совершенно невероятное, и теперь не могу остановиться.
Майкл в одиночестве поехал автобусом в зоопарк, на озеро. Весь день он просидел на траве, читал и смотрел на девушек. Но это лишь заставило его острее ощутить свои одиночество и незначительность. Когда он вернулся в свою отвратительную маленькую квартиру, сумка Гарри исчезла, а на зеркале мылом было написано:
«Возвращаюсь на «Серебряную реку». Может, увидимся в следующий уик-энд. Г.»
Когда наутро Майкл вошел в редакцию, он увидел, что работники, пришедшие до него, собрались в центре редакционной комнаты небольшой нервной группой, а с десяток незнакомцев деловито роются в шкафах с материалами, просматривают бумаги и книги на полках. Они уже отобрали десяток картонных ящиков разных бумаг, и эти ящики стояли в проходе между столами.
– Что происходит? – наивно спросил Майкл, и редактор отдела, бросив на него предостерегающий взгляд, объяснил:
– Это офицеры службы безопасности.
– А вы кто?
Офицер в штатском, командовавший обыском, подошел к Майклу, и, когда тот назвался, сверился со своим списком.
– Ага, вы-то как раз нам и нужны. Идемте со мной.
Он провел Майкла в кабинет Леона Гербштайна и вошел не постучав. С Гербштайном был еще один незнакомый человек.
– Да, в чем дело? – рявкнул он, и полицейский почтительно ответил:
– Вот он, капитан.
Незнакомец мрачно взглянул на Майкла, но, прежде чем он заговорил, его торопливо опередил Леон Гербштайн:
– Все в порядке, Майкл. У полиции ордер на запрет субботнего номера со статьей «Гнев» и ордер на обыск в редакции. С тобой также хотят поговорить, но беспокоиться не о чем.
– Не будьте в этом так уверены, – угрожающе сказал капитан. – Ты написал этот образец коммунистической пропаганды?
– Я написал статью «Гнев», – внятно ответил Майкл, но Леон Гербштайн опять вмешался:
– Я как главный редактор «Голден сити мейл» принял решение напечатать эту статью и несу за нее ответственность.
Капитан не обратил на него внимания и несколько мгновений смотрел на Майкла, прежде чем продолжить:
– Парень, да у тебя молоко на губах не обсохло. Что ты вообще можешь знать?
– Возражаю, капитан, – сердито сказал Гербштайн. – Мистер Кортни аккредитованный журналист…
– Ja, – кивнул капитан. – Я так и думал. – И продолжил, обращаясь к Майклу: – Ну как? Не возражаешь против прогулки в управление полиции на Маршалл-сквер, чтобы помочь нам в расследовании?
