способен английский темперамент. Общество бурлило от возмущения и ужаса. Газетчики слетались в Краус-Бич, как саранча; холмы близ Шелли-Хеда превратились в нечто вроде ярмарочного пространства: повсюду машины, мотоциклы и тучи людей, бросившихся приятно провести выходные, причащаясь к тайне и кровопролитию.
Сняв номера в «Зеленом льве», Паркер и Уимзи отвечали на телефонные звонки и принимали поступавшие отовсюду письма и телеграммы, а в конце коридора стоял дюжий полицейский, охранявший их от непрошенных вторжений.
Уимзи мерил шагами комнату, в волнении выкуривая одну сигарету за другой.
— На сей раз мы их сцапаем, — сказал он. — Слава богу, они наконец прокололись.
— Да. Только нужно проявить терпение, старина. Мы не должны их упустить, но сначала необходимо собрать все факты.
— Ты уверен, что твои парни надежно следят за миссис Форрест?
— О да. Она вернулась домой в понедельник вечером — по крайней мере, так говорят работники гаража. Наши люди не спускают с квартиры глаз и сразу же дадут нам знать, если кто-нибудь к ней пожалует.
— В понедельник вечером?!
— Да. Но сам по себе этот факт не является доказательством. Большинство уезжающих на выходные лондонцев возвращаются в город в понедельник вечером. А кроме того, я не хочу спугнуть ее, пока мы не выясним, является она основной преступницей или сообщницей. Смотри, Питер, сообщение от еще одного моего человека. Он изучал финансовое положение мисс Уиттакер и миссис Форрест. Мисс Уиттакер снимала со счета крупные суммы в чеках, начиная с минувшего декабря, и эти суммы точь-в-точь совпадают с суммами, которые миссис Форрест вносила на свой счет. Эта женщина обрела большую власть над мисс Уиттакер как раз после смерти старой мисс Доусон. Питер, она по уши в этом деле.
— Так я и думал. Она проворачивала все дела, пока Уиттакер обеспечивала себе алиби в Кенте. Господи, Чарлз, только бы нам не промахнуться. Пока хоть одна из этих дам на свободе, ничья жизнь не в безопасности.
— Порочная и циничная женщина, — нравоучительно произнес Паркер, — самая безжалостная преступница на свете, она в сто раз хуже мужчины, потому что всегда гораздо более целеустремленна.
— Это потому, что такие женщины не обременены сентиментальностью, — согласился Уимзи. — Мы, болваны, тупо верим, будто женщины романтичны и эмоциональны. Чушь собачья! Черт бы побрал этот телефон!
Паркер схватил телефонную трубку.
— Да… да… говорите. Господи боже мой, не может быть! Хорошо. Да. Да, конечно, вам следует его задержать. Думаю, что его подставили, но допросить надо. И позаботьтесь, чтобы это попало во все газеты. Журналистам скажите, будто не сомневаетесь, что это он и есть. Понятно? Хорошенько втолкуйте им, что это официальная точка зрения. И еще — минутку — мне нужна фотография чека и сведения об имеющихся на нем отпечатках пальцев. Пришлите все это немедленно со специальным курьером. Надеюсь, чек подлинный? В банке подтвердили? Отлично! Его прохождение отследили?.. Вот как?.. Конверт?.. Выбросил?.. Вот болван. Хорошо… Хорошо, до свиданья.
Он в волнении повернулся к Уимзи.
— Вчера утром Аллилуйя Доусон явился в отделение «Банка Ллойда» в Степни и предъявил чек на десять тысяч фунтов от Мэри Уиттакер, выданный в пятницу двадцать четвертого числа в их же лихэмптонском отделении. Поскольку сумма крупная, а история об исчезновении появилась в пятницу в вечерних газетах, они попросили его зайти попозже, а сами связались с Лихэмптоном. После того как вчера вечером вышла новость об убийстве, управляющий лихэмптонского отделения позвонил в Скотленд-Ярд, оттуда прислали своих людей, и Аллилуйю задержали для выяснения обстоятельств. Он говорит, будто получил чек по почте в субботу утром, в конверте, кроме чека, ничего больше не было, никаких объяснений. Разумеется, старый дурак выбросил конверт, поэтому проверить его рассказ или выяснить что-либо по почтовому штемпелю невозможно. Наши сочли историю немного сомнительной, поэтому Аллилуйя задержан и ожидает расследования — иными словами, арестован по подозрению в убийстве и преступном сговоре!
— Бедный Аллилуйя! Чарлз, это просто чудовищно! Он же безобидный старик, неспособный и мухи обидеть.
— Я знаю. Но его уже взяли, и придется ему потерпеть. Черт, кто там еще? Войдите.
— К вам доктор Фолкнер, сэр, — сообщил констебль, просунув голову в дверь.
— А, хорошо. Входите, доктор. Вы закончили вскрытие?
— Да, инспектор. Очень интересные результаты. Должен честно признать, что вы были совершенно правы.
— Рад слышать. Садитесь и рассказывайте.
— Я постараюсь как можно короче, — сказал врач. Его прислал из Лондона Скотленд-Ярд, и он привык к темпам полицейской работы. Это был сухопарый, белый как лунь мужчина, деловитый и наблюдательный — прямая противоположность мистеру О-хо-хо, который так злил Паркера накануне вечером.
— Итак, прежде всего: удар по голове действительно не является причиной смерти. Вы сами видели, что крови было очень мало. Травма была нанесена посмертно, спустя некоторое время — безусловно, для того, чтобы создать впечатление бандитского нападения. То же самое с царапинами и порезами на руках. Это явный камуфляж.
— Именно. Ваш коллега…
— Мой коллега, как вы изволите его величать, болван, — резко ответил врач. — Если это — образец его диагностики, я бы не удивился, узнав о необычно высоком уровне смертности в Краус-Бич. Но
