Эми.
Мысли разбежались в разные стороны. Комок подкатил прямо к горлу. За что он так? За что?!
– Тш, – мужские губы прижались к виску Эми. – Все хорошо, я рядом. Поэтому можешь поплакать. Я больше не дам тебе плакать одной.
Сердце сжалось в удушающих кольцах одного нахального Змея. Эми дернулась прочь, но мужские руки только казались обманчиво спокойными. Их надежность, их крепость... Она ведь совсем не железная. Боль и непонимание всех этих дней замешали адский коктейль, но сейчас...
Слезы потекли тихим потоком, прижавшись щекой к мужскому плечу, Эми просто не могла их остановить. А потом вцепившись в Змея крепче, отчаянно разрыдалась. Больше не было сил... Да и его она слишком любила.
Змей держал ее в своих руках, и в его душе пропасть голодной бездны распахивала свою пасть.
Все, все виновные в том, что его женщина так отчаянно плачет, понесут свое наказание. А он сам... Она не простит так быстро, а ее месть будет, безусловно, изощренной. Его же женщина.
И дождавшись, когда слезы утихнут, Змей положил ладонь на щеку Эми, не давая ей отвернуться. Большим пальцем стер соленую дорожку слез, и накрыл ее губы пусть коротким, но жадным до боли поцелуем. А потом отпустил, с шальным взглядом фиалковых глаз и с отчетливым ответом: «Не прощу. Пока, по крайней мере».
Змей усмехнулся, разжал руки, давая своей бывшей напарнице свободу. А спустя мгновение, в кабинете Змея включился автоответчик с телефона дежурного патруля.
«Нападение на офицера патруля, Иванова Максима. Место происшествия: Вишневый комплекс, дом шесть, квартира восемь. Рапортую о трех взрывных устройствах в квартире, обезврежены, а также о том, что это был привет от Гюрзы для капитана Лонштейн».
– Я туда!
– Одна не пойдешь.
– Но!
– Должностная инструкция.
Всего два слова, и простой изящный план начальника Эми легко разгадала. Любому, кому придет в голову уточнить, что это Змей делал ночью в ее квартире, достаточно будет подсунуть под нос служебную должностную инструкцию, гласящую, что в случае покушения на жизнь офицера патруля, на место в обязательном порядке выдвигается начальство.
И Змей, вне всяких сомнений, это сделает. Подсунет кому-то излишне любопытному именно эту инструкцию и именно эти строчки.
А ночь опять предстоит не спать. Судя по голосу Крока, вряд ли там будут живые для допроса. А оформлять трупы – это такая галиматья!
...На следующий день Рашель могла бы и не пойти в школу. Эми ей предлагала такую возможность, но девочка (русский язык в расписании!) торопливо заглотила завтрак, и под охраной Макса выдвинулась на уроки.
Стоит сказать, что к удивлению Эми трупов не было вообще. Были шесть потенциальных источников информации, которые ей со Змеем и Максом на пару предстояло выпотрошить за рабочий день.
Вечером же Эммануэль и Рашель ожидал новый светский раут. Как выяснилось, в Вишневом комплексе Эми ждала корреспонденция в виде ещё одного приглашения.
Имя отправителя было из того списка, игнорировать чьи приглашения было нельзя ради Рашель. Граф Линдр Шатильон. По аристократической легенде, потомок тех самых Шатильонов, что сражались в крестовых походах. А вот имя «Линдр» означало «человек льва».
«Вот жизнь пошла», – Эми плеснула в лицо ледяной воды, – «покушения на убийства и сразу за ними балы. То, се, пятое, десятое. То враги, то недруги, то убийцы. И с некоторыми из них у меня ещё и свидания! Ладно, будем надеяться, что мои знакомые хакеры накопают мне информации по этому типу из Черного льва, чтобы я знала, к кому меня несет на свидание. И, кстати, если мои источники меня не подвели, то это значит, что глава Львов – француз. И почему у меня такое недоброе ощущение? Ладно, быть такого не может, чтобы верхушка французской аристократии вся поголовно была из породы разбойников. Не может же, да?»
День начался удачно, вдруг повезёт, и он так же хорошо закончится?
Через пару часов Эми уже так не думала.
Ещё через пару – она была готова взвыть и запросить пощады.
Информации пойманные «языки» почти не дали. Нисколечко. Даже вот на такусенькую крошечку! Вот как?! Как это можно назвать, кроме как подлость и предательство?!
Змей вернулся в свой кабинет, разобравшись со своей двойкой, Эми растянулась в зале для совещаний на столе, глядя на Макса у кофе-машины.
– Макси-и-им, – протянула она жалобно, – ну, порадуй ты меня что ли? Удалось что-нибудь узнать?
– Увы, профессор, – Макс только головой покачал. – Это какой-то бред они несут! Мы не причём, бес попутал. Satan. Нашептал на уши, и вообще…
– Стой. Что?! Что ты сейчас сказал?! – чашка, которую Эми только-только начала брать, громко звякнула о блюдце. – Скажи мне их слова в точности! От начала и до конца.
– Профессор, с вами всё…
Взгляд Эми полыхнул яростью.
– Очень точно, Макс. Слово в слово.
– Как скажете, – парень, недоумевая, что же такое случилось, вытащил свой электронный блокнот, открыл записи вначале одного допроса, потом второго. – Мартин Сквош. Ирландец. Тридцать один год. В его речи звучало, зачем он это сделал, следующее: Сатана пришёл ко мне в ночь с двенадцатого на тринадцатое. В ночь чёрной пятницы. Сатана был страшен, от одного взгляда на него внутри всё сжималось от ужаса. Мне хотелось преклонить пред ним колени, а ещё лучше даже не смотреть на него. Он стоял ко мне полубоком, и его ярко-жёлтый глаз до сих пор снится мне в кошмарах. Сатана приказал – и мы пошли. Мы не могли игнорировать его приказ. Даже если нам не хотелось больше возвращаться, даже если нам не хотелось убивать или поднимать руку на ребёнка. Приказ Сатаны не обсуждается.
Эми сжала пальцами виски, потом кивнула:
– Хорошо. Дальше. Второй.
– Профессор?
– Макс, слова второго!
– Сейчас. Ричард Джойс. Американец. Тридцать девять лет. Его слова: Сатана пришёл в ночь с двенадцатого на тринадцатое. Это было немногим за полуночью. Он был страшен. Чёрный плащ вился за его плечами словно крылья. Он смотрел на меня в упор, и бездна его синих глаз заставляла меня трястись от ужаса. Он сказал, что Гюрза не оправдала его надежд. На нас он тоже не рассчитывает, но мы, по меньшей мере, можем сделать для него кое-что полезное… Теперь вы объясните, что это значит?
– Не Сатана. Satan, – Эми закусила губу. – Это не оговорка, Макс. Это … кличка. Кличка человека, за которым
