Израиль ставил перед собой три цели: свержение Саддама Хусейна, уничтожение военной машины Ирака и нейтрализация его потенциала по созданию оружия массового поражения. Первая цель не была достигнута в результате войны в Персидском заливе, а две последние были достигнуты лишь частично. Возможно, способность Израиля сдерживать потенциальных арабских агрессоров была ослаблена сознательным решением остаться в стороне от этого конфликта. Израиль пообещал, что в случае нападения он нанесет ответный удар. На него напали, но он не нанес ответного удара. Как следствие, снизился его потенциал конвенционального сдерживания. Каковы бы ни были мотивы политики отказа от ответных действий, результатом стало снижение авторитета Израиля как военной державы в собственных глазах и в глазах его противников.
Однако самым важным последствием войны в Персидском заливе для Израиля стали его особые отношения с Америкой. Если посмотреть на войну в Персидском заливе с другой стороны, то можно сказать, что Израиль оказался в наибольшем выигрыше, поскольку, не пошевелив и пальцем, стал свидетелем поражения своего самого грозного врага от рук своего самого верного друга. Но такая точка зрения является серьезным упрощением. Ведь Израиль традиционно рассматривался, и не в последнюю очередь самим Израилем, как стратегический партнер и стратегический актив США на Ближнем Востоке. Конфликт в Персидском заливе стал в этом отношении настоящим открытием. Это был конфликт, угрожавший самым жизненно важным интересам Америки в регионе, и лучшей услугой, которую Израиль мог оказать своему старшему партнеру, было воздержаться от каких-либо действий. Израиль не был стратегическим активом, а воспринимался как позор и обуза.
На протяжении всего кризиса в Персидском заливе и последовавшей за ним войны сохранялось напряжение в трехсторонних отношениях между Америкой, Израилем и арабами. Постепенно, но безошибочно, под влиянием кризиса Америка продолжала отходить от опоры на Израиль к опоре на своих старых и новых арабских союзников в достижении своих целей в регионе. В этом важном отношении Израиль должен был выйти из конфликта в Персидском заливе не победителем, а окончательным проигравшим. Ничто не продемонстрировало этого более наглядно, чем давление, которое администрация Буша оказала на Израиль, вынудив его начать мирные переговоры с арабами, как только замолчали пушки в Персидском заливе.
Мадридская мирная конференция
Папа Римский Иоанн Павел II, согласно, несомненно, апокрифической истории, утверждал, что существует два варианта решения арабо-израильского конфликта: реалистичный и чудесный. Реалистичное решение предполагает божественное вмешательство, чудесное - добровольное соглашение между сторонами. Третье решение, не предусмотренное Папой, предполагало вмешательство США. Ближневосточная мирная конференция, собравшаяся в Мадриде 30 октября 1991 года, стала самой серьезной попыткой США содействовать всеобъемлющему урегулированию арабо-израильского конфликта.
Сделать эту попытку Америке позволили два события огромной важности: поражение Советского Союза в "холодной войне" и поражение арабского радикализма в войне в Персидском заливе. Формально Советский Союз был одним из спонсоров Мадридской конференции, но на практике он находился на последней стадии распада. Распад Советского Союза как сверхдержавы осиротил бывших клиентов Москвы и вырвал ковер из-под ног арабского фронта отторжения, который всегда выступал против мирного урегулирования с Израилем. Таким образом, прекращение глобального противостояния двух главных действующих лиц сделало возможным или, по крайней мере, мыслимым прекращение конфликта между арабами и израильтянами. Президент Сирии Хафез Асад принял приглашение в Мадрид не в результате внезапного обращения по дороге в Дамаск к идее мира с Израилем, а потому, что он потерял поддержку своего старого сверхдержавного покровителя и должен был заключить мир с единственной оставшейся сверхдержавой. Правительство Ливана последовало его примеру. Король Иордании Хусейн, вызвавший гнев Запада своей связью с Саддамом Хусейном, стремился реабилитировать себя и поэтому с готовностью согласился на формирование совместной иордано-палестинской делегации, которая должна была стать "зонтиком" для участия палестинцев в мирных переговорах. ООП, оказавшаяся в "конуре" из-за поддержки Саддама Хусейна во время кризиса в Персидском заливе, согласилась на свое исключение и успешно оказывала закулисное влияние на палестинскую делегацию с оккупированных территорий.
Ицхак Шамир оказался самым неудобным клиентом, и пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить его принять приглашение в Мадрид. Он предупредил Джеймса Бейкера, что последствия любой попытки США навязать Израилю ООП будут очень серьезными и что использование слова "конференция" может быть "провокационным". Последовательно отвергая любую связь между иракско-кувейтским и израильско-арабским спорами, Шамир намеревался вернуться к прежнему статус-кво. Чтобы продемонстрировать свою решимость противостоять давлению на мирные переговоры, он арестовал умеренного палестинского лидера Сари Нусейбеха по надуманному обвинению в шпионаже в пользу иракцев, держал на коротком поводке министра иностранных дел Давида Леви, а ввел в свой кабинет крикливого бывшего генерала Рехавама Зеэви, лидера агрессивно-джингоистской партии "Моледет" и известного сторонника "трансфера" или принудительной депортации палестинцев.
Гораздо более фундаментальным был вопрос о еврейских поселениях на оккупированных территориях. Чтобы дать шанс мирным переговорам, правительству Израиля со всех сторон было предложено прекратить строительство новых поселений и нового жилья. Представители правительства отвечали, что требование о замораживании строительства поселений на время мирных переговоров является предварительным условием. Это было абсолютной неправдой. Дело в том, что поселенческая деятельность является предварительным условием, так как если бы она продолжалась бесконтрольно, то в конечном итоге говорить было бы не о чем: поселения определяли бы исход переговоров. Поселенческая деятельность была не просто несовместима с мирным процессом, она была призвана его разрушить. В решающий момент подготовки к Мадриду израильские официальные лица объявили о планах новой волны строительства, рассчитанной на удвоение еврейского населения на оккупированных территориях за четыре года. Это категорически противоречило предыдущему обещанию не вести крупномасштабного строительства за "зеленой чертой".
Шамир не поддался давлению со стороны религиозных и ультрарелигиозных партий, образовавших мощное поселенческое лобби внутри его кабинета. Сам он принадлежал к правому крылу своего крайне правого кабинета. В значительной степени инициатива по расширению поселенческой деятельности исходила от министра жилищного строительства и коллеги Шамира по партии - Ариэля Шарона. Хотя эти два человека были политическими соперниками, политические разногласия между ними были незначительными. Главное отличие заключалось в том, что Шарон открыто заявлял о своем намерении создать необратимые факты на местах, чтобы исключить возможность территориального компромисса или самоуправления палестинцев, в то время как Шамир продвигал эту политику, не заявляя о ней.
Настоящий спор в Ликуде шел о том, должен ли Израиль вообще вступать в мирные переговоры с арабами и, если да, то с кем? Шарон был категорически против мирных переговоров, в то время как Моше Аренс утверждал, что переговоры не обязательно означают уход. На заседании комитета по иностранным делам и безопасности Ликуда Аренс напомнил о статье Зеэва Жаботинского, написанной в 1923 г., в
