А когда Виктор послушно спрыгнул на палубу, и широко улыбаясь и играя мускулами прошлепал мимо босыми ногами, Ийсма прошептала ему в спину:
– Нет, ну надо же, какой красавчик!
– И не говорите, – согласился с ней Марс, по‑своему расценив слова целительницы, – Я видел, как он голыми руками убил орка. И, по большому счету, это действительно было страшно красиво!
Ийсма непонимающе взглянула на барона, а потом пихнула локтем заглядевшуюся вампиршу:
– Да не пялься ты так! Ну сама посуди, где он, а где ты. Ох, и пропадешь ты девка, ох пропадешь.
К ночи погода на море стала ухудшаться и кроме вахтенных матросов на палубе никого не осталось. Сомов уединился от всех и, как обычно, качался в сетке на носу корабля. Мысли у него были самые разные и в такт этим мыслям он механически наигрывал на гитаре, глядя то на звезды, мерцающие в просветах туч, то на молнии, бьющие на горизонте.
– Масс геаран позволит мне быть рядом? – Алель появилась неслышно и сейчас держалась за ванты, чтобы не упасть при резких наклонах корабля, преодолевающего высокие волны. Волосы ее развивались, а подол платья трепетал от порывов ветра.
– Садись, – предложил Виктор место рядом с собой и поинтересовался: – Сколько ты еще будешь меня так называть? Я не твой господин.
– Мне нужно время чтобы отвыкнуть. В большой кровавой войне я потеряла своих родителей и с восьми лет видела только неволю. По рождению я вроде как баронесса, но никогда не знала, что это такое.
– Сочувствую. Зато теперь ты свободна. И если пожелаешь, госпожа Лоу, то по прибытии в Маркатан я дам соответствующее твоему происхождению содержание и окажу любую помощь, какую только попросишь.
– Я не понимаю, чем я заслужила твое расположение, масс геаран . Так не бывает. И таких как ты не бывает. Все что происходит настолько странно, что я уже ни в чем не могу разобраться: ни в тебе, ни в людях что тебя окружают, ни даже в самой себе. Может в неволе я отвыкла о нормального мира или может попала в какой‑то другой мир? Объясни.
– Слишком сложно все объяснить и слишком трудно в это поверить, – Виктор вздохнул, – Но со временем ты все поймешь. А что касается другого мира, то мы до него, к сожалению, еще не добрались. Но обещаю, что когда‑нибудь обязательно доберемся, и ты увидишь его своими глазами.
– Но ты обещал мне другое. Или ты забыл? Позор рабства невозможно смыть.
– Глупости! Разве Ийсма не рассказала тебе, что я тоже прошел через рабство и, как видишь, это ничуть не мешает мне жить дальше.
– Ты принц, ты мужчина, ты богат, силен, влиятелен. А я всего лишь бедная альтийка, для которой навсегда заказан путь на родину. Меня нигде не ждут, и я никому не нужна.
Виктор больше не мог себя сдерживать.
– Ты нужна мне! – он с волнением взял ее за руку и сжал тонкие холодные пальцы, – Я десять лет ждал этого момента и не счесть тех ночей, когда ты являлась ко мне во снах, а я просыпался и с болью принимал реальность, в которой тебя не было рядом. Останься со мной. Останься навсегда. И, клянусь Авром, однажды ты станешь королевой. Моей королевой.
– Но принцесса Сиан…
– Пустяки, – беспечно отмахнулся Сомов, – Продавлю закон о разводе. Его давно уже нужно принять. Эрцгерцог Кессон мой приятель и в этом меня поддержит.
Алель опустила голову и надолго замолчала. Заморосил дождь и на ее волосах заиграла искрами водяная пыль.
– Конечно, твои люди тебе верят и едва ли не боготворят. Но может ли верить могущественному принцу его бесправная рабыня? То, о чем ты вчера пел… Для меня… Может ли такое быть правдой?!
И она с такой отчаянной надеждой и невыразимой мольбой взглянула на Виктора, что у него защемило сердце от жалости и нежности к молодой вампирше.
– Хочешь, чтобы я еще раз повторил то, что сказал вчера?
– Да, масс геаран , – вампирша подалась так близко, что Виктор ощутил тепло ее тела.
Миллионы подходящих слов, фраз и песен закрутились в голове Сомова, и ему захотелось вывалить их все сразу, чтобы передать хотя бы малую часть своих чувств, но выбрать нужно было что‑то одно. Виктор перехватил удобнее гитару, томно посмотрел на девушку и в ночь полилась мелодия «Speak Softly Love», получившая огромную известность после фильма «Крестный отец». Виктор пел в непривычной для себя высокой тональности, но это нисколько ему не мешало и даже его вечная хрипота вдруг куда‑то исчезла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Шепни мне «да»,
Прильни к груди, взгляни в глаза.
Огнем желаний
И любви зажглись сердца.
Мы в мире том,
Где мы вдвоем,
Который мог быть у других
Лишь сладким сном…
Такое искреннее, рвущую душу исполнение, не могло остаться не замеченным, и на палубу полезли люди, желающие услышать песню получше, но путь им преградил грозный капитан Креон, показывая кулак каждому, кто хотел приблизится к парочке на носу корабля.
А голос Сомова звенел все выше и все мощнее:
Шепни «люблю»,
Пусть нас услышат небеса.
Верны мы будем
Нашим клятвам до конца…
Дождь усиливался, корабль сильно раскачивало, мужчину и женщину обдавало морскими брызгами, а над их головами от порывов шквалистого ветра вразнобой хлопали многоэтажные паруса. Но ни певец, ни его слушательница этого не замечали. Они не отрываясь смотрели друг на друга, а губы Алель в такт словам Виктора неслышно повторяли «да».
И тут совсем рядом ударила молния, оглушительно громыхнуло, а из разверзшихся небес обрушился адский ливень. Музыка оборвалась и обижено тренькнула гитара, покатившаяся вниз по сетке. А двое влюбленных, невзирая на грозу, под проливным дождем, слились в жарких объятиях и до боли впились в губы друг друга. И тогда Виктор впервые почувствовал, что Алель все‑таки вампир и имеет маленькие, но вполне себе остренькие клыки. Мокрая насквозь одежда растворилась, стала почти прозрачной и так плотно прикипела к горячим телам влюбленных, что они стали выглядеть обнаженными. С трудом отрываясь от долгого поцелуя, словно вынырнув из глубины, мужчина и женщина тяжело дышали и пылающими глазами смотрели друг на друга. Капли дождя струились по их озаренным молниями лицам и казалось, что они плачут от счастья. А потом они снова сливались воедино и их катало по сетке, кидало верх вниз на волнах, хлестало дождем и оглушало раскатами грома. Но даже разбушевавшаяся стихия не могла перекрыть звериное рычание человека и громкие несмолкаемые стоны вампиршы.
Никто в эту ночь на корабле толком так и не спал. Все волей‑неволей прислушивались к происходящему наверху. В трюме весело скалили клыки орки и многозначительно поглядывали на оркчанок, а те в ответ хихикали и строили глазки. Качались в гамаках с улыбками на небритых лицах солдаты, а матросы перебрасывались незлобными шуточками и шикали на напуганного любопытного юнгу:
– Мал ты еще это понимать.
– Нет. Ей не больно, пацан. Клянусь Авром, ей сейчас так хорошо, как бывает хорошо только в раю.
– Да, силен граф. Это ж которой час подряд…
Ворочалась с боку на бок на своей кровати Ийсма и недовольно бормотала:
– Не устояла. Вот дуреха, – а потом смиренно вздыхала: – Да и кто бы тут устоял?
Не спал и капитан Креон. Он стоял, широко расставив ноги, у нактоуза, сверялся с компасом, отдавал команды рулевому, и уверенно вел корабль сквозь бушующий шторм. Капитан тоже все слышал и глаза его были полны тоски и печали.
В Олгафе Сомов решил задержаться конкретно и надолго. Как говорил один французский писатель – у моря счастье приходит само. Местные тамплиеры приобрели для графа недалеко от города небольшой уютный домик на самом берегу моря с пустынным пляжем, на котором был мягкий белый песок и теплая чистая вода. Днем Виктор и Алель купались в кристально прозрачных водах, наслаждаясь природой и друг другом, а вечерами ужинали при свечах и слушали, как поют орки. Любовь и страсть обрушились на человека и вампиршу внезапно и всепоглощающе. Не было ни церемоний, ни долгих ухаживаний, ни попыток узнать другу друга лучше. Они сошлись стремительно и неотвратимо, словно два поезда в лобовом столкновении. Прежняя жизнь обоих осталась в прошлом и началось новое удивительное время, в котором были только они вдвоем, только любовь и только счастье. Сомов с ума сходил по Лоу, а та отвечала полной взаимностью и быстро перенимала все его повадки, начиная от раскованности в сексе и заканчивая уверенностью графа, граничащей с наглостью, а также свободу мыслить и поступать так, как хочется, не считаясь с мнением окружающих. Даже пойти на невероятный поступок для женщин того времени – купаться нагишом она решилась без уговоров, а просто сбросила платье и, держась за сильную руку, послушно пошла вслед за Виктором. И ей было абсолютно все равно, что издали на них искоса смотрят и смущенно посмеиваются солдаты, охраняющие их покой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
