кое-что интересное, а меня учили: за хорошо рассказанную историю следует платить. – Я втиснул монету ей в ладошку. – На сдачу доберешься до дома. То, что останется, отдашь родителям.
Лаки сжала дрожащие пальцы:
– Спасибо, Ари… Никакой истории я тебе на самом деле не поведала. Просто сказала, как называются эти каменные штуки.
Что правда, то правда. С другой стороны, именно ее слова побудили Ватина вспомнить загадку о Дланях, и я размышлял о ней в течение всей поездки, хотя разобраться так и не смог. Конечно, я кое-что преувеличил, зато заставил Лаки принять деньги.
Девочка прижалась к моей груди так крепко, что едва не опрокинула меня наземь:
– Спасибо…
Чмокнув меня теплыми губами в щеку, она тут же отпрянула. Я на миг потерял дар речи, однако Лаки, сорвавшись с места, не дала шанса ответить.
Несколько проходивших мимо учеников зашушукались. Интересно, о чем?
Я улыбнулся. Пусть судачат. Слухи, распространяясь, принимают самые странные формы. Если несколько слов, что я обронил в экзаменационной и в разговоре с Сети, пойдут дальше, то вскоре они создадут мне довольно занятную репутацию.
Сделаю все, чтобы ее поддержать. Насвистывая немудреный мотивчик, я направился на свое первое занятие.
* * *
Введение в принципы плетения состоялось во внутреннем дворе, устроенном наподобие амфитеатра. Почти как в театре Халима! Знакомая обстановка меня воодушевила. Стараясь не привлекать к себе внимания, я нашел место на одном из ярусов, где было написано мое имя, и уселся. Вдоль длинного ряда лавок тянулся каменный выступ, о который я едва не ударился спиной, прежде чем сообразил, что гладкая поверхность служит столом.
Рядом со мной сидел еще один ученик с длинными кудрявыми волосами, спадавшими ниже лопаток. В их гуще я разглядел несколько медных заколок. На первый взгляд парень был на несколько лет старше меня. Лицо твердое, чеканное, с выступающими скулами – девушки от таких лиц без ума. Глаза вроде моих – карие, яркие. Он лениво и спокойно улыбнулся, совсем как знающий себе цену котяра.
– Меня зовут Ари, – улыбнулся в ответ я и пристроил на лавке мешок и посох.
– О, так это о тебе здесь все шепчутся? – Парень широко раскинул руки, забросив их на спинку нашего сиденья, и случайно задел стоящую слева от него мандолину. Ее деревянная панель сияла проблесками утренней зари на бархатисто-черном фоне.
– О чем шепчутся? – спросил я, не сводя глаз с инструмента.
– Сплетничают. Говорят, ты поцапался с риши, да не просто с наставниками, а с Мастерами дисциплин. Вроде как знатно их отбрил, а когда они разозлились, заставил их заткнуться, швырнув на стол серебро. Вот все и дивятся – ты ведь появился в Ашраме одетый кое-как. Сразу и не скажешь, что такой мальчонка привык сорить деньгами.
Опять «мальчонка»! Я вскинулся, однако вовремя прикусил язык. В конце концов, слухи-то обо мне пошли.
– Еще болтают, что ты ограбил то ли короля, то ли принца, то ли богатого купца из далекой страны с Золотого Пути. Словом, человека, который такие проделки никому не спускает с рук.
– Не принца, – ухмыльнулся я и примолк.
Расскажешь всю правду – начнутся вопросы, на которые мне отвечать не хочется, да еще, чего доброго, не поверят. Допустим, я сообщу парню, что ограбил короля. Он рассмеется мне в лицо. Пусть лучше гадает, как оно было на самом деле, пусть порасспрашивает других.
Глядишь, за пересудами древо моей истории обрастет ветвями.
Я решил сменить тему, оставив новому знакомцу пищу для размышлений:
– Играешь на мандолине?
Он вновь заулыбался. Уже не по-кошачьи, а совершенно по-лисьи.
– А ты как думаешь? – Пошевелив пальцами, парень нежно погладил инструмент. – Знаешь, что с женщинами делает музыка? – Он поиграл бровями, и его улыбка приобрела сладострастный оттенок.
– Я – нет. Сам-то знаешь?
Парень скривился, словно получил пощечину:
– Не знал бы – не заговаривал об этом. Думаешь, я недотепа? – Оглядев еще пустой двор, он закинул ноги на стол.
– Понятия не имею, что музыка делает с женщинами. Не хотел тебя обидеть, – пожал плечами я.
Он хмыкнул, и мы немного помолчали. Затем новый знакомый нарушил тишину:
– Я – Ради, – произнес он, протянув мне руку.
Мы обменялись рукопожатием, и я, перебрав в голове несколько историй, осведомился:
– Ради – это от Радхивана?
– Ну, от Радхивана во мне не так много, – шутливо закатил глаза он. – Ради гораздо больше, если уж на то пошло.
А парень за словом в карман не лезет. Видать, таких острых на язык, как я, тут немало.
– Давно ты в Ашраме?
Ради показал два пальца.
– Два семестра?
– Два года.
Я выпучил глаза. Два года – и он только-только добрался до введения в принципы?
– На принципы плетения попасть непросто, – ответил Ради на мою недоуменную гримасу. – Плетущим желает стать каждый. Мы ведь все выросли на рассказах об Ашраме и Радхиване, сыне самого себя. Что уж говорить о Браме, Браме Страннике и прочих его ипостасях… Народу на занятиях всегда полно, только большинство терпит неудачу и переходит на курс ремесел, но и там не справляется. Мест в группе Мастера плетений мало – приходится ждать, а ему, похоже, новые ученики не больно-то и нужны.
Я расстроенно заерзал на лавке. Меня Мастер плетений к себе принимать точно не желал и высказался об этом прямо.
– Интересно, как попал сюда ты, да еще столь быстро? Похоже, твоей судьбой управляет великий Брам? Или, может, Сайтан?
Я молча покачал головой.
Мастер плетений вышел в центр дворика. Мантию он напялил наподобие юбки, явив взору слушателей нижнюю рубаху и пояс бриджей.
Аудитория затихла, наблюдая за одетым не по погоде риши. Мерз он, должно быть, жутко.
– Многие из вас ждали год, чтобы попасть на введение, а многим предстоит ждать еще больше, чтобы продвинуться дальше. Спросите, почему? Да потому что вы не справитесь. Поверните голову влево.
Мы подчинились.
– Теперь вправо.
Мы вновь повиновались.
– Итак, один из той троицы, в центре которой сидите вы, точно провалится.
– Черт! – воскликнул кто-то из учеников.
Дружно обернувшись, присутствующие уставились на продолжавшего чертыхаться себе под нос смуглого худощавого парня в задних рядах. Как и большинство учеников Ашрама, он был старше меня на несколько лет. Взглянув на его соседей, мы поняли, что к чему.
Справа сидела девочка с уверенной и приятной улыбкой. Что-то быстро писала, словно занятие уже началось. Вела она себя непринужденно, ожидая указаний от наставника.
Точно так же выглядел и мальчик слева от парня.
Вероятно, оба не первый год в Ашраме. Наверняка уже кое-что соображают в плетениях.
