до 675,7 млн израильских лир. И что особенно важно, к концу первого десятилетия своего существования страна производила основные виды сельскохозяйственной продукции — молочные продукты, птицу, овощи и фрукты — в количествах, достаточных для собственного потребления.
Кризис израильской экономики
Притом что успехи в области сельского хозяйства представлялись довольно обнадеживающими, экономическая инфраструктура Израиля в первые годы после образования государства выглядела удручающе неразвитой — и это во времена, когда численность населения страны удвоилась, а неприятельские армии находились под ружьем. В таком состоянии войны и речи не могло идти об арабском рынке, на долю которого до 1948 г. приходилось 15 % всего экспорта Палестины. Далее, в условиях военного времени несли убытки предприятия Мертвого моря по производству поташа, простаивали нефтеперегонные заводы в Хайфе, израильские производители ориентировались на военные нужды и на спрос растущего местного рынка — все это лишало израильскую экономику возможности зарабатывать на экспорте. Плантации цитрусовых подверглись разорению во время войны, и производство этих плодов, экспорт которых традиционно составлял основу палестинской экономики, упало ниже довоенного уровня. Даже сам факт победы Израиля в Войне за независимость — и тот оказал негативное воздействие на состояние экономики, поскольку зарубежные друзья Израиля ослабили усилия по сбору средств в пользу еврейского государства в своих странах, что стало особенно заметным на фоне беспрецедентных по размерам пожертвований в 1948 г. Ожидавшийся заем от Экспортно-импортного банка США в размере 100 млн долларов должен был улучшить положение дел в израильской экономике, но этих денег было недостаточно, чтобы заметно повысить уровень жизни в стране.
У молодого государства появилась было одна возможность поправить положение дел, но она была упущена. Речь идет о визите в Израиль ста еврейских бизнесменов из-за рубежа, которые приехали с предложением создать в стране предприятия и частные компании. Большинство израильтян, однако, пребывало в уверенности, что если американцы и другие евреи-иностранцы проявляют чрезвычайную щедрость, когда речь идет о пожертвованиях и дарах, то еще большего великодушия от них следует ожидать при обсуждении инвестиционных планов. Почему-то никто не предполагал, что зарубежные бизнесмены начнут с обсуждения затрат и прибылей и что деловое соглашение отличается от благотворительного пожертвования. Когда это обстоятельство, пусть и с опозданием, было осознано израильской стороной, кнесет в марте 1950 г. принял Закон о поощрении капиталовложений, а затем еще и дополнение к нему — об освобождении от налогов, что должно было повысить привлекательность Израиля в глазах иностранных инвесторов. Но эти меры не вызвали ничего похожего на “золотую лихорадку”. Действительно, были сделаны некоторые вложения — в частности, можно назвать фирму по производству автомобильных шин, текстильную фабрику, обувную фабрику и еще несколько заводиков по производству радиодеталей и пластмассовых изделий, но в целом эти капиталовложения не могли иметь серьезного экономического значения. Иностранные бизнесмены к тому времени уже поняли, что производительность труда в Израиле существенно ниже, чем в промышленно развитых странах Запада. Рабочие зачастую безответственно относились к оборудованию и сырью и не думали о работодателях и конечных потребителях — ведь те, в конце концов, были всего-навсего такими же евреями, как и они сами. Работники противились использованию новых технологий, опасаясь, что это может привести к потере рабочих мест или к необходимости работать с большей отдачей. Гистадрут при этом выступал в защиту всех работников — кроме нанятых совсем недавно или абсолютно профессионально непригодных. Правительство также было виновато в сложившейся ситуации: введенные им высокие налоги никак не способствовали росту производства.
К середине 1949 г. кризис платежного баланса стал настолько острым, что министр финансов обратился к государственным учреждениям и частным импортерам с просьбой изыскать зарубежные источники кредитов под долгосрочные правительственные гарантии. Ограниченные кредиты, полученные Еврейским агентством в Скандинавии, Бельгии, Швейцарии и еще в ряде стран, были привязаны к импорту товаров из этих стран. Неутомимый Давид Горовиц (Глава XII. США делают выбор) отправился в начале 1950 г. в Великобританию и на этот раз сумел разморозить там израильские стерлинговые счета. Эти и подобные усилия позволили получить некоторую передышку, но в ноябре 1950 г. ситуация стала настолько критической, что правительство вынуждено было пойти на реквизицию всех иностранных ценных бумаг с целью их продажи и получения твердой валюты. Начиная с 1949 г. инфляция стала практически неуправляемой, и в апреле этого года Бен-Гурион обратился к Дову Йосефу, чтобы тот взял на себя реализацию политики строгой экономии. Йосеф, жесткий и вместе с тем пользовавшийся уважением политический деятель, бывший во время Войны за независимость военным губернатором Иерусалима, являлся подходящим человеком для выполнения этой неблагодарной задачи. Он, не медля, ввел в действие суровую, бескомпромиссную программу рационирования, а также контроля над уровнем издержек и заработной платы. Его усилия дали определенные результаты. В период между апрелем 1949 г. и июлем 1950 г. Йосеф добился некоторого снижения индекса прожиточного минимума. При этом, однако, дефляционные меры вынудили израильтян пойти на болезненные жертвы. Нормы продовольствия были урезаны до самого скудного минимума: в неделю можно было получить небольшую порцию мяса и два яйца на человека. Практически все основные продукты питания, одежда и прочие потребительские товары были строго нормированы и распределялись по твердым ценам. Жизнь обычного человека потускнела, утратив значительную часть своих красок и своей привлекательности. Началась нехватка продуктов и товаров; люди выстраивались у магазинов в длинные очереди, чтобы получить свою норму, но даже нормированных товаров не хватало на всех. Программа строгой экономии 1949–1950 гг. остановила грозившую выйти из-под контроля губительную инфляцию и дала государству возможность существовать, пусть и при самом минимуме потребления; но вместе с этим в стране скопились значительные излишки непрерывно теряющих покупательную способность денег, которые стали выходить на черный рынок.
Когда Йосеф ввел зимой 1950/1951 гг. нормированное распределение одежды, жизнь сделалась совершенно невыносимой, и возмущенные частные торговцы немедленно закрыли свои магазины. Йосеф продолжил и дальше уменьшать нормы продуктов питания, после чего народное негодование вылилось в спонтанные марши протеста, в которых принимали участие и рабочие, и домохозяйки. В конечном итоге Йосеф был снят со своего поста. Кризисная ситуация, вызванная нехваткой потребительских товаров и возникновением черного рынка, была отсрочена, но полностью не решена. Сельское хозяйство страны производило всего лишь четвертую часть необходимого стране продовольствия, промышленность удовлетворяла спрос населения в еще меньшей степени. Импорт превышал экспорт в пять раз — и это при том, что дальнейшее сокращение, пусть даже в самой малой мере, закупок мяса и зерновых за рубежом могло привести к голоду в стране. В начале 1951 г. начали останавливаться промышленные предприятия — из-за нехватки сырья и электроэнергии. Газеты выходили в половинном формате из-за дефицита газетной бумаги. Израильская лира была на грани краха, поскольку Министерство финансов обеспечивало национальные
