стране, особенно в малых городах, прошла волна погромов, и были разграблены еврейские магазины. Как реакция на эти события, в 1950-х гг. в Марокко был создан ряд израильских репатриантских центров. Действуя совместно с Сионистской организацией Марокко, сотрудники этих центров принялись яркими красками рисовать перспективы жизни в еврейском государстве. Первоначальная реакция на эту пропаганду была отнюдь не единодушной. Образованное и обеспеченное меньшинство общины, которое в первую очередь рассчитывали привлечь израильтяне, по большей части оставалось безучастным к этой сионистской кампании. Напротив, известный интерес к ней проявили мелкие торговцы, ремесленники и рабочие. Были случаи, когда целые деревни изъявляли желание отправиться в Израиль. Во всяком случае, в период 1952–1955 гг. ежегодно уезжало более 5 тыс. человек. При этом не следует забывать, что в годы экономического застоя и спада израильское правительство по сути дела объявило мораторий на крупномасштабную иммиграцию неквалифицированных и малообразованных евреев.
Однако в 1955 г., когда националистическое движение “Истикляль” особо активизировалось, поток репатриантов увеличился. На протяжении нескольких последующих лет Еврейское агентство значительную часть своего бюджета выделяло на “спасение” марокканских евреев — как имеющих профессию, так и совсем неквалифицированных. Вскоре число евреев, обращающихся за помощью, достигло десятков тысяч. Первоначально движение “Истикляль”, уже пришедшее к власти в стране, не придавало особого значения происходящему и не пыталось воспрепятствовать отъезду евреев. Власти проявили беспокойство лишь позже, увидев, что речь идет о потере значительной группы национальной буржуазии. В 1957 г. были наложены ограничения на перевод денег за рубеж. Два года спустя, подчинившись требованиям арабских стран Ближнего Востока, правительство Рабата прервало почтовую связь с Израилем. И наконец, в 1960 г. марокканские власти прекратили выдачу заграничных паспортов тем евреям, которых они подозревали в намерении уехать в Израиль. В результате процесс эмиграции был остановлен в самом разгаре, и численность репатриантов снизилась с 36 тыс. человек в 1956 г. до 9,9 тыс. в 1957 г. и 2 тыс. в 1958 г. Но к тому времени уже около 120 тыс. марокканских евреев оказалось в Израиле.
Эти вновь прибывшие евреи были, по сути дела, нищими; они продали свое имущество по бросовым ценам, и денег им хватило лишь на несколько недель жизни в Израиле. Их образовательный уровень был из числа самых низких среди всех репатриантов (Глава XV. Североафриканская болезнь), причем многие были просто неграмотными. Среди евреев Магриба имелось немало кожевников, сапожников, ювелиров, но все же в массе своей это были мелкие лавочники, зеленщики, продавцы фруктов, торговцы вразнос бижутерией и безделушками, грузчики, торговцы поношенной одеждой. Подобно десяткам тысяч евреев из стран Востока, приехавших в Израиль в предыдущие годы, они стали для страны обузой. Нужно было их как-то обустроить и подыскать им работу.
К 1954 г., когда поток репатриантов из Марокко увеличился, Еврейское агентство приняло действенную программу под названием “с корабля в поселение”, задача которой состояла в том, чтобы репатрианты могли избежать неопределенного положения, неизбежного при жизни в транзитных лагерях. Речь шла о том, чтобы ни один вновь прибывший ни при каких обстоятельствах не мог оказаться в районе городских трущоб, бывшем для него в стране исхода местом привычного обитания. Всех новых репатриантов предполагалось сразу же поселить в мошавах и городах развития. Таким образом, в ходе реализации этой программы 83 % марокканцев, прибывших после 1954 г., были направлены непосредственно в новые общины, частично на севере, но в основном на юге, в граничащих с пустыней Негев районах. Из 31 мошава, что были там основаны, 27 предназначались для расселения выходцев из Северной Африки. На этот раз удалось избежать самых неприятных ошибок, Характерных для первых этапов иммиграции. Была использована новая методика регионального расселения, позволяющая обеспечить жизнеспособность кооперативных сельскохозяйственных поселений. Раньше мошавы располагались поодиночке, образовывая нечто вроде лоскутного одеяла. Теперь же закладывалось сразу три-пять расположенных по соседству поселений, представляющих собой единую группу. В каждом мошаве предусматривалось 80-100 хозяйств, и у всей группы был общий центр, где располагались заготовительная контора, занимающаяся скупкой произведенной продукции, складские помещения, тракторная станция, магазин, поликлиника, кинотеатр, отделение банка, школа, почта, представительства правительственных и муниципальных учреждений и Еврейского агентства.
С самого начала такой подход позволял избежать экономической уязвимости, которая была характерна для прежних, изолированных мошавов; этот подход также решал и проблемы социального характера. С одной стороны, теперь в каждом мошаве можно было селить репатриантов, принадлежащих к однородной этнической группе. С другой стороны, обеспечивалась возможность неформальных контактов между различными репатриантскими общинами в непринужденной обстановке региональных центров. Взять, например, группу мотивов Лахиш (к северу от Беэр-Шевы): в мошаве Озем жили выходцы из Марокко, в мошаве Шахар — выходцы из Туниса, а в соседнем мошаве Нир Онен — коренные израильтяне. Эти три мошава, вместе с мошавом Нога, также заселенном марокканцами, и мошавом Зохар, где жили выходцы из Румынии, пользовались услугами одного регионального центра. Дети из всех мотивов учились там в одной школе, а сами мошавники общались, встречаясь в кино, в спортивном центре или в магазине. После того как на примере Лахиша была продемонстрирована функциональная оправданность такого подхода, аналогичные группы мошавов были построены в “иерусалимском коридоре” и в Изреэльской долине. К 1965 г. уже существовало 45 таких региональных центров и планировалось создание еще шестнадцати.
Такие центры, однако, не были единственной моделью расселения репатриантов из стран Северной Африки. В отдаленных регионах страны строились города развития (Глава XVIII). Это также позволяло избежать расселения в репатриантских центрах и транзитных лагерях. По прибытии в эти незаселенные города в середине-конце 1950-х гг. марокканские евреи поселялись в отведенных им домах. Каждый дом из шлакобетонных блоков был обставлен простой мебелью, снабжен основным кухонным оборудованием и прочими необходимыми вещами. Новым репатриантам предлагалось приобрести эти дома по себестоимости; им представлялся ипотечный кредит с низкой процентной ставкой. К услугам репатриантов были социальные работники, дававшие им консультации по всем аспектам жизни в новых условиях. Они получали все виды помощи Гистадрута, и в первую очередь членство в больничной кассе. К их услугам были школы, синагоги, игровые площадки и клубы. Использовались все возможные стимулы, имевшиеся в распоряжении правительственных учреждений и Еврейского агентства, чтобы иммигранты не покидали места своего поселения.
Эта программа оказалась по-своему удачной, хотя и нельзя сказать, что ей сопутствовал безусловный успех. К 1959 г. немногим больше половины евреев из стран Северной Африки (52 %) по-прежнему жили в городах развития. Еще 24,8 % жили в мошавах. Собственно говоря, из 206 мошавов основанных в первое десятилетие после образования государства, 82 были с самого начала заселены выходцами из Северной Африки. Впрочем, эта статистика была из тех, что вводит в заблуждение. Лишь 10 % всех репатриантов из стран Магриба продолжали жить в
