– Почему воины Зусуза не убили его?
– Он искал Сафу. Он знал её. Она тоже признала его, как только увидела. И он пришёлся по нраву Повелителю. Зусуз испытал его, и он выказал преданность делу.
– Сафа? Кто это?
– Служанка Повелителя.
– Ты знаешь, почему люди преследовали его? – спросил Ретовал.
– Он убил настоящего Дэнэда. Настоящий Дэнэд держал при себе то, что жаждал заполучить Повелитель.
– И Зусуз заполучил это… от Мартрама?
– При Мартраме не было ничего.
– Что вынуждает тебя выдать нам, твоим врагам, приспешника Зусуза? – спросил корявыря Эвнар.
– Есть одна догадка. Но её я унесу с собой в Озеро Вечной Тьмы.
– Казнить его, – приказал Озуард воинам, сопровождавшим Гуру.
Дэниел вздрогнул: его будто обожгло это слово – казнить. Ему показалось, что оно относится к нему. Нет, его не казнят через несколько мгновений, как этого злодея. Но это знак… знак того, что с ним это случится вдруг, неожиданно. В череде слов он вдруг услышит: «Казнить его».
По прибытии в Палерард Дэниелу дали время на еду и отдых. Затем в белой комнате продолжилось расследование. Начал Озуард:
– Дэнэд, теперь нам доподлинно известно, что ты пришлый из Нет-Мира, а не отпрыск корявыря из Выпитого Озера, как полагали некоторые из нас. Но уважаемая Фэлэфи поведала, не дав повода усомниться в этом ни себе, ни нам, что в тебе таится тёмное начало. Признаёшь ли ты это?
– А в ком его нет?
– Дэнэд, напоминаю тебе, что мы собрались в белой комнате не затем, чтобы отвлечённо рассуждать о противоречивой сути вещей. Прошу: отвечай прямо.
– Догадывался.
– Теперь мы знаем, – продолжил Озуард, – что тёмное начало привело тебя в Выпитое Озеро, с которым были связаны твои помыслы и устремления.
– Да, у меня были помыслы, но вовсе не те, о которых все вы думаете.
– Но Гуре незачем лгать, – заметил Ретовал.
– А он и не лгал. Там, в Выпитом Озере, мне пришлось выкручиваться, чтобы попытаться сделать то, для чего мы отправились в их логово.
– Почему же ты побежал от нас при виде Фэлэфи? – спросил Эвнар и не удержался от того, чтобы дать ответ: – Не потому ли, что испугался изобличающей тебя правды?
Дэниел задумался…
– Ответь искренне, Дэнэд: это пойдёт всем нам на пользу, – сказал Фелтраур.
– Не знаю почему… Наверно, потому что ты не хочешь верить мне, Эвнар. И не только ты.
– Мы верим фактам. Прежде всего мы должны верить фактам, – пояснил Фелтраур (и голос его, и облик являли собой невозмутимость). – Но так обернулось, что факты против тебя, а за тебя лишь твои слова.
– А то, что случилось в Выпитом Озере за день до того, как вы пленили меня, это для вас не факт?
– Но кто подтвердит, что ты был на нашей стороне? Кто из живых? – спросил Ретовал. – Те, кого ты назвал, так и не объявились.
– К тому же, по словам Гуры, именно эти люди гнались за тобой, – сказал Эвнар и с ехидством добавил: – Так что к факту, о котором нынче знают все, пока присоединил тебя лишь твой язык.
– Тогда казни меня прямо сейчас! – ответил Дэниел, глядя в глаза Эвнару, и в его глазе был вызов. – А хочешь, сразимся один на один: у тебя – лук и стрелы, у меня – камни.
– Через три дня казнят тебя! – выкрикнул Эвнар и добавил: – начиная с завтрашнего… если со мной согласятся те, кто сидит за этим столом.
– Это разумно, – без колебаний присоединился к нему Ретовал.
– Если за три дня никто и ничто не скажет в пользу Дэнэда, тогда будем голосовать, – высказался Фелтраур.
– Я за голосование через три дня, – решил Озуард. – Так что двое за голосование через три дня, двое – за казнь.
– Хорошо, – перебил его Эвнар (видно было, что пыл воина, взявший в нём верх над беспристрастностью судьи в перепалке с Дэнэдом, уже утих). – Через три дня голосуем.
Глава четвёртая
Воспоминания: озеро Тэхл
Остаток дня Дэниел провёл в отведённой ему комнате. От двери к зеркалу… от зеркала к двери… шаг за шагом… несчётное число шагов… словно на каком-то из этих отрезков долгого слепого пути его ждало спасение…
«Что может спасти тебя, тень Дэнэда?.. что?.. Может быть, хриплый голос Гройорга, который вдруг раздастся за этой дверью: „Мал-Малец в помощь мне“? О, Гройорг-Квадрат! Будь добр, рассердись так круто, как только ты умеешь сердиться, и разнеси эту твердокаменную обитель белизны в осколки не услышанных слов… Может быть, ты, Мэт? Ведь одно ты знаешь точно: ты со мной. Я снова тону, пёрышко. На этот раз я угодил в смертельный водоворот. Вытащи меня на родной берег… если ты сам выбрался из ямы, кишащей корявырями… Или, может быть, ты, Савасард-Ясный? Когда-то ты сказал Нэтэну-Смельчаку, что чувствуешь свет во тьме. Свет во тьме – это про меня. Приди и скажи своим огненноволосым собратьям, что за чернотой моего глаза скрывается свет… Или ты, Малам. Пусть твоя палка услышит мой голос и даст тебе знак, что я в беде. Похоже, ты всегда знаешь больше, чем говоришь. Может, ты уже распознал во мне Дэнэда, который жил в твоём доме? Тебя услышит даже глухой… А от тебя, Семимес, сын Малама, могу ли я ждать помощи? У меня в запасе три дня. „Если бы Семимес был целым человеком…“ Что бы ты сказал, будь ты на моём месте? Я ведь теперь тоже не пойми кто. Куда же ты подевался, Семимес-Победитель? Почему тебя не было с нами?.. А что если никого из вас нет среди живых?..
Что ещё может тебя спасти, тень Дэнэда? Побег? Новый побег? Найти предлог, чтобы оказаться в Садорне. Им и в голову не придёт, что ты рискнёшь ещё раз. В случае успеха… в случае успеха тебя ждёт дом Сэмюеля. Ты будешь пялиться в зеркало и корчить назло судьбе гримасу победителя… и тысячу раз, уговаривая себя, назовёшь своё отражение Дэниелом. Сэмюель, словно в пику тебе, по сто раз на дню будет дразнить твою душу: „Мартин! Мартин!“ А палерардцы на веки вечные запомнят тебя как трусливого приспешника Тьмы Мартрама. И никто не узнает, как было на самом деле».
От двери к зеркалу… от зеркала к двери… шаг за шагом… И Дэниел не заметил, как эти отрезки пути превратились в отрезки другого пути… пути, который начался за бортиком кабины колеса обозрения…
* * *
– Мэт, как ты?
– Нормально: не первый раз.
– Не первый, но как в первый. Только небо фиолетовое, – сказал Дэниел, и грусть послышалась в его голосе, и посмотрела светло-синим взором Мартина.
Мэтью потупил голову: он вспомнил глаза, в которых запечатлелось это небо. Но печаль не годилась им в подмогу, и он нашёл то, что тоже было не как в первый раз, но уводило от печали:
– И рюкзак превратил меня в неповоротливую улитку.
– О чём подумала Крис, когда очнулась среди этих скал?
– О том, что надо идти в какую-нибудь сторону. Встаём, Дэн, и в путь… по следам Крис.
– Скорее за своей интуицией, которая побежит по её невидимым следам.
– Именно это я и имел в виду. А ведь ты забыл кое о чём спросить…
Дэниел задумался.
– Не врубаешься? Даю подсказку: спросить должен ты… На этот раз спросить должен ты.
– А-а! – догадался Дэниел. – Давай Её сюда. (Он указал на чехол на своём ремне.)
– Держи. Пусть будет всё, как тогда.
– Так в какую сторону зовёт тебя интуиция, Мэт-Жизнелюб?
– Давай одновременно, Дэн-Грустный. Закроем глаза и на счёт три ткнём пальцем в направлении убегающей интуиции.
– Со мной все играют в эту игру.
– Ты о чём?
– Забудь. Я считаю: один, два, три.
Друзья открыли глаза и обнаружили, что их указательные пальцы направлены в противоположные стороны.
– За чьей интуицией побежим?
– Давай за твоей: у вас с Крис давняя связь, – с ухмылкой сказал Мэтью.
– Какая ещё связь?! Мы с ней дружим вот с таких, – подыграл ему Дэниел.
– Я и говорю, дружите, и нечего оправдываться, будто попался.
– Связь! Связь! Какая-то связь!
– Конечно, телепатическая. Какая ещё между друзьями может быть связь?
– Что же на месте стоять и попусту языком трепать, коли идти надумали! – раздался знакомый скрип. – Слушал я вас, слушал, мешаться не хотел, да не вытерпел.
Друзья встрепенулись и огляделись вокруг… но не увидели того, кого должны были бы увидеть.
– Эй, Семимес! – позвал Мэтью. – Выходи из Невидимой Ниши! А то мы подумаем, что привидение накликали! Мы тут мечтали, чтобы всё было, как в первый раз! Будь добр, выходи!
Из-за вертикального выступа скалы появился Семимес.
– Не болтай попусту, парень. Нет здесь никакой Невидимой Ниши. Это тебе не Харшид. Это – Тусул. И Дэн, смотрю, у тебя какой-то другой, вместо нашего Дэна, – с этими словами Семимес приблизился к ребятам и обратился к Дэниелу: – Что скажешь в своё оправдание, пришлый?
