Она взглянула на Боба и поняла, что присутствие ребенка никак на него не подействовало. Как лежал, так и лежит. Неожиданно Клара разозлилась, что он оказался таким придурком, вознамерившись объездить кобылу, хотя и она, и Чоло советовали ему оставить ее в покое. И еще она злилась на себя за то, что столько лет прожила с торговцем лошадьми, у которого не хватило ума не связываться с норовистой лошадью.
И теперь он лежит, уставившись в потолок, беспомощнее ребенка. Она снова положила мальчика и снова стала кормить Боба, пока рука, поддерживающая голову, окончательно не онемела. Затем она опустила его голову на подушку и сама доела остаток супа.
76
Большой Звей не понимал, почему Эльмира оставила ребенка. Когда она вышла из дома, малыша с ней не было.
— Запрягай и поехали, — сказала она коротко. Он послушался, но плохо понимал, что происходит.
— Мы разве не возьмем ребенка? — робко спросил он перед самым отъездом.
Эльмира не удостоила его ответом. Она так устала, что даже на это у нее не было сил. Все силы ушли на то, чтобы спуститься по лестнице и подойти к фургону. Звею пришлось самому подсаживать ее в фургон, где она села, откинувшись на бизоньи шкуры, слишком утомленная, чтобы беспокоиться о запахе. Она настолько обессилела, что ей казалось, будто ее и нет вовсе. Она даже не смогла приказать Звею двигаться, это сделал за нее Люк.
— Поехали, Звей, — велел он. — Не нужен ей этот ребенок.
Звей тронул фургон, и вскоре дом уже скрылся из виду. Но он не переставал волноваться. Все оглядывался на Элли, лежащую на бизоньих шкурах с широко открытыми глазами. Почему она не хочет ребенка? За гадка. Он не слишком разбирался в этих делах, но знал, что матери заботятся о детях, тогда как мужья заботятся о женах. По его разумению, он женился на Элли и теперь собирался хорошо о ней заботиться. Чувствовал себя ее мужем. Они ведь так долго вместе ехали в этом фургоне. Люк тоже пытался на ней жениться, но Звей положил этому конец, и с той поры Люк ведет себя лучше.
Люк привязал лошадей к фургону и сидел на облучке рядом со Звеем, который то и дело оглядывался, чтобы посмотреть, спит ли Элли. Она не шевелилась, но глаза ее по-прежнему были широко открыты.
— Чего ты все смотришь? — спросил Люк.
— Жалко, что она не взяла ребенка, — сказал Звей. — Мне всегда хотелось ребенка.
Это высказывание показалось Люку любопытным. Создавалось впечатление, что Звей считал ребенка своим.
— А тебе-то что? Он ведь не твой, — заметил Люк, чтобы развеять подозрения. Даже если бы Звей и набрался храбрости, чтобы подступиться к Элли, в чем Люк сильно сомневался, они недостаточно долго путешествовали, чтобы сотворить ребенка.
— Мы же женаты, — ответил Звей. — Так что, наверное, он наш.
Люку пришло в голову еще более странное подозрение — что Звей вообще не понимает, как обстоят дела в отношениях между мужчиной и женщиной. Они много дней провели рядом со стадами бизонов и наблюдали, как быки покрывают коров, но, видно, Звей никогда не соотносил происходящее с родом людским. Люк вспомнил, что тот и к шлюхам никогда не ходил. Он обычно сторожил фургон, пока другие охотники ездили в город. Звея всегда считали непроходимо тупым, но Люк даже не подозревал, что тот туп до такой степени. В это трудно было поверить, и Люк решил убедиться, что не ошибся.
— Ладно, подожди, Звей, — проговорил он. — С чего ты взял, что он твой?
Звей долго молчал. По улыбке Люка он видел, что тот хочет над ним посмеяться, но ему не хотелось шутить по поводу ребенка. Он вообще не хотел, чтобы Люк о нем говорил. И без того жуть как жалко, что она уехала и бросила малыша. Он решил не отвечать.
— Что с тобой такое, Звей? — спросил Люк. — Вы ведь с Элли по-настоящему не женаты. Если она с тобой поехала, это вовсе не значит, что она вышла за тебя замуж.
Звей огорчился, скорее всего, Люк говорит правду.
А ему так приятно было думать, что они с Элли поженились.
— Нет, мы женаты, — наконец произнес он.
Люк начал смеяться. Повернулся к Элли, которая все еще сидела, прислонившись к шкурам.
— Он думает, ребенок его, — сказал Люк. — На самом деле думает, что его. Похоже, он считает, что достаточно посмотреть на тебя, и готово.
Потом Люк долго смеялся. Звей молча грустил. Вечно Люк находит повод его высмеять.
Эльмира начала замерзать. Дрожа, она протянула руку к стопке одеял, но вытащить сил не хватило.
— Помогите мне, мальчики, — попросила она. — Я замерзаю.
Звей тут же передал поводья Люку и помог ей укрыться. Несмотря на теплую ночь, Эльмиру била дрожь. Он навалил на нее одеяла, но она продолжала дрожать. Сидящий на облучке Люк время от времени похохатывал, вспоминая про ребенка Звея. Они не проехали и пяти миль, как Эльмира впала в забытье. Она сжалась в одеялах, разговаривая сама с собой по большей части о человеке по имени Ди Бут. Взгляд у нее был таким диким, что Звей испугался. На мгновение его рука коснулась ее, и он почувствовал, что она такая горячая, будто лежит под палящим солнцем.
— Люк, у нее лихорадка, — забеспокоился он.
— Я тебе не врач, — ответил Люк. — Нам не надо было уезжать.
Звей умыл ее водой, но с таким же успехом он мог лить воду на плиту — такой Элли была горячей. Звей не знал, что и делать. Такой горячий человек вполне может умереть. Он повидал немало смертей, и часто они бывали вызваны лихорадкой. Он не понимал, зачем она рожала ребенка, если в результате так заболела. Пока он ее умывал, она села, выпрямившись, и по смотрела на него широко открытыми глазами.
— Ди, это ты? — спросила Элли. — Где ты был? — И снова упала на шкуры.
Люк гнал мулов с предельной скоростью, но путь все равно был дальним. Небо на востоке уже светлело, когда они наткнулись на наезженный путь и въехали в Огаллалу.
Городишко оказался небольшим, всего одна улица с салунами и магазинчиками, да еще несколько хибар повыше, на берегу Платта. Один из салунов все еще был открыт. Троица ковбоев стояла около него, готовясь сесть на лошадей и отправиться на работу. Двое потрезвее хохотали над третьим, который так нализался, что пытался сесть на лошадь не с той стороны.
— Черт, Джо, ты что, задом наперед поедешь? — сказал один. На фургон они внимания не обратили. Пьяный ковбой не попал ногой в стремя и свалился на мостовую. Остальные два так обхохотались, что им пришлось отойти за салун и поблевать.
— Где тут живет доктор? — спросил Люк наиболее трезвого с виду. — У нас тут больная женщина.
Услышав про женщину, ковбои остановились и уставились на Элли. Она целиком была укрыта одеялами, виднелись лишь волосы.
— Откуда она? — поинтересовался один.
— Из Арканзаса, — ответил Люк. — Где найти доктора?
Элли от высокой температуры впала в полусонное состояние. Открыв глаза, она увидела здания. Наверное, этот тот город, где Ди. Она принялась спихивать с себя одеяла.
— Вы не знаете Ди Бута? — спросила она ковбоев. — Я ищу Ди Бута.
Ковбои смотрели на нее так, будто оглохли. Волосы длинные и спутавшиеся, одета лишь в ночную рубашку. Рядом сидит верзила — охотник за бизонами.
— Мэм, Ди Бут в тюрьме, — вежливо сказал один из ковбоев. — Вон то здание, видите?
Стало уже заметно светлее.
— Где живет врач? — снова спросил Люк.
— Не знаю, есть ли здесь врач, — ответил ковбой. — Мы только вчера приехали. Я про Бута знаю, потому что о нем говорили в салуне.
Элли начала пытаться перелезть через борт фургона.
— Помоги мне, Звей, — попросила она. — Я хочу видеть Бута. — Она перебросила одну ногу через борт, но неожиданно снова почувствовала слабость. Она вцепилась в борт, чтобы не упасть.
— Помоги мне, Звей, — повторила она.
Звей вынул ее из фургона, как будто она была тряпичной куклой. Эльмира сделала два шага и остановилась. Она знала, что, сделай она еще шаг, обязательно упадет, но ведь Ди находился всего лишь через улицу. Стоит ей увидеть Ди, она снова почувствует себя здоровой.
