Дуся возвратилась на базу раньше, чем мы ее ожидали.
Вечером группа ушла со своего места, а на следующий день там побывали немцы и полицаи, прочесывавшие лес и рощи. Значит, сведения, которые Дусе сообщил полицейский, были верными: везде полно немцев. Но кто был тот человек, мы так и не узнали.
После этого случая, послужившего для нас хорошим уроком, мы больше не посылали радистку ни на какие задания.
ТЯЖЕЛОЕ ИСПЫТАНИЕ
От места нашей дневки до Ямпольского леса было двадцать восемь километров. Пройти это расстояние за одну ночь мы были не в состоянии. Днем идти опасно. Партизанские разведчики предупредили нас, что в Ямполе и окружающих селах много немцев и полицейских. Решили местом очередной дневки избрать небольшую рощицу, которая была обозначена на карте зеленым пятном и находилась в шести километрах ближе леса.
Нам предстояло пройти около двадцати двух километров. Мы прилагали все силы, чтобы достичь этой рощицы до восхода солнца. Однако нас постигло горькое разочарование. На месте рощи остались лишь пни. Ни единого кустика.
Из деревень, лежащих поблизости, пастухи выгоняли скот на пастбище. Утренняя тишина нарушалась лишь щелканьем кнута, мычанием коров, голосистым напевом петухов и ленивым лаем собак. Это так не похоже на войну. В отличие от сел, расположенных вблизи Брянского леса, где гитлеровцы истребляли все живое, а людей вынудили скрываться в лесах, здесь еще сохранились скот, птица и даже собаки. Не хотелось верить, что где-то здесь таится опасность.
– Что будем делать? — спросил на ходу Леша Калинин.
– Останавливаться нельзя, — озадаченно ответил я. — Надо пробиться к лесу.
– А сколько до него километров?
– Около шести.
– Да он рядом. Посмотрите, — сказал Кормелицын.
Лес был виден, и казалось, что до него не больше двух километров. Но это только казалось.
– Все очень устали. Надо хоть на полчаса сделать передышку, — сказал Леша.
– Нет, Леша, этого делать нельзя. Если мы остановимся, все уснут как убитые. Лучше следующий переход сделаем покороче, — сказал я и обратился к разведчикам: — Товарищи, напрягите силенки. Нам во что бы то ни стало надо пробиться к лесу.
– Дотянем, — первым отозвался Рыбинский.
– Надо, так дойдем, — поддержал Стрелюк.
– Что за разговор? Конечно, дойдем, — угрюмо заговорили наперебой остальные.
– Оружие иметь наготове. Не отставать. Петя, будешь замыкающим, — отдал я короткие распоряжения, поправил вещевой мешок и скомандовал: — Пошли!
Группа, не задерживаясь на бугре, спустилась в лощину и растянулась вдоль тропки, вытоптанной стадом. Рядом чуть слышно журчал ручеек, поросший травой. Слышалось кваканье лягушек.
– На дождь расквакались, — сказал Сережа, но разговора никто не поддержал.
Село, расположенное справа, нам было хорошо видно. Деревушка слева скрывалась за бугром. Лощина, по которой мы шли, сворачивала то вправо, то влево и, наконец, уперлась в большое село, рассекая его на две части.
– Пойдем напролом, через село, — предложил Толя.
– Нет, прикрываясь садами, обойдем слева. В селе могут быть полицаи. Не будем задерживаться, чтобы быстрее перейти большак.
Я свернул влево и повел группу в обход. Взошло солнце. Село начинало свой трудовой день. Бойко перекликались петухи, курица кудахтаньем возвещала миру о снесенном яйце. До нашего слуха доносились приглушенные голоса. Кто-то отбивал косу, видимо собираясь на сенокос. Ее металлический звон резко выделялся среди людских голосов, лая собак и кукареканья петухов. В огородах, блестя росой, тянулись к солнцу лук, подсолнухи, кукуруза. Через плетни свешивались ветви вишенника, дразня нас сочными, рубиновыми ягодами. Среди картофеля там и сям алели пышные маки. Белые хаты утопали в зелени. Все тихо, спокойно и вдруг…
Село охватила какая-то лихорадка. Послышались возбужденные голоса, заливистый собачий лай. Затем один за другим прогремели три выстрела.
– Тревогу поднимают, — сказал Толя. — По-видимому, нас заметили.
Похоже, что так. Я хотел предупредить, чтобы не отставали, но этого не потребовалось. Все подтянулись, крепче сжали автоматы.
– Огонь без команды не открывать, — предупредил я. — Шире шаг. Кормелицын и Рыбинский - наблюдатели с тыла.
С ускоренного шага перешли на бег. Вещевые мешки неуклюже запрыгали на спинах. Рядом с Лешей бежит Дуся, придерживая рукой рацию. Автомат мешает ей.
Вот и гребень высотки. Еще метров тридцать-сорок, и мы будем недосягаемы для выстрелов. Но в этот момент из села выскочили человек пятнадцать с винтовками и открыли беспорядочную пальбу. Над нашими головами пропели пули.
– Полицаи, — сказал Стрелюк. — Посмотрите, как нахально прут.
– Кормелицын, Рыбинский и Рябченков, остановите их! - приказал я. — Остальные бегом за высотку.
Прогремели автоматные очереди. Полицаи залегли, и пули перестали щелкать над нашими головами.
Сами по себе полицаи для нас серьезной угрозы не представляли. Стоило повернуть группу, открыть огонь из всех автоматов, и у них сразу же отпала бы охота нас преследовать. Видимо, полицаи надеялись на подкрепление. Мы же не хотели ввязываться в бой. Нам нужно было, не теряя времени, достичь леса.
– Сколько до Ямполя? - спросил я Толю.
– Километра три.
– Может, успеем до лесу добраться, а там и бой можно дать.
– Если они допустят нас в лес, то уж сами в него не войдут.
– Тем лучше… Нам бы перевалить вон через ту высотку, — указал я. — А там рукой подать до леса.
Однако осуществить задуманное нам не удалось. Когда до высотки оставалось метров сто пятьдесят, из-за нее, как из-под земли, вынырнула автомашина с гитлеровцами. Положение создавалось не в нашу пользу. Полицаи почувствовали себя увереннее, приблизились к нам и усилили стрельбу. Мы оказались между двух огней. Обе группы противника находились на высотках, а мы в лощине. Надо было, пока гитлеровцы не развернулись к бою, атаковать их, смять и продолжать движение к лесу. И, по-видимому, нам бы это удалось. Но такой выход не пришел мне тогда в голову. Я решил уклониться от боя, вывести группу влево, занять высотку перед деревней, огнем задержать противника и выиграть время для обдумывания положения.
– Леша, бегом веди группу влево по лощине и займи оборону на той высотке. Оттуда прикроешь наш отход, — приказал я. — Толя, ты тоже с ним. Со мной Кормелицын, Решетников, Рябченков. Выполняйте.
– Группа, за мной бегом! - скомандовал Леша и, пригнувшись, побежал. За ним побежали остальные разведчики.
Полицаи заметили отступление нашей группы, повскакали с земли и начали преследовать. Они так увлеклись преследованием, что не заметили, как я с товарищами залег во ржи.
– Приготовиться, — сказал я, когда полицаи выбежали из посевов, и скомандовал: — Короткими, огонь!
Прогремели автоматные очереди. Несколько преследователей споткнулись и скрылись в высокой траве. Остальные отбежали обратно и скрылись во ржи. Среди них произошло замешательство, и они на некоторое время прекратили стрельбу. Этим воспользовался Калинин и вывел группу к высотке.
Около двадцати фашистов, прибывших из Ямполя с автоматами и легким пулеметом, рассыпались по посевам и цепью шли прямо на нас.
– Подпустить их поближе и ударить, — сказал Сережа.
– Наоборот, их сейчас подпускать нельзя, — поправил Петя. — Тогда трудно будет от них оторваться.
– Правильно, Петя. Мы должны задержать противника, дать возможность товарищам занять оборону, а затем и самим отойти… Как только покажутся немцы из посевов – огонь открывайте самостоятельно. В первую очередь уничтожайте пулеметчиков и офицеров, — давал я наскоро указания.
Фашисты не заставили себя ждать. Самоуверенные и наглые, они шли не пригибаясь. Я прицелился и дал короткую очередь по пулеметчику. Он схватился за грудь, постоял мгновение и свалился. Вслед за мной начали стрельбу и мои товарищи. Гитлеровцы остановились и, кто с колена, кто стоя, открыли ответный огонь. Вокруг нас запели, зашуршали пули, срезая спелые колосья ржи. Мы отползли в сторону и дали еще несколько очередей. Справа по нас снова начали стрелять полицаи.
С двух сторон к нам медленно, но уверенно приближался враг. Их около сорока, нас здесь только четверо.
– Товарищ капитан, Леша готов! - радостно сказал Петя. — Сигнал подает.
– Прикрывайте, — приказал я. — Мы с Сашей отходим.
– Есть! — коротко ответили они.
Плотно прижавшись к земле, мы поползли. Над головой вился рой пуль. Они были предназначены для Пети и Сережи, так как нас враг не видел.
– Прикрываем отход, — сказал я, когда мы отползли метров на двадцать.
Услыхав очереди наших автоматов, Петя и Сережа начали отходить. Фашисты обнаглели и наседали на нас, сознавая свое превосходство в силах. Калинин вел огонь только по полицаям. По второй группе противника он не стрелял, боясь поразить нас.
