Так минуло несколько недель, и месье де Ровер мог вполне гордиться своей ловкостью: он с одной стороны мостил дорогу к сердцу Амелии, а с другой стороны умудрялся удерживать в благоприятном настроении пылающую страстью мадам.
Последняя в свою очередь все это время заботилась о том, чтобы письма, прибывавшие с некоторыми перерывами из далекого Сан-Доминго, не попадали в руки Амелии. Это не составляло ей большого труда, ибо как опекун Амелии она располагала правом на первоочередное знакомство с корреспонденцией, предназначенной для ее подопечной. Она уже использовала некоторые из этих посланий, преисполненных в равной степени тоской и нежностью, для того, чтобы придать особую пряность страстным часам, проводимым совместно с полковником.
В ход шел ее незаурядный актерский талант, и полковник хохотал до слез, когда она с интонациями Эрнста и с выражением мечтательной страсти на лице воспроизводила для своего ночного гостя тот нежный лепет, который явно не был предназначен для ее глаз. Полковник прерывал веселое чтение лишь для того, чтобы страстным поцелуем принудить к молчанию этот красиво очерченный рот, обращающий сердечные излияния несчастного влюбленного в приправленную желчью сатиру, и вырвать у него тот вздох сладости, по которому напрасно томилась в своей ничего не подозревающей невинности бедняжка Амелия.
Амелия, чье сердце разрывалось на части ввиду кажущегося молчания ее далекого возлюбленного, штурмовала и Элизу, и мадам одним и тем же вопросом: в самом ли деле из-за моря не пришло ни одного письма в ее адрес?
Упорное и сочувственное «нет», которое она раз за разом получала в ответ, приводило ее в состояние глубокого волнения за возлюбленного. Элиза, ничего не знавшая о проделках мадам, пыталась всеми доступными способами приободрить ее, и два юных создания целыми часами гадали о возможной судьбе Эрнста.
Когда Амелия оправилась настолько, что могла принимать гостей на террасе дома, полковник не преминул нанести ей визит, чтобы заверить девушку в своей радости по случаю ее выздоровления. Непревзойденный покоритель женских сердец, Шарль не был бы самим собой, если бы не нашел ключ к чувствительному сердцу юной девушки, все далее уводя ее от той печали, которая уже становилась душевной привычкой. Амелия в основе своей была существом жизнерадостным, и необходимость уживаться с болью, столь чуждой ее натуре, была, конечно, ей в тягость. Не стоит поэтому удивляться, что вскоре она была уже искренне благодарна полковнику, который умел отвлечь ее от печальных мыслей, и нередко ловила себя на том, что с нетерпеньем ждет появления полковника на его гнедом рысаке в конце аллеи. Она сама поражалась, что ее отношение к человеку, не столь давно самым грубым образом оскорбившему ее, так переменилось, но дальше констатации этого удивительного факта она не шла. В силу своей незлобивости она была склонна принимать за чистую монету извинения полковника, а увидеть за почтительным и сдержанным обращением тщательно продуманный шахматный ход, направленный против нее, ей просто не приходило в голову. Напротив, она полагала, что полковник раскаялся в свой дерзости, и то усердие, с которым он старался ей понравиться, трогало ее. Полковника она понемногу начинала воспринимать как своего рода старого друга, и более того, кое в чем стала открываться ему. И вот однажды настал день, когда она сама заговорила о том, что заполняло ее нежное сердце, о печали, терзавшей ее из-за отсутствия писем от Эрнста.
Произошло это чудесным августовским днем. Амелия провела предобеденное время за чтением в парке. Она с облегчением вздохнула, когда мадам Дюранси вместе с управляющим имением отправилась в бывший кабинет месье Сен-Фара, чтобы проверить кой-какие счета. Расточительный образ жизни мадам, и в первую очередь ее пристрастие к экстравагантным туалетам и дорогим украшениям, далеко не соответствовал тем доходам, которые она получала от имений своего покойного супруга, и нас не должно удивлять, что имущество, столь легкомысленно доверенное ей месье де Сен-Фаром, начало постепенно перекочевывать в ее платяные шкафы и шкатулки с драгоценностями. Без сомнения Амелии предстояло вскоре стать бедной девушкой-бесприданницей, если только приличествующее ее титулу замужество не убережет ее от такой судьбы.
Но сама Амелия была бесконечно далека от подобных мыслей и целыми днями, переходя от страха к надежде, рисовала себе жизнь, которая ее ждет после того, как Эрнст вопреки всем пророчествам и предостережениям вернется к ней. Книга, которую полковник принес специально для нее, отыскав ее в своей обширной библиотеке, вызывала у нее более чем умеренный интерес, несмотря на красивые гравюры и душещипательный сюжет. Ее мысли вновь и вновь уклонялись в сторону, и когда верная Элиза пришла сообщить о визите полковника, она застала свою госпожу сидящей на каменной скамье, нагретой солнцем. Книга была позабыта, а глаза Амелии безучастно устремлены вдаль.
Полковник по обыкновению в высшей степени уважительно приветствовал девушку. Он вручил ей несколько бледно-розовых роз с длинными стеблями и сообщил, что это новый сорт, выращенный по его приказу специально для нее, и первые же экземпляры садовник курьером переслал ему, а он передает их ей.
– Я назову этот сорт «Амелия», моя дорогая, – галантно добавил он. – Их цвет удивительно схож с цветом ваших щечек в те минуты, когда вы краснеете.
Амелия холодно провела рукою по цветам.
– Вы действительно очень любезны, месье полковник!
– Милейшая Амелия, не называйте меня так официально, – прервал ее он. – Даруйте мне вашу милость, называйте меня Шарлем, как это делают все мои друзья. Вы ведь тоже мой друг, не правда ли?
Амелия наклонила лицо к цветам и вдохнула их одурманивающий аромат. Она чувствовала себя неловко, когда он обращался к ней этим глубоким нежным голосом, и в такие моменты старалась не встречаться с ним взглядом.
– Я не знаю, что мне вам ответить, Шарль, – поколебавшись, сказала она.
Тот с воодушевлением сел рядом с ней на скамью и взял ее руку, которую она, сделав над собой усилие, уступила ему.
– Не нужно ничего говорить, красавица моя! Позвольте рядом с вами наслаждаться великолепием этого утра!.. Вы читали книгу, которую я вчера отыскал для вас? – Он бросил взгляд на книгу, которая лежала возле нее с раскрытыми страницами. – А, вот она! Готов поспорить, в тот момент, когда я нагрянул со своим визитом, вы были захвачены судьбой бедной Лючинды.
Амелия застенчиво засмеялась.
– Судьба Лючинды показалась мне похожей на мою судьбу.
Шарль де Ровер внимательно рассматривал ее, и глаза его как бы невзначай соскользнули от ее пылающего лица вниз и вглубь, к тем двум милым плодам, которые заманчиво обозначались сквозь тонкую материю платья.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
