лязг металла, шипение сжатого воздуха, вырывающегося на свободу. Прибор работал. Якоб понял, что не зря потратил столько энергии, пробираясь на «Си Гвард».
Он положил коробочку на штурманский столик и присел на какой-то ящик.
* * *
Качество записи оказалось весьма неважным, большая ее часть требовала добротной компьютерной реставрации, но многое слышалось достаточно отчетливо, особенно громыхающий бас, принадлежавший, по всей видимости, хозяину диктофона. Лучше всего сохранилась последняя часть записи, как раз и представляющая наибольший интерес.
– …ничего не видно… Нет, нет, держитесь генерального курса. Тридцать семь узлов, ни футом меньше. Так, хорошо. Девиация? Ерунда! Нашел о чем сейчас плакать. Потап, не сопи в ухо. Что за привычка! В самый напряженный момент. Да понял, понял. Прицел действует? Вот и стреляй. Конечно, прямо сейчас, когда же еще? Забудь ты про экологию, малахольный! Черт, какой же это флигер, вислоухие?! Сбивать, сбивать и сбивать!
В фонограмму ворвался рокочущий грохот.
– …давно бы так… видишь, совсем не больно. Отсчет! Нет, одной хватит. Запрос Трои? Ответь, что ведем бой, подробности – письмом. Впрочем, не отвечай ничего. Сначала надо объясниться с этими тварями, потом уж с президентом. Какие огурцы? Это код такой? Нет? Маринованные? Рассыпали? Дурдом! Живы будем, я те устрою, гурман! Я те покажу закуску в Центральном посту! Кто подбирается, что подбирается? Э, это надо пресечь. Гидролокатор их не цепляет? А резервный? Ладно, потом разберешься, наводи по радару. Кормовые торпедные аппараты – товсь! Залп без дополнительной команды, сразу, как только… Право – сорок градусов, пузырь в носовые цистерны, полный ход! Ну, держитесь, волчары. Сейчас будет гидродинамический блям-блям. Да, всплываем. Как ты догадался? Знаю, что не манна небесная, а что делать прикажешь?…торпеды вышли… как нет детонации? Уже на борту? Ну вот. Дождались, экологи. А у нас огурцы рассыпаны… Черт возьми, Ёсинака, чего ждем? Устав забыл? Задраить отсеки! Приготовить личное оружие! Гордитесь, первый случай абордажа в подводном положении. Да, представь себе, покорно пожираться не намерен. Потап, опять в ухо? И это – перед смертью?! Весь пафос… О! Так вот выкакие… Ур-роды! Получайте…
Из коробочки раздался щелчок выстрела, а потом послышалось что-то вроде звука откупориваемой бутылки, голоса смолкли. Якоб продолжал сидеть на ящике, все еще сжимая диктофон. Из задумчивости его вывел Бертран.
– Нашел что-нибудь?
– Ты же слышал.
– Да. Хотел бы я тоже видеть этих уродов.
– Погоди, увидишь еще. Есть у меня такое предчувствие.
– Больше ничего не нашел?
– Ничего существенного. Обстановку заснял.
– Хорошо. Бери диктофон и быстро возвращайся. Очень быстро.
– Что так?
– Приказ «Вихря». Там зреют решительные действия.
– Уже?
– А сколько еще ждать? Будь, что будет, не так ли Реджи?
– Якоб, возвращайтесь, – сказал Реджинальд. – Луиза обед приготовила, но может его съесть.
На этот раз его юмор показался особенно неуместным. Слушать про какой-то обед на борту корабля, экипаж которого не дрогнул в бою с загадочным, и, видимо, страшным противником…Ван Вервен поднялся с ящика и неловко поклонился креслу капитана. Что еще полагается делать в подобных ситуациях, он не знал.
Где-то капала вода, словно подводная лодка «Си Гвард» роняла слезы. Тумба перископа, плафоны аварийного освещения, стереофотография обнаженной красотки, кресла, экраны, пайолы – все было покрыто сконденсировавшейся влагой. В последнем пристанище подводников становилось зябко. Неживая тишина угнетала.
– Якоб, пора, – поторопил Бертран. – Лодка протекает.
– Иду.
Захватив диктофон, по винтовой лесенке он спустился в коридор верхней палубы.
Вдоль накренившейся стены тек ручей. У отсечной переборки скопилась глубокая лужа, и вода уже переливалась через комингс. Над приоткрытой дверью как-то нехотя мигала аварийная лампа. Снизу, из шахты лифта, поднимался едкий туман от поврежденных аккумуляторов. Оттуда же доносился характерный вибрирующий гул, с которым струя большого давления хлещет в пустую емкость. Тот, кто хоть раз слышал, такое не забывает.
– Якоб, ты идешь? У нас тут веселее, хотя и качает.
* * *
Приняв на борт батискаф, Бертран не стал терять секунд. «Гепард» стартовал прямо по вертикали.
Бушующие волны остались внизу. Впереди заметались тучи, словно пытавшиеся прилипнуть к обшивке и удержать шнелльбот. Слой облаков был толстым, но с четкой верхней границей, закончился без перехода. Распахнулась чистая голубизна неба, сгущающаяся в зените.
Бертран не сбрасывал ускорения. Басовито ревели двигатели, вибрировал корпус, навалились перегрузки. Но на высоте в тридцать километров траектория полета начала искривляться, тяжесть спала. Спинки кресел постепенно приобрели привычный наклон. В правом окне показалось оставшееся внизу облачное покрывало. Его поверхность ослепительно блестела. Воздух над облаками был кристально прозрачен. Вдали раскинулась огромная радуга. А через левое окно, все больше становящееся верхним, заглядывала густая синева с крапинками звезд.
– Какая красивая планета, – сказала Луиза. – Настоящий цветок космоса. Жаль…
– Приманка и должна быть красивой, – отозвался Реджинальд.
Бертран прокашлялся.
– Реджи, ты почему раскрыл жалюзи без команды?
– Что, и поговорить нельзя?
– Причем тут – поговорить? Я спрашиваю о броневой защите окон.
– Ах, это. А я-то подумал…
– Послушай, чтобы больше такого не было. Мы не в учебном центре, кадет.
– Да ладно, – сказала Луиза. – Надо же полюбоваться. Якоб, неужели под водой вам нравится больше?
Ван Вервен отрицательно покачал рукой.
– Не такой уж я фанатик профессии. Подводная красота сумрачна. Пройденный нашими далекими предками этап эволюции. А здесь дышится как-то… Как-то радостнее.
– Это точно. Человек создан для воспарений, а не утоплений, – изрек Реджинальд. – Истинно говорю я вам.
– Дело не только в этом, – признался Ван Вервен. – Можете считать меня мнительным, но чем ближе к центру Кампанеллы, тем тревожнее.
– Еще бы, – кивнул Реджинальд. – В планетном ядре условия для человека очень тревожные. Некомфортные.
Вскоре они вышли на орбиту. Дружески помигав огнями, сбоку пристроился шнелльбот-страховщик. Он подошел так близко, что в окно приплюснутой башенки управления различалась физиономия что-то жующего командира. Реджинальд показал ему язык. Баллард поперхнулся и погрозил кулаком. Потом листы обшивки раздвинулись, башенка целиком погрузилась в корпус дестроера.
– Вот чудак! Обиделся, – сказал Реджинальд.
Бертран вызвал на связь соседа.
– Абрахам, ты же знаешь, кто это был.
– Понятно, – сказал Баллард. – Извинения приняты. В остальном, надеюсь, у вас порядок?
– Да, спасибо. Ты летишь с нами?
– Нет, останусь на орбите.
– Спокойного дежурства! Конец связи.
– Реджи, тебя хоть кто-нибудь любит? – спросила Луиза.
– Да все любят. Только еще не поняли, поэтому пока терпят.
Дневник командира звездолета
18 августа.
Эта маленькая коробочка с подводной лодки привела к простой мысли: а что, если и «Звездный Вихрь» постигнет такая же судьба? И если запись в этом диктофоне уцелела в прошлый раз, кто знает, не уцелеет ли повторно?
