Он продолжал идти, все еще не видя Сальвии в толпе. Поскольку у него не было возможности спросить ее, какую лошадь она берет, он пошел вперед, оседлал для нее Тень и заказал еще одну лошадь из конюшен для своего багажа. Искусство верховой езды было частью обучения норсари, только офицеры могли ездить верхом во время путешествия. Каждая вторая лошадь будет нести припасы, пока рядовые будут маршировать.
После нескольких бесплодных минут поисков Алекс окинул взглядом наблюдающих женщин со стороны. Могла ли она передумать? Вот бы она это сделала, он бы бросил весь этот капитанский притвор перед всеми и поцеловал бы ее до потери сознания. К черту осторожность.
Его оптимизм сменился замешательством, поскольку он все еще не видел ее. Он тащил лошадей, пока не нашел Касса, делающую отметки в контрольном списке.
— Ты видел Сальвию?
Кассек удивленно взглянул на него.
— Как ты думаешь, она передумала приходить? — с надеждой спросил Алекс.
Его друг уставился на него, как будто не знал, что сказать.
— Где она, Касс?
Кассек медленно поднял руку от доски, которую держал, и указал на нее.
Алекс повернулся, чтобы посмотреть, но позади него стоял только один из четырех оруженосцев. На нем была какая-то негабаритная туника, доходившая до колен, когда он закреплял груз на вьючной лошади.
Потом мальчик обернулся.
Глава 22
Сальвия думала, что заболеет. Вчерашняя стрижка укрепила ее решимость; у нее никогда не было другого момента сомнения. Теперь шок на лице Алекса перечеркнул все, но было уже слишком поздно.
Он сделал несколько шагов в ее направлении, затем, не говоря ни слова, бросил поводья, которые держал, у ее ног, отвернулся, оставив ее с Тенью и ужасным чувством пустоты.
Как только они оказались в дороге, ее боль переросла в гнев. Она шла. Алекс мог бы с этим согласиться.
Столица исчезла за их спинами, пока последняя ее часть не скрылась за холмами. Кассек ехал рядом с ней, раздавая советы по управлению ее вьючной лошадью и рассказывая ей о некоторых планах, которые они составили. Может быть, он избегал Алекса, но держал свои мысли и доводы при себе. Однако было так много безобидных тем, которые они могли осветить.
— Как давно ты знаешь Алекса? — наконец спросила она.
Касс ответил осторожно.
— С тех пор, как нам было десять. Я приехал после того, как он несколько месяцев обучался работе с пажами. У него была репутация бойца. Он когда-нибудь говорил тебе это?
— Немного, — сказала она. — Он сказал, что у него были тяжелые первые пару лет.
— Это мягко сказано, — сухо сказал Касс. — Он сразу оказался не на той стороне некоторых плохих людей, и каждый раз, когда приходили новые мальчики, он дрался из-за того, как с ними обращались. Поколотил меня в первую ночь.
— Так он заводил друзей? Принимая их инициационные облизывания? — Сальвия пыталась звучать пренебрежительно, но на самом деле она находила это замечательным. И неудивительно.
— В значительной степени, хотя я не думаю, что дружба была его целью. Он делал только то, что считал правильным. Через какое-то время многие из нас встали на защиту новичков. Сила в количестве. — Касс улыбнулся. — Придираться к кому-либо — значит находить его слабое место. Для некоторых из нас это более очевидно, чем для других.
— Так что же было у тебя? — Теперь он похудел, и Сальвия без труда представил себе молодого Кассека, у которого все локти и колени покрыты копной светлых волос. — Ты был худым?
— Был, но самым большим больным местом было мое имя. — Он поднял бровь.
Сальвия вдруг поняла, что не знает этого.
— Должно быть, это ужасно.
— Алекс — единственный, кого я не ударю за это, — сказал Касс. Он повернулся и посмотрел на пологий склон долины слева от них. — Хотя немного удивлен, что он так и не сказал тебе.
Сальвия не хотела думать о вещах, которые Алекс упустил.
— Ты можешь мне рассказать. Я не буду смеяться или дразнить тебя.
Он не оглянулся.
— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Теперь я чувствую вызов. — Приятно было улыбаться.
Он вздохнул, выражение его лица изменилось на что-то, что она не могла расшифровать. Наконец он закрыл глаза и глубоко вздохнул.
— Этельрельдрегон.
— Милостивый Дух! — Она отвела взгляд, прикрывая рот рукой.
Он подождал несколько секунд, пока ее плечи дернулись.
— Можешь уже смеяться.
— Я… не… хочу… — сдавленным голосом выдавил Сальвия. Несколько хихиканий вырвались.
— Да, ты хочешь.
Она покачала головой, глядя на деревья и горные вершины на западе, потом на землю. Везде, но не на него.
— Твои родители ненавидели тебя? Поэтому ты сбежал и пошел в армию?
— Ну, даже бродячий цирк не принял бы меня с таким именем.
Она расхохоталась.
— Прости, — выдохнула она. — Я обещала, что не буду!
— Не волнуйся, я знал, что ты обречена на провал.
Сальвия вытерла глаза и вернула Тень обратно на дорогу, прежде чем она успела добраться до клочка травы, к которому стремилась.
— Так как же это произошло?
— Мой старший брат был назван в честь нашего отца, и прошло еще одиннадцать лет, прежде чем я появился на свет, — сказал он. — Мои родители предполагали, что возможностей больше не будет, поэтому мне досталась комбинация обоих дедов: Этельреда и Алдрегона.
— Ну, их нужно было уважать. Понятно.
— И по иронии судьбы ненужный. У меня есть три младших родственника, помнишь?
— О, нет! — Сальвия поднесла руку к лицу и хихикнула.
Кассек пожал плечами.
— Теперь я с этим смирился, но в детстве жить с этим было адом, пока я не встретил Алекса. Любой, кто пытался посмеяться надо мной, ловил кулак. Моя слабость стала его собственной, и он победил ее. — Касс остановился и посмотрел на колонны марширующих солдат. — И он такой со всеми.
Сальвия посмотрела вперед. Алекс ехал натянуто, как будто не мог расслабиться. Слышал ли он их смех? Ему не нужно было ревновать; она предпочла бы поговорить с ним, чем с Кассеком. Она потянулась, чтобы убрать волосы с лица, и с удивлением вспомнила, как много их ушло. Ее живот перевернулся.
— В чем его слабость, Касс? Это я?
Его голубые глаза проследили за ее взглядом на спину Алекс.
— Ты — его величайший источник силы. Касс грустно улыбнулся. — Но да, это также делает тебя его слабостью.
Путешествовать так, как они, было странной смесью воспоминаний. Пребывание в лесу и сон на открытом воздухе напомнили Сальвии о работе ее отца охотника за птицами. Часто они целыми днями не виделись ни с кем, но отцу это нравилось. Он сказал, что животные были более предсказуемы, когда их не было рядом с людьми.
Однако верховая езда с отрядом солдат по дороге больше напоминала путешествие в Теннегол с невестами Конкордиума прошлой весной. Вот только на этот раз рядом с ней не было Алекса. Тогда человек, которого она считала капитаном, держался на расстоянии, как и сейчас Алекс.
Такие одинаковые и такие разные.
Алекс поначалу стремился проходить не менее тридцати пяти миль в день, часто ведя людей маршем почти до темноты. Не останавливаясь достаточно долго для охоты, они полагались на свои запасы еды, но темп замедлялся, как только они покидали главную дорогу. Погода стояла ясная, поэтому по вечерам они спали под звездами, не утруждая себя установкой палаток. Сальвия ломала голову над произношением Казмуни, сидя у костра до поздней ночи. Ее список переведенных слов и фраз неуклонно рос, и ей стало интересно, как далеко продвинулась Клэр.
Всевышний Дух, она скучала по ней. Почему она не могла придумать причину, по которой Клэр тоже могла пойти с ней?
Большую часть времени Сальвия ехала с Николасом. Она плохо знала его, поэтому первые несколько дней она потратила на то, чтобы преодолеть его надменное отношение. Когда она, наконец, прибегла к угрозе, что неудовлетворительный отчет о проделанной работе заставит его отправить обратно в Теннегол — что, как она была уверена, Алекс одобрит, если это избавит и ее, — принц пришел в себя. Немного.
