Лучше бы я не знал, что Лера помнила мои слова. Сама собой начала выстраиваться логическая цепочка, в основание которой легла ложная надежда. Всё было настолько странно, что выхода из этого я больше не видел. Ноги сами привели к её отелю. Долго не получалось собраться и позвонить ей, но когда пересилил себя, то услышал лишь гудки. Только я собирался уходить, как недалеко от входа остановилась машина, из которой вышла она с лёгкой улыбкой. Лера сделала вид, что не заметила меня, а внутри начало медленно разгораться пламя.
Скорее всего, её привёз француз, который задерживался взглядом на Лере дольше, чем следовало бы. Я злился на себя, неё и всех, с кем она спокойно разговаривала. Потому что у меня не было такой привилегии. Голос разума кричал издалека, чтобы я очнулся и ушёл куда подальше, но ноги не слушали.
— Зачем вы идёте за мной?
— Хочу поговорить.
— А я не хочу.
— Почему? — мне не хотелось слышать ответ, но язык меня тоже не слушал.
— Вы меня пугаете, Станислав Алексеевич.
— Хватит меня так называть.
Пламя внутри вовсю полыхало. Снова, как когда-то давно, хотелось хорошенько встряхнуть её за плечи. Я отвратителен.
— Так что вы хотите?
— Поговорить. Мы можем просто поговорить? — просто побыть рядом.
— Разве у нас когда-либо получалось нормально поговорить?
— Ты мне не доверяешь? — ещё пара секунд, и я сорвусь с обрыва.
Оказавшись в её номере, я почти сразу наткнулся на аккуратно стоящие в вазе цветы. Правильно, мне здесь не место.
— Я не хотел тебя пугать.
Можно ли быть более отвратительным самому себе? Всё изначально было огромной ошибкой. Зачем я это продолжал?
— Разве? А мне показалось обратное, — она начала спрашивать про Аню, а я не понимал — это беспокойство о ней или попытка перевести тему. — Так почему не говорите, раз так хотели?
— Ты не даёшь мне шанса, — ни на что.
— Вы о чём?
— Я не успеваю ничего сказать, как мне в ответ прилетает куча слов, — впрочем, я это заслуживаю.
— Хорошо. Внимательно слушаю.
— Мне уйти? — это самый лучший выбор. Но я не хочу выбирать этот «правильный» вариант.
— Я же сказала, что слушаю. Или теперь уже нечего сказать?
— Почему, — внутри что-то оборвалось, — ты злишься на меня? Я не сделал ничего, чтобы…
— Правда?! Не сделали? Единственное, что вы всё никак не сделали, это не смогли нормально сказать, что хотите. Ах, нет! Ещё вы никак не можете объяснить ваши действия, которых вообще не должно быть. Либо говорите, либо уходите! Сколько можно?!
Горящие глаза напротив заставили забыть обо всём. Наши лбы соприкоснулись, и все здравые мысли улетели с концами. Я всеми силами старался запомнить её тепло и тихое дыхание.
— Если ты сейчас меня не остановишь, то я больше не смогу… — что? Всё смешалось в один большой комок сомнений, страхов и желаний.
— Я говорила вам не идти за мной… Вы не слушаете.
— Тебе обязательно всегда обращаться ко мне на «вы»? — было физически тяжело слышать это обращение от неё. — Может, попробуешь? Кажется, что между нами огромная пропасть.
— Так и есть, — словно ножом.
— Нет. Ты рядом.
— Станислав… — надо остановить её.
Прикосновение к шее сбило Леру с толку, а я был рад отсутствию отчества и переплёл наши пальцы. В этот момент всё казалось идеально правильным.
— Просто «Станислав» — тоже хорошо.
Теперь, когда она просила меня уйти, я не мог этого сделать. Это был лучший сон, а причин просыпаться не было.
— Я всё объясню. Могу я остаться с тобой? Здесь, — но она была непреклонна в своём решении. — Вдруг я больше не увижу тебя? — вопрос сорвался раньше, чем я успел подумать, стоит ли говорить такие слова.
— Вы же этого так хотели и должны быть очень рады. К чему всё это?
— Это не то, чего я хотел, — отпустив её руку, я присел на кровать. — Если отвечу на все твои вопросы, то смогу остаться? — так получится побыть рядом с ней ещё немного.
— Вы не находите это странным? — очень.
— Нет, — я не смогу ответить на все вопросы. — Немного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А я думаю «много».
На самом деле, между нами всё с самого начала странное.
Глава 9
Я села в кресло напротив Станислава Алексеевича. Хотелось, чтобы расстояние между нами было чуть большим, но других вариантов в маленьком номере не было.
— Может, будем задавать по очереди друг другу вопросы? Тебя устроит такой вариант?
— Да, — это уже был значительный прогресс.
— Спрашивай первая.
— Зачем вы пришли?
— Я вышел прогуляться по городу и сам не заметил, как оказался здесь. Хотел позвонить и спросить, есть ли возможность увидеться в ближайшее время. Собирался уходить, но увидел тебя.
— Хотите сказать, что пришли ненамеренно?
— Да. Теперь моя очередь. Кто был в той машине?
— Жан. Вы видели его тогда в ресторане. Он владелец компании, с которой будет сотрудничать ваш отец. Почему вас это так интересует? — вопрос вырвался сам, но я не знала, зачем мне эта информация.
— Я беспокоился.
— О чём? — почему?
— О тебе, там были не самые приятные люди, — он сделал небольшую паузу и тяжело вздохнул. — Я тебе противен?
— Вы так думаете?
— Не знаю, поэтому и спрашиваю.
— Это не так. Но я вас практически не понимаю. Вы порой говорите странные вещи, а непонятные действия с вашей стороны ясности не добавляют.
— То есть в целом меня можно терпеть?
— Что? — нервный смешок удалось сдержать в последний момент: как он приходил к таким выводам? Но если подумать, раньше я сама часто задавалась подобными вопросами. — Я бы не использовала это слово, звучит не совсем подходяще. Но, мне кажется, если человек просит что-либо объяснить, то при возможности стоит это сделать.
— Хорошо, я тебя понял, — он кивнул, смотря куда-то в стену. — Твоя очередь.
— Сколько вам лет? — почему-то я так и не знала этого.
— Тридцать пять. Может, ты сможешь обращаться ко мне хотя бы по имени? Ведь я больше не твой преподаватель, а ты не моя студентка, — в животе появилось неприятное чувство, будто впереди ждал резкий спуск с высокой горки.
— Для меня всё осталось так же. Я не уверена, что мне стоит обращаться к вам по имени, — может, я не права? — Возможно, позже я пересмотрю свои взгляды. Сейчас не могу.
— Надеюсь, однажды ты поменяешь своё мнение.
— Почему вы хотите, чтобы я обращалась к вам на «ты»? Просто не понимаю, что это меняет?
— Я хотел бы узнать, изменилось бы что-нибудь.
Никаких конкретных ответов, ничего нового. Я молча ждала следующего вопроса, а когда он наконец прозвучал — замерла:
— Почему ты причиняла себе вред?
— Когда мне плохо, — он резко повернул голову ко мне. — Имею в виду, когда мне было плохо, — эти слова удивили и меня, довольно долгое время я не доходила до такого состояния. Был ли это тревожный звоночек? — У меня не получалось отвлечься, а физическая боль очень помогла с этим. Так я могла заглушить мысли, которые не давали мне дышать. Мне сложно объяснить, на самом деле, — теперь Станислав Алексеевич смотрел в пол. — Почему, когда вы узнали про мои руки, так отреагировали? — мне нужно было знать его версию, а не свою, основанную на рассказе Ани и собственных догадках.
— Я сильно тебя напугал? — мужчина так и не поднимал взгляда. Мне было сложно подобрать подходящие слова, и он, не дождавшись ответа, продолжил говорить. — Я переживал за тебя, но выразить это более разумным путём не смог. Извини, — тихий голос показался поразительно искренним. — Моя сестра… я поздно заметил порезы на её руках. Не успел поговорить с ней об этом… Было сложно принять новую действительность, где нет человека, которого ты знал всю жизнь. Я не мог простить себя за невнимательность и бездействие. Напоминанием о ней у меня осталась только Аня. Я испугался, что она тоже…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Окончание фразы растворилось раньше, чем оказалось произнесённым. А я не могла ничего сказать: всё было бы бессмысленно и не к месту.
