внимательнее посмотрели записи с камер наблюдения — там что-то мелькнуло, как раз тогда, когда я входил в метро.
— И что это было? — Наумочкин весь подался вперед.
— Я-то откуда знаю. Они вообще сказали, что это блик, и что они сами потом разберутся. Короче, с тем меня и отпустили.
Наумочкин посмотрел на пустой стол, прокручивая в голове только что услышанное.
— А про Кулькова что-нибудь спрашивали?
— Нет, спросил только я: допрашивали они его или нет. Они сказали, что Кульков куда-то пропал, вот и всё.
— Странно, — задумчиво произнес Наумочкин. — Действительно, куда он мог пропасть, если везде стоят камеры наблюдения и… и вообще…
— Что — вообще? — спросил Петрович.
— Всё это странно, — ответил Наумочкин. — Я вот тут подумал: если офицера никто не видел, а Кульков пропал, то, может быть, в этом, как раз, сам Кульков и замешан?
— Вы так серьезно думаете? — с робкой надеждой в голосе спросил Королев.
— А почему бы этого и не предположить? — ответил Наумочкин с ребячьим озорством, словно для него это была лишь интересная игра, а не серьезное правонарушение на секретном предприятии. — Давайте подумаем вот о чем. Предположим, Кульков затеял какую-то аферу со складом, а вы, как раз, ему и пригодились для этого случая.
— Получается, что это был Кульков? — спросил, ошарашенный новостью, Королев.
— Да нет же! — нервно махнул рукой Наумочкин. — Мы сейчас только предполагаем, выстраиваем свою версию, так сказать. Так вот, если Кульков затеял аферу, тогда он должен был понимать, что за ним будут следить, поэтому…
Наумочкин пожевал сухие губы.
— Ну да, — продолжил он через секунду, — всё на нем и сходится. Во-первых, он бесследно исчез — даже камеры нигде его не фиксируют. Я подозреваю, что он до сих пор прячется внизу, на том большом складе.
Королев, не перебивая Наумочкина, решил выслушать до конца своего «гида», тем более, что с заказом он вчера закончил, а новых пока не поступало, поэтому в слесарку можно и не торопиться.
— Во-вторых, — продолжал Наумочкин, — в последние дни поступают противоречивые данные о его личности: по одним документам он, например, служил в армии, по другим — нет. Где-то написано, что он имеет высшее техническое образование, а в другом месте стоит пометка о восьми классах. Насчет семьи тоже не всё ясно: то ли холост, то ли вдовец, да еще и с детьми. В общем — тёмная лошадь этот ваш Кульков.
— Не наш, а ваш, — буркнул Королев, но Наумочкин, будто его не услышал.
— Зачем ему вообще нужно было проникать на тот склад, и как он это сделал? — спросил Петрович.
— Никто пока не знает зачем, но вот КАК — это уже интересно, — задумчиво ответил Наумочкин. — Подозреваю, что он воспользовался подобием технологии стелс, как на самолетах-невидимках.
Королев насмешливо посмотрел на «гида» и добавил свою ложку дёгтя:
— Насколько я знаю, технология стелс применяется только для самолетов и кораблей.
Наумочкин сморщился: ему вдруг стал неприятен этот выпад, тем более, что он и так, рискуя положением, выложил неблагодарному Королеву половину государственных тайн. При «удачном» их обнародовании, ему лично и начальству, которое санкционировало, такого рода открытость вновь прибывавшим сотрудникам, грозит от двадцати — до пожизненного.
Не обращая внимания на реакцию Наумочкина, Петрович продолжил:
— Так можно ли подобную технологию использовать для человеческого костюма, или это из области фантастики?
Наумочкин глянул на него исподлобья:
— В наших лабораториях можно всё. Я вам больше скажу: технологии стелс, на данном предприятии, давно считаются устаревшими. Сейчас мы создаем объекты, не видимые при оптическом наблюдении, не то что при радиолокационном. Наши технологии были добыты из древних шумерских и египетских книг, что, естественно, тоже относится к гостайне. Мы здесь работаем на стыке официальной науки и магии. Надо сказать, что магия, в конечном счете, тоже является наукой, только подход к познанию мира у нее другой. С наукой она схожа лишь в наличии необходимых атрибутов серьезного исследования: накопление информации, расчеты, опыты, секретность… Я, конечно, сильно всё упрощаю, но так оно и есть — магия здесь приравнивается к науке, и, следовательно, у нее есть свои ученые.
— Но, позвольте, — усмехнулся Королев, — почти все найденные книги, таблички, надписи на камнях давно изучены историками и лингвистами, и я что-то не припомню, чтобы кто-то говорил о применении описанных ритуалов в современной жизни, тем более, на секретном предприятии.
Наумочкин понимающе кивнул.
— Да, это распространенная «правильная» точка зрения. Только есть один нюанс — не все книги, сгоревшие, например, в основном фонде Александрийской библиотеки в третьем веке нашей эры, были уничтожены. По крайней мере, те папирусные книги-свитки, что уцелели, никогда не будут обнародованы. Необходимые любому государству супертехнологии, в большей своей части, получили подробнейшее описание именно в тех уцелевших книгах. Скажу вам вот что: в этом мире существует всё то, о чём написано в любой сказке — от ковра-самолета, до пресловутого договора с дьяволом. В общем, вы попали в уникальное место, однако, и условия вашего дальнейшего существования предполагают некоторую, я бы сказал, уникальность. Во-первых, вы будете невыездным пожизненно…
— То есть, как? — перебил его Петрович. — Я не смогу выехать из России в Турцию или Египет, хоть они мне и даром не нужны?
— Нет, — мотнул головой Наумочкин, — Турция с Египтом здесь ни при чём — вам нельзя выезжать с этого архипелага, только и всего. И потом, по большому счету, вы никому не нужны, и вам никто не нужен. Точно такое же положение у всех, находящихся здесь.
Королев гордо вскинул голову:
— Нет, я очень даже нужен: меня ждет жена и теща!
— Ой, только давайте без истерик. Меня в Москве, например, уже не ждут ни жена, ни двое детей. Я подписал пожизненный контракт с данным предприятием, в обмен на то, что ежемесячно буду высылать своей семье полмиллиона рублей, по нынешнему курсу. И они рады, и я рад — все остаются при своем: они при деньгах, а я при работе. Любимой работе, — добавил он и, едва заметно, усмехнулся. — Вы, кстати, тоже подписали аналогичный контракт, еще там, в Москве, только вам не дали этого знать.
— Но я же прекрасно помню, что именно подписывал, — возмутился, было, Петрович.
Наумочкин вздохнул:
— Чтобы было понятнее, вы подписали документы в состоянии полусна, когда, например, угощались минералкой или чаем — таковы принятые здесь методы, если хочешь большую пожизненную зарплату.
— И крутой карьерный рост, — задумчиво произнес Петрович.
— Вот именно, — Наумочкин сочувственно улыбнулся.
Прошла минута, прежде чем Королев стал привыкать к мысли о полной своей ненужности тем, к кому он, в глубине
