Кончив читать, Зина подошла к столу, поставила свою подпись под присягой и передала листок Фрузе.
— Поздравляю тебя, — пожимая руку Зине, сказала Фруза. — Теперь ты с нами. Теперь не немцы будут хозяевами над тобой, а ты над ними.
— Спасибо за доверие, — взволнованным голосом произнесла Зина. — Я… Я всегда всё выполню, что ни поручите.
— Верим. Поэтому мы тебя и приняли.
Евгений подошёл и крепко, до боли, стиснул маленькую ладонь Зины.
— Поздравляю тебя. Вот видишь? А ты говорила, не примут.
Вслед за Евгением Зину поздравили все ребята и Борис Кириллович.
Зина стояла посреди горницы счастливая. Щёки её горели огнём, не то от волнения, не то от тепла.
— Тебе, наверное, жарко? — спросила Фруза. — Сними кофточку.
Зина расстегнула пуговицы, скинула с себя шерстяную кофточку, положила сзади на скамейку — под светло-голубым воротником ситцевого платьица вспыхнул ярким пламенем красный пионерский галстук.
Ребята увидели галстук и удивлённо вдруг смолкли, а у Нины Давыдовой на глаза навернулись слёзы. Сдерживая их, она чуть слышно проговорила.
— Красный галстук! Ребята, вы посмотрите только!.. Зто же наш пионерский галстук!
Она не договорила. Боясь, что слёзы потекут из глаз, Нина закрыла глаза руками. Фруза подошла к Зине, обняла её и поцеловала. Когда ребята немного стихли и успокоились, Маркиямов взглянул на часы.
— Времени у нас, Фруза, мало, я коротко. Первое командование отряда просило сообщить вам, что все члены подпольной организации «Юные мстители» зачисляются бойцами партизанского отряда. Мы довольны вами за то, что вы успели сделать и разведать для нас. Но отныне вам необходимо переходить на новую форму борьбы. Это решение подпольного райкома партии. Вам не следует собираться всем вместе. Это небезопасно. Немцы могут пронюхать. Отныне вы должны действовать небольшими группами и в разных местах, чтобы сбить врага с толку. Но действовать необходимо продуманно и осторожно. Оружие продолжайте собирать, патроны тоже. А мы вам взамен будем присылать взрывчатку, через связных. И учтите — в группах сохраняется железная дисциплина. Приказы выполнять по-военному, беспрекословно. Всё ясно?
— Все, — ответила Фруза. — Мы выполним приказ.
— А теперь по домам. По одному, по два, осторожно.
— Постойте, — возразил Илья Езовитов. — А песню?
— Ой, девочки, верно, спеть бы. А?.. — сказала Нина Азолина. — А то совсем забудем.
— Действительно. Как же мы сегодня разойдёмся без песни. — Фруза посмотрела на Маркиямова. — Разрешите им. Ещё пять минут побудьте с нами, Борис Кириллович.
— Хорошо. Но не более пяти, — согласился Маркиямов.
Фруза окинула ребят взглядом. Кивнула одному из братьев Езовитовых:
— А ну-ка, Илья, бери балалайку. Давай песню. Но только негромко.
Илья ударил по струнам и, подмигивая Нине Давыдовой, весело и озорно пропел:
С неба бомбочка упалаПрямо Гитлеру в сапог.Гитлер дрыгал, дрыгал, дрыгалНикак выдрыгнуть не мог.
Ребята засмеялись. Фруза замахала на Илью рукой:
— Ну его к чёрту, этого Гитлера. Давай лучше какую-нибудь нашу, военную.
Илья склонился над балалайкой, Нина Азолина подсела к нему с гитарой, музыканты переглянулись, парень тряхнул чубом, и они вместе слаженно ударили по струнам. Звенящие дробные звуки наполнили горницу, и тут же зазвучал проникновенный задумчивый голос Нины Азолиной:
По военной дорогеШёл в борьбе и тревоге…
Чуть басовитый голос Ильи вторил Нине:
Боевой восемнадцатый год.
Один за одним, прислушиваясь к звукам гитары и балалайки, ребята тихо и взволнованно подпевали им:
Были сборы недолги:От Кубани до ВолгиМы коней поднимали в поход.
* * *
Следователь на последних допросах спрашивал односложно. Девочка упрямо отвечала одними отрицательными ответами,
— Какие сведения передавались партизанам?
— Я ничего не знаю об этом.
— Чем интересовались партизаны?
— Не слышала. Не знаю.
— Как часто пересылались данные партизанам?
— Не знаю ничего.
— Кто выдавал поручения связным?
— Я не знаю ни о каких связных.
— Кто приходил на встречу со связным?
— Не знаю.
— Где происходила встреча со связными?
— Не знаю ничего.
— Кто был связным в подпольной организации?
— Я никогда ничего не слышала об этом и не знаю.
17. ВСТРЕЧА У МАЯКА
Федя Слышанков по заданию Фрузы спешил на встречу со связным из партизанского отряда к «маяку», который находился в трёх километрах от деревни Ушалы на поляне, окружённой густым смешанным лесом. Маяком называли тригонометрическую вышку. Времени у Феди было в обрез, и он шагал быстро. Лямки вещмешка оттягивали три тяжёлые коробки с патронами. Темнело. Лес был старый, густой, замшелый. Часто тропа петляла по сырым и топким местам, поросшим осокой. Тут и там попадались молодые густые заросли ивняка, и Феде большую часть пути приходилось идти, пригнувшись и вытянув руки вперёд, отстраняя ветки. Дорогу он знал хорошо, много раз ходил здесь и потому не боялся сбиться с пути и заблудиться.
К маяку Федя пришёл вовремя. На краю поляны он остановился, перевёл дыхание и, подражая сойке, тихонько свистнул. С противоположной стороны поляны откликнулась другая птица — это Николай Зеньков ответил на условный сигнал. Он вынырнул из кустов и пошёл навстречу Феде. Остановились у маяка. За спиной у Николая тускло поблёскивал немецкий трофейный автомат.
— Что нового? — спросил Николай, протягивая руку.
— От Фрузы привет.
— И только?
— Не совсем, — ответил Федя, снимая с плеч вещмешок и присаживаясь на нижнюю обвязку вышки, — Патроны вот вам принёс для немецких винтовок. Ребята насобирали.
— Спасибо. Кстати. А мы вам вот мин заготовили. Передай Фрузе. У неё есть задание.
— Ещё. — Федя заговорил шёпотом, — сестра твоя приказала передать, что на станции Оболь и в Шумилине стоят четыре немецких эшелона с танками и снарядами. Двигаются на фронт из Прибалтики. Дорогу наши ребята подорвали. Составы пока на приколе. Но фрицы не сегодня-завтра могут восстановить полотно — и эшелоны улизнут. А упускать их нельзя, Так и передай вашим. Может, они, что придумают,
— Добро, Федя, передам. С такими данными мне веселей обратно идти будет.
Николай встал, закинул за плечи вещмешок, спросил:
— Кстати, у тебя закурить не найдётся?
Федя сунул руку в карман, вытащил горсть самосада.
— На вот, держи всё. У меня дома ещё есть. Только ты смотри, матери моей не проболтайся.
— Влетит?
— Задаст. Ещё как. Я вообще-то не курю, балуюсь.
— Зачем же тогда табак таскаешь?
— Да так просто.
— Для солидности, значит, — Николай усмехнулся. — Понятно.
— И ничего тебе не понятно, — обиделся Федя.
— Будет дуться, ёршик, — Николай поерошил белокурую Федину голову, — С характером ты, парень,
Сдерживай свой огонёк. В вашем деле он ни к чему. И как тебя только в организацию приняли. Не знаю.
— Да если бы меня не приняли, я сам бы с немцами…
— Чего?
— Нашёл бы чего… Поджёг бы чего-нибудь или ещё что, пострашнее придумал.
— Этого тебе ещё не хватало. Ты у меня смотри, Федька. Сдерживай себя. Не забывай про дисциплину.
— Я всегда про неё помню. Что я, маленький, что ли? — ответил недовольно Федя.
— То-то же…
Николай, прикрывая огонь ладонями, прикурил и спрятал цигарку в широкий рукав.
Федя глядел на Николая и всё порывался спросить его что-то. Долго не решался. Потом осмелел, осторожно вымолвил.
— Коль, а Коль?
— Чего тебе?
Дай автомат подержать.
Николай улыбнулся и, сняв автомат с плеча, повесил его на шею Феде.
— На, подержи.
Федя вцепился одной рукой в рожок с патронами, другой в рукоятку автомата. Погладил воронёный ствол, и лицо его, курносое и веснушчатое, расплылось в улыбке.
— Нравится? — спросил Николай.
— Ещё бы, — отозвался Федя. — Вот бы мне такой.
— Зачем?
— Фрицев шлёпать.
— Опять за своё. Да пойми ты, бедовая голова, ваше дело другое.
— Я понимаю, — сникнув, ответил Федя. — Но мне хотелось бы и…
— Что? Пострелять?
— Ага.
— Терпи. Каждый солдат должен выполнять обязанности на своём месте.
— Счастливый ты, Николай, — возвращая автомат, проговорил Федя.
— Чем?
— В бою тебе приходится бывать.
— Ну, это ты загнул, — гася цигарку, ответил Николай. — Про такое счастье бабушка надвое сказала… Там, брат, стреляют.
— Я знаю, — возразил Федя, — Только бы я не испугался.
— Понятно. Вообще-то, там некогда пугаться. Работать надо. В бою или ты врага, или он тебя. Вот так-то. Ну хватит разводить бодягу. Пора мне. Будь здоров, Федя.
