– Меч же твой… сейчас выясним. Илантир?
Заговорил призрак:
– Я, Илантир прозванием Янтарный Лед, выслушал рассказ женщины Ианы и теперь решаю судьбу меча Айсуо без роду и прозвания. Род мой знаменит, и дела мои известны. Меч Айсуо, признаешь ли мою власть решать о тебе?
Илантир слегка ослабил хватку, и мой мальчик сумел кивнуть. Даже прохрипел что-то вроде: «Признаю».
– Айсуо, было ли так, как говорит эта женщина?
– Было, Янтарный Лед.
– Похоронил ли ты тело прежнего хозяина с почестями?
– Я… обрушил на него скалу и прочел молитву.
Роннен Крим еле слышно фыркнул.
– Этого достаточно, – кивнул Илантир. – Теперь слушай свой приговор.
Кажется, все в комнате затаили дыхание.
– По убийству прежнего хозяина признаю тебя невиновным. Ты действовал по приказу, и не твоя вина, что приказ оказался… неверным. – Ага. Приказ был идиотским, и, по-моему, все присутствующие это понимали. Но Янтарный Лед пожалел Дейвина. О мертвых или хорошо, или ничего.
– По осквернению памяти прежнего хозяина… – Ничего себе! Похоже, именно это является главным пунктом обвинения. – Признаю тебя невиновным.
У Айсуо отвалилась челюсть. Крим холодно поинтересовался:
– Основания?
Янтарный Лед надменно вскинул голову. У них что, спрашивать причины решения считается оскорбительным?
– Меч Айсуо не был признан боевым. Он тренировочный, и таковым записан в Книге Статусов. Дейвин не имел права на боевой меч. На тренировочный же не распространяются правила воинских кодексов. И то, что Айсуо живой, не меняет фактов.
На физиономию мальчишки страшно смотреть. Радость от спасения мешается со жгучим стыдом. Неполноценный. Тренировочный. Оправдан по глупости и неспособности служить, как настоящие мечи. Надо будет потом утешить как-нибудь.
Роннен кивает. Решением Илантира он явно недоволен, но все же цедит сквозь зубы:
– Признаю.
Ответной усмешкой Янтарного Льда можно, наверное, хлеб резать.
– Выбор женщины в хозяйки считаю законным, так как господин мой, – короткий поклон в сторону лорда Крима, – назвал ее равной мужчинам и захотел присяги. В случае, если Иана Герасимова присягнет – ты оправдан, меч Айсуо. В будущем веди себя осторожней.
Обнять бы малыша, да не знаю как.
Хороша ловушка, однако же! Илантир ухмыляется, не скрываясь. Одновременно послужить хозяину и поставить зарвавшегося человека на место – это надо уметь. Хочется спросить, что будет, если я не присягну. Открываю рот – и тут же его закрываю, глотаю ругательство: Янтарный Лед все еще придерживает Айсуо. За горло. Как бы невзначай стискивает руку – глаза мальчишки на секунду становятся большими и круглыми, – кивает приветливо, ослабляет хватку. Все понятно.
– Итак, меч остается при тебе. – Крим быстро приходит в себя. – Присягнешь ли ты мне на верность, Иана? Пойдешь ли под защиту рук моих, согласна ли получать верность за верность, честь за служение и смерть за предательство?
А у меня, блин, есть выбор? Айсуо смотрит умоляюще, и поди разбери, о чем просит: то ли о жизни, то ли о правде. Извини, мальчик, если что не так. Но выбора нет. Ты просто еще маленький, не знаешь: за людей почти всегда решают другие. Или жизнь. Даже когда мы считаем, будто выбрали сами, на самом деле в дело вступают опыт, возраст, обстоятельства, настроение, наконец…
Хочу ли я давать обещание? Нет, конечно. Это закрывает пути назад – если таковые еще возможны. Это привязывает меня к сомнительному типу с неопределенным будущим. Привязывает надолго, возможно, навсегда.
Сдержу ли я слово?
Если не возникнут совсем уж невероятные обстоятельства – сдержу.
– Да, я присягну тебе.
Глава 5
Мент и кровавая заря
Здесь и сейчас
– Над городом занималась кровавая заря…
Мой обычный зачин. Риан сидит на коленях у Ливиса, умильно глядит мне в рот и вообще ведет себя образцово-показательно. Будто не он вытребовал сказку чуть ли не шантажом.
Сегодня до полудня я дежурю в караулке. Сын торчит тут же. Потом его заберет Нен-Квек: на семейном совете решено не выпускать деятельного отпрыска из виду. А то ходят тут всякие с конфетами. Сегодня меч дают посмотреть, завтра с внутренностями мешка познакомят и унесут далеко-далеко. А маме с папой переживать, с ног сбиваться в поисках или ждать ультиматума, подкрепленного в качестве увесистого аргумента отрезанным детским мизинчиком? Нет уж, дудки!
А раз ребенок сплавлен на меня, значит, подавай ему сказку. Заодно мои побасенки слушает вся караулка и парочка арестованных. Сама виновата: нечего было языком ляпать!
Байки про кровавую зарю и Джека-Потрошителя мы сочиняли еще в школе, на спор. Здесь оставалось только вспомнить их и немного адаптировать к окружающему миру. Клустициус Шпикачка до сих пор подговаривает меня записать весь этот бред и издать. Я отмазываюсь: во-первых, лень, во-вторых, не хочется лишать приработка Нен-Квека. Он продает истории заезжим менестрелям. Вон как Нен-Реус с интересом прислушивается! Наверняка отцу перескажет.
– Три дня в городе слышался лязг и звон. Стоны, крики, дикие вопли достигали ушей Неба, и оно в страхе закутывалось в облака. Ставни домов не открывались ни днем ни ночью, однако ничто не могло спасти от душераздирающих звуков.
Выдержать значительную паузу.
– Это проходили состязания менестрелей.
Переждать смех и продолжить загробным голосом – тут главное не смеяться со всеми:
– Седьмицу заседал совет, состоящий из бургомистра, глав гильдий и Джека-Потрошителя, но так и не смог определить победителя. А менестрели все пуще распалялись…
Маленький Риан хохочет вместе со взрослыми. Он слабо понимает, о чем я рассказываю, но ему и не важно. Главное, мама делает, что велено. И все довольны.
– Когда совет уже совсем отчаялся, встал Джек-Потрошитель и сказал…
На секунду задумываюсь, как перевести фразу: «Я решу этот вопрос по канонам западных кинофильмов».
– И сказал: «Бывал я в суровых странах, где люди вначале бьют, а затем думают. Решение нашей проблемы придет оттуда!» «О, Джек! – воскликнул бургомистр. – Спаси нас!» Джек-Потрошитель обвел совет суровым взглядом и велел: «Принесите сюда кошку!»
Риан затаил дыхание, глазенки горят. Хороший мой. Люблю.
– Мгновенно был принесен здоровенный кот с огромными когтями и зубами. Менестрелей выставили на центральной площади рядами и заставили петь хором. Джек схватил кота за хвост, раскрутил над головой и бросил в толпу.
А теперь – с чувством, с надрывом, перекрывая всеобщий гогот:
– Мгновенно выяснилось, что самый громкий и звучный голос у того, на кого упала кошка! Главы гильдий целовали Джеку руки и ноги, величая спасителем…
Все, дальше можно не рассказывать. Сами домыслят, сами представят.
– Леди Иана! – вытирает слезы Ливис. – Что ж вы с нами делаете?
– Ничего я с вами не делаю, – отворачиваюсь с видом оскорбленного достоинства, – сказочки рассказываю. А кому не любо – может не слушать.
Любо всем, в чем меня хором убеждают.
Вообще, хорошо, когда костяк стражи составляют старые знакомые. Те, с которыми мотались по городам и весям, не один пуд соли съели, не одни сапоги стоптали. Роннену они верны, как сторожевые псы. Но и те, кого взяли на службу уже в Дойл-Нариже, неплохи. С ними тихо и спокойно на душе.
Умеет ненаглядный супруг выбирать людей.
Сейчас говорил Акьен Тернов, стражник, который провел в этом городе всю жизнь. Вступив в должность, муж не стал его увольнять. Скоро Акьен сам уйдет – годы немилосердны, – но пока он великолепно гоняет юных стражников. И всегда рад рассказать им поучительную историю.
– А вот когда я еще юнцом был – на второй год службы, что ли, – случилось у нас. Прибежала купчиха: одежда разорвана, коса расплетена, на лбу синяк. Спасите, говорит, помогите. Дом ограбили. Я, говорит, дверь открыла, а меня по голове и тюкнули. Часа полтора, говорит, лежала. Очнулась – в доме шаром покати. Мы, молодежь безусая, ну ее жалеть. Баба видная, телом в дырки светит, в головах одно помутнение. А был у нас стражник один, старый уже, ходил на один бок покривившись – сабля перевешивала. Ему женская краса – что воши песнопения. Ой, говорит, краля, а где ж прислуга дома твоего? Баба ему отвечает: выходной, мол, отпустила прислугу. Хорошо, говорит, поверю. Купчиха в слезы, мы на деда руками машем – как же, горе у человека! А он кивает да свою линию гнет. Говорит, дай синяк осмотрю. И уперся, что твой баран: не может человек от удара такого полтора часа беспамятным валяться. Говори, как дело было! Начальник стражи его поддержал. Слово за слово – правда и всплыла. С хахалем купчиха хороводилась: муж за порог – хахаль в окно. Дорогие подарки любовничку дарила. А как поняла, что мужу скоро время из дальней поездки возвращаться, так и призадумалась. И решила на злодеев всю домашнюю недостачу свалить. Прислугу отпустила, сама лбом о стол треснулась, одежу порвала да к страже припустила. Такие вот дела бывают, соколики!
