И действительно, эти лианы обвивают деревья, которые нас окружают, но поначалу, охваченный волнением, я их не приметил.
Нескольких минут оказалось достаточно, чтобы собрать необходимое количество бобов, и Том, который сегодня служит у меня санитаром, кладет их в котелок, превращенный в ступку. Затем он идет к эвкалипту, чтобы добыть сок из его корня, не забывая потом залепить надрез горшечной глиной – иначе дерево может погибнуть, – и с торжествующим видом возвращается с драгоценным лекарством.
Не без опаски я даю первую ложку моего противоядия поселенцу, который объяснил мне свойства эвкалипта. Вообще это здоровенный детина, но все же надо и его подлечить. Он пьет и делает затем ужасную гримасу. Хоть у него и луженая глотка, поселенца буквально трясет, Я с нетерпением жду, когда подействует лекарство. Ей-богу, его действие чудотворное! Всего пять минут спустя больной успокаивается, лучше различает предметы, и свет уже не так раздражает его глаза.
Ободренный первым успехом, даю лекарство всем больным, и можете себе представить, как я обрадовался тому, что все мои пациенты почти сразу приходят в нормальное состояние.
Опасаясь, что это улучшение преходяще, я побуждаю их воспользоваться моментом и принять все меры предосторожности, чтобы отразить возможное нападение аборигенов, невежественных каннибалов, которые, конечно, незнакомы со свойствами калабарина и не подозревают о его воздействии на отравленных белладонной.
Теперь можно заняться животными, прибегнув к тому же средству. К сожалению, у нас нет воды, и приходится собирать сок из надрезанных корней эвкалиптов. И хотя лес состоит по большей части из этих деревьев, мы не решаемся далеко уходить от лагеря, страшась услышать свист летящего копья.
Мы расставляем повозки в конфигурации креста св. Андрея note 8 , чтобы из этого укрытия можно было видеть противника со всех сторон, не боясь нападения с тыла. Оружие – под рукой. Каждый занимает свое место. Часовые, отобранные из наиболее крепких людей, располагаются в углах. Лошадям спутываем ноги, собак привязываем под повозками. Бедные животные еще больны, и я очень боюсь их потерять. Какое-то время они чувствовали себя лучше, но теперь у собак снова начались конвульсии.
Настала ночь. Все забылись в тревожном сне. Я же не могу заставить себя закрыть глаза, охваченный мрачными предчувствиями. Благотворное действие калабарских бобов очевидно, но отравление было настолько сильным, что вызванная им сонливость еще окончательно не прошла.
Только бы не проявились вновь все последствия отравления!
Мое лекарство оказало волшебное действие на нервный организм мисс Мэри. Она впечатлительна, как ребенок, и удивительно хорошо воспринимает лекарство, судя по той терпеливости, с которой пьет отвратительный по вкусу напиток. Состояние у нее улучшилось, восстановилось зрение, и мисс Мэри отчетливо воспринимает все окружающее.
Когда я сказал ей, что причина всеобщего недомогания – отравление источника аборигенами, первые слова, которые у нее вырвались, были мольбой простить их.
– Бедные люди, – сказала она. – Их поступки вызваны голодом. Они не имеют ни малейшего представления о гуманности – это несчастные жертвы невежества и нищеты.
– Весьма сожалею, мисс, что не могу разделить ваши иллюзии. А что, если бы вы все умерли? Простить дикарей, которые отравили вас именно для того, чтобы съесть? Достойны ли они вашего сожаления в большей степени, чем волк или тигр, которые вас растерзают?
– Но, мсье, эти несчастные тем не менее – человеческие существа. Надо попытаться их обучить, проповедовать им Евангелие. Я слышала, что некоторым миссионерам удавалось с помощью кротости добиться замечательных успехов.
– Возможно, мисс, но сегодня на это у нас нет времени.
– Ну, хорошо. Однако обещайте мне, что, если мы их встретим, вы не прибегнете к насилию. Если бы вы знали, как я страдаю, когда вижу, что проливается кровь!
– Если не удастся покончить дело миром, нам придется защищаться.
– Несомненно, но стреляйте только в крайнем случае.
Я подвожу мисс Мэри к ее повозке, которая находится в самом центре пересечения креста св. Андрея. Она укладывается рядом с верной Келли, пожелав мне спокойной ночи. У входа в повозку под одним покрывалом по-братски расположились два колосса – Робартс и Сириль. Теперь я спокоен: думаю, любовь восторжествует над недугом.
Десять часов! Под сенью огромных деревьев совсем темно, лишь на небосводе мерцают звезды. Их слабый свет не доходит до нас.
После всех дневных волнений и переживаний я, кажется, засну. Звезды танцуют… Деревья тянутся все выше…
Вдруг огненная вспышка, сопровождаемая звуком выстрела, заставила меня вскочить… "К оружию!"… "К оружию!"… Посветлело: это отблески выстрелов из револьверов. Тут же раздаются нечеловеческие вопли. Жалобно скулят собаки. Фыркают лошади. До нас доносится зловещее: "Кооо-мооо-хооо-эээ!" Аборигены!
С трудом различаю во тьме плотную группу бесноватых фигур. Несмотря на филантропические советы мисс Мэри, я стреляю в самую середину толпы.
Вопли аборигенов усиливаются. Но почему стрельба не оказывает должного действия? Наступающие, вначале захваченные врасплох, снова надвигаются всей толпой. Половина путешественников еще спит. Этого я и боялся. Усыпляющее действие наркотика не прошло.
На каждого боеспособного члена экспедиции приходится более чем по двадцати противников!
Какой бой! Десять раз за одну секунду я оказываюсь совсем близко к каннибалам, К счастью, наше ничтожное число компенсируется огнестрельным оружием. Кроме того, мы физически сильнее своих врагов. Это нас спасает. Наконец одурманенных людей пробуждает оглушительный шум, поднявшийся вокруг. Они тоже берутся за оружие.
Мои глаза постепенно привыкли к темноте, и я вижу, что те из нас, кто только что проснулся, не промахнулись ни разу. Можно сказать, что в темноте они видят так же ясно, как средь бела дня, настолько метко они стреляют.
Конечно, аборигены намного превосходят нас по численности, и желание завладеть караваном, который представляет для них неслыханное богатство, дает им новые силы.
Создается впечатление, что они вырастают буквально из-под земли! Мы уже расстреляли все патроны из револьверов и карабинов и вступаем в рукопашную схватку. Ну что ж! Каждый начинает действовать топором, ножом, прикладом, рукояткой револьвера.
Но так долго продолжаться не может, и нас теснят. А ведь к аборигенам подходят все новые подкрепления.
Битва во тьме, глухие удары по человеческим телам, крики ярости и хрипы умирающих – все это приобретает страшный, фантастический характер.
