– Тебе это пригодится, – заявил он Вадиму, с удивлением глядевшему на его работу. – Учиться пойдешь – писать надо будет. На полу неудобно. Вот к столу и присядешь. Завтра с утречка в институт сходи.
Наутро, перекусив черствым хлебом с чаем, парень отправился в институт. Серое четырехэтажное здание, построенное еще в начале прошлого века, вызвало в нем грустные воспоминания. Здесь когда-то преподавал отец... По засаженной платанами аллее они гуляли всей семьей. До него донеслись родные голоса: «А вот здесь ты будешь учиться, сынок».
– Не беспокойтесь, – шепотом сказал молодой человек. – Я сделаю так, как вы хотели. Я сам хочу этого.
С поступлением проблем не возникло. Его, участника Гражданской войны, с прекрасной характеристикой, подписанной известным красным командиром, приняли без слов. С этого момента для Вадима Хомутова началась другая жизнь.
В первый день занятий Вадик пришел в аудиторию раньше всех, уселся на скамью в первом ряду и задумчиво стал разглядывать висевшие на стене плакаты, звавшие к борьбе с контрреволюцией. Вероятно, их еще не успели убрать, а может, специально оставили в назидание студентам. С плакатов он перевел взгляд на большие шкафы, в которых в беспорядке лежали экспонаты и книги. «На это не хватило времени», – с неудовольствием подумал он.
– Вы разрешите?
Хрустальный голос прервал его размышления. Он поднял глаза: перед ним стояла худенькая белокурая девушка.
– Не будете возражать, если я сяду рядом с вами?
Вадим отодвинул котомку:
– Нисколько.
Из маленькой сумочки, доставшейся ей, вероятно, от матери или бабушки, незнакомка вытащила аккуратно обернутые тетради.
– Как вас зовут? – поинтересовался парень.
– Даша Аладьина. А вас?
– Вадим Хомутов.
Бледное личико девушки порозовело:
– Ваш папа был известным врачом?
– Откуда вы знаете?
Виктор не раз предупреждал его: не хочешь неприятностей – молчи о родителях. Может быть, она вызывает его на откровенность, чтобы потом донести? Увидев злое выражение на лице соседа, Даша ободряюще улыбнулась:
– А моего отца вы не помните? Вы бывали у нас в гостях.
Хомутов наморщил лоб:
– Ваш папа тоже был врачом?
– Нет. Он известный в городе писатель, Павел Аладьин. Мы жили в особняке возле речки.
Вадим кивнул.
– У вашей мамы была толстая коса.
– Точно. К сожалению, она переболела тифом, и от прежних волос ничего не осталось.
– А отец?
Глаза девушки наполнились слезами:
– Его убили. Мама говорила, что и ваши родители...
Он махнул рукой:
– Не надо об этом. Значит, вы решили пойти в медицину?
Щеки Даши загорелись:
– Я мечтала об этом с детства.
Молодые люди разговорились. Потом, через много лет, прожитых с Дарьей Павловной, Вадим Петрович вспоминал их первую встречу и думал, сколько в жизни случайностей. Он мог поступить в Петербург или Москву, Даша могла не выбрать этот институт или просто не сесть рядом. О том, что они никогда бы не встретились, было страшно подумать. Любовь захватила молодых людей, налетев ураганом. Уже через неделю они поняли, что не смогут друг без друга жить. Хомутов рассказал об этом Виктору.
– Женись, – твердо ответил тот, выслушав парня. – Хорошую жену не так легко найти.
Молодой человек решил последовать совету старшего товарища и в тот же вечер отправился в гости к Даше, намереваясь поговорить об их дальнейшей жизни. Он не сомневался: эта девушка обязательно понравилась бы его родителям. Красивая, здоровая, талантливая, из хорошей семьи. Вот только что сказал бы отец по поводу того, что у Аладьиных в роду не было медиков? Хомутов-старший всегда повторял: избранницы должны иметь родословную, как у них.
– Возможно, он ошибался, – успокоил Вадим сам себя. – У Даши в роду нет медиков, все поэты да писатели. Откуда же в ней такие способности?
Эта женщина обязательно родит ему сына – будущего врача. В этом он не сомневался.
Получив благословение матери и Виктора, молодые расписались и поселились у Аладьиной.
– С детьми не торопитесь, – посоветовала им Анна Андреевна, мать Даши. – Сейчас такое трудное время.
Хомутовы не спорили. Они думали: впереди еще целая жизнь. Окончив институт, молодые люди получили назначение в одну больницу и принялись заниматься тем, о чем мечтали с детства.
– Я рад за тебя, – говорил Вадиму часто захаживающий к нему Виктор. – Вот видно, счастливая семья.
– Ты прав.
Молодой врач не мыслил без жены дальнейшей жизни. О том, что они могли не встретиться, страшно было подумать.
Беда нагрянула, как всегда, неожиданно. Поселившись в более просторной квартире, имея хорошую работу, супруги задумались о детях. Даша отправилась к гинекологу, заметив, что их попытки не дают результата.
– Вы первый раз?
– Да.
Юркая пожилая дама уложила ее на кресло.
– Какие жалобы?
– Вот уже год я не могу забеременеть.
– Это неудивительно. У вас страшное воспаление. Наверное, в свое время вы халатно относились к легкой одежде в мороз и к промокшим ногам.
Девушка нахмурилась. В годы разрухи и Гражданской войны приходилось кочевать по городам, носить лохмотья, бегать по лужам и снегу в старых прохудившихся сапогах. Кто думал тогда о подобных пустяках? Неужели за это придется расплачиваться теперь?
– И ничего нельзя сделать? – она с надеждой посмотрела на врача. Та пожала плечами:
– Попробуем вас полечить. Однако никакой гарантии.
Вернувшись домой в слезах, Даша все рассказала мужу. Тот пал духом. О том, чтобы оставить жену, не было и речи.
– Поедем в Москву и Питер, – решил он.
Старые связи Виктора помогли попасть к лучшим докторам столицы. Они подтвердили диагноз.
– Это не окончательное бесплодие, – успокаивали супругов. – Судьба может оказаться к вам благосклонной.
Родить ребенка – это превратилось для супругов в навязчивую идею. Даша отыскала молитвы, которым учила ее бабушка, и стала украдкой посещать церковь, молясь Богородице. Наверное, она и пожалела несчастную женщину. Хомутова забеременела.
– Чудо! – констатировала врач, когда они поделились с ней радостью. – Но учтите: не больше одного.
Игнат родился в снежном морозном январе. Крепенький, здоровенький, весом четыре килограмма, он сразу стал главным в доме. Разработавший целую систему воспитания ребенка, Вадим Петрович отказался от нее: не дай бог, с малышом что-нибудь случится! Он ведь у них единственный! На их счастье, Игнаша почти не болел.
Его детство пришлось на тридцатые годы. Газеты кричали о коллективизации и индустриализации. Всюду устраивали показательные суды над врагами народа. Где-то в российской и украинской глубинках вымирали от голода целые деревни. Хомутовых миновала страшная участь репрессированных. Наверное, ни у кого не поднялась рука оклеветать и уничтожить лучших в городе врачей. Как главный врач больницы, Вадим Петрович получал хорошие пайки, имел машину, на которой вывозил семью на дачу каждые выходные. Детство Игната можно было назвать счастливым.
Когда сын подрос, Хомутов-старший стал водить его с собой на работу.
– Придет время – ты заменишь меня, – говорил он мальчику.
В пять, семь, десять лет Игнаша и не мыслил себя на другом поприще. Продолжить дело родителей, да еще такое благородное, было верхом его мечтаний. Однако уже в одиннадцать он стал сторониться родителей, стараясь уклониться от семейных мероприятий.
– Я лучше посижу дома, а вы поезжайте на дачу.
Уединившись в своей комнате, ребенок писал стихи. Он не рассказывал отцу и матери, чем занимается в их отсутствие, – боялся гнева. Уже в таком юном возрасте Игнат понимал: папа видит его только врачом. Попытаться пойти против него не приведет ни к чему хорошему.
В отрочестве все проблемы кажутся решаемыми. Хомутов-младший подумал: что, если он достигнет успехов на поэтическом поприще? Возможно, тогда его честолюбивый папа благословит его? В тринадцать лет втайне от родителей он записался в литературную студию при университете. Его стихотворные попытки высоко оценили сразу.
– Очень хорошо, – читая поэму мальчика, констатировал один из известных в городе поэтов, Аркадий Лещинский. – Один из твоих дедушек был, кажется, Аладьин?
Игнат улыбнулся.
– Вы его знали?
– А как же? Талантище! Дочери своей он дар не передал. Мать у тебя, насколько я знаю, в медицину подалась. Зато ты взял за двоих, – обернувшись к стоящей рядом писательнице Феодоре Аксеновой, он заметил:
– Публикуем его в очередном номере нашего альманаха. Ты прочти, прочти!
Аксеновой стихи тоже понравились.
– Представляешь, – сказала она, положив мальчику руку на плечо, – родители откроют первую страницу – а там твоя фамилия. Даже если они не успеют приобрести очередной выпуск, авторам мы даем его бесплатно.
Эти слова не наполнили Хомутова-младшего ни гордостью, ни радостью. Он чувствовал: увидев литературные попытки сына, Вадим Петрович все загубит на корню.
