– Печень так печень.
– Значит, тебя интересуют болезни печени, – за ужином пытал его отец. – Какие именно?
Парень наморщил лоб:
– Допустим, цирроз.
– Очень хорошо, – похвалил профессор. – Кстати, довольно мало исследований в области гепатита С.
– Тогда гепатит С.
Так Хомутов-младший вступил на поприще ученого, на котором ему предстояло сделать немало открытий. Верный своему обещанию обогатить отечественную и мировую науку, студент просиживал в библиотеке дни и вечера, внимательно штудируя все о гепатите, что попадалось под руку. Однажды в читальном зале к нему подсел сокурсник Александр Проскуряков, красивый брюнет спортивного сложения.
– Не помешаю?
– Да что ты!
Умный, эрудированный, прирожденный врач, Проскуряков давно нравился ему.
– Изучаешь болезни печени?
– Интересуюсь гепатитом С.
– Одобряю, – Александр придвинул к себе стопку книг. – Помощник не нужен?
Игнат улыбнулся:
– Предлагаешь себя?
– Представь, я также неравнодушен к этой теме.
Хомутов в знак согласия протянул ему руку:
– Заметано. Что у тебя есть?
Проскуряков откашлялся и начал говорить. Игнат с удивлением заметил, что сокурсник осведомлен лучше его.
– Давно работаешь над вопросом?
– Со школьной скамьи, – потупившись, признался парень. – Батя у меня от этой заразы помирает. Вдруг успею спасти?
– Хорошо бы, – Хомутов хотел еще что-то добавить – и остолбенел: высокая, тоненькая, как тростинка, белокурая девушка в голубом ситцевом платье, удивительно подходившем к ее аквамариновым глазам, разговаривала с библиотекарем. Александр перехватил его взгляд:
– У тебя губа не дура.
Игнат чуть не задохнулся от волнения:
– Ты ее знаешь?
– Она под прицелом всей нашей мужской братии, – усмехнулся товарищ. – Только такой увлеченный, как ты, не слыхал об Инне Левитиной.
Хомутов вытер разом вспотевший лоб:
– И все-таки, даю голову на отсечение, она у нас недавно.
Проскуряков хмыкнул:
– Точно. Раньше училась в Питере. Папочка, между прочим, профессор медицины.
– Чем же питерский мед хуже нашего?
– Не хуже, – Сашка махнул рукой. – Здесь живет ее бабушка. Старушке тяжело одной, вот Инку и отправили помогать ей.
– Понятно.
Глаза Игната, не отрываясь, следили за прекрасной незнакомкой, которая, не найдя, видимо, ничего подходящего, направилась к выходу. Парень тихо прошептал:
– Она будет моей женой.
В течение следующей недели он узнал о ней все: на какой улице живет, с кем дружит, чем увлекается. Инна посещала бассейн, и Игнат, равнодушный к такому виду спорта, как плавание, записался в группу желающих ставить мировые рекорды.
– Прекрасно держитесь на воде, – уже на первом занятии он старался быть ближе к ней, не забывая подавать девушке руку, когда она поднималась по лесенке. Его усердие не было оценено должным образом:
– Спасибо, я не инвалид, – королевской походкой она прошествовала в раздевалку. Он увязался следом:
– Мы учимся в одном институте.
Инна окинула его ледяным взглядом:
– И что с того?
– Я просто хотел познакомиться поближе.
Студентка покраснела. Ей тоже понравился симпатичный светловолосый студент, однако папа и мама воспитывали ее в строгих правилах.
– Не пойдете же вы со мной в женскую раздевалку?
– Я буду ждать вас у входа, идет?
– Посмотрим.
Хомутов решил: красавица никуда не денется. Сегодня его день, и он проводит ее до дома. Однако Левитина вышла в сопровождении тренера, пожилого желчного дядьки, ездившего на старой дребезжащей «Волге». Он любезно распахнул перед ней дверцу (позже Игнат узнал: тренер жил с девушкой в одном подъезде), залез на водительское сиденье, и машина, под недовольное сопение неудачливого кавалера, тронулась с места.
– Первый блин комом, – Игнат со злостью сломал ветку какого-то кустика, так некстати попавшегося ему на пути. – Продолжим атаку в институте.
Но и там подступиться к красавице оказалось нелегко. Проскуряков не соврал: профессорскую дочку осаждало все мужское население вуза. Однако Хомутов не собирался сдаваться. Завоевать девушку стало для него делом чести. Он старался чаще попадаться ей на глаза, гулял по улице, где она жила, часами простаивал под окнами. Его усердие увенчалось успехом. Однажды, когда молодой человек в очередной раз прохаживался возле ее подъезда, Инна выбежала ему навстречу:
– Игнат! Как хорошо, что ты здесь оказался!
Ее всегда румяное личико было бледно, как смерть.
– Помоги поймать машину. Не могу дозвониться в «Скорую помощь». У бабушки сердечный приступ, может, даже инфаркт.
Хомутов взял ее за руку:
– В каком она состоянии?
– Ей очень плохо, но пока в сознании.
– Тогда ловим такси и едем к моему отцу. Не думаю, что ты не слышала о профессоре Хомутове, – впервые он произнес эту фамилию с гордостью. Девушка улыбнулась:
– Так это твой отец?
– Жаль, что ты об этом не знала.
Выйдя на дорогу, они остановили первое попавшееся такси, попросили водителя подождать, а сами помчались на третий этаж и через пятнадцать минут почти вынесли на себе старушку.
– В первую поликлинику, – скомандовал Игнат.
На его счастье, Вадим Петрович сидел в своем кабинете. Пощупав пульс у тещи своего питерского коллеги, он крикнул медсестре:
– Готовьте капельницы. Сегодня, девочка, тебе придется переночевать одной, – обратился к Инне Хомутов-старший. – Я должен исключить инфаркт. Да и вообще, отправлять пожилую женщину домой в таком состоянии не рискнет ни один уважающий себя врач.
Инна опустила глаза:
– Я понимаю.
– Посиди пока здесь, – он встал из-за стола и подошел к умывальнику. – Игнаша, ты знаешь, где стоит термос с чаем. Наша мама испекла сегодня прекрасные пирожки. Угощай даму, а я займусь ее бабушкой. Когда ей немного полегчает, приглашу тебя.
Щеки девушки порозовели:
– Большое вам спасибо.
Вадим Петрович отмахнулся:
– Брось. Это моя обязанность. Разве не так? Разве, став врачом, ты будешь действовать иначе?
– Извините.
– Пейте чай. – Когда за отцом закрылась дверь, Инна сняла тоненькую кофточку и уселась на диван:
– Хороший у тебя папа. Очень похож на моего. Мой, знаешь, тоже доктор.
– Я знаю о тебе все.
Она покраснела:
– Ты наводил обо мне справки?
Игнат улыбнулся.
– Зачем?
– Потому что ты мне понравилась.
– Значит, ты пошел по стопам отца, – Левитина намеренно переменила тему. – Как, впрочем, и я. В какой области думаешь специализироваться? В болезнях сердца?
– Нет, – его голос прозвучал тверже обычного. Инна удивленно посмотрела на него:
– Нет? Я думала...
– Я спокойно отношусь к фамильной славе. – Парень взял жестяную кружку и, налив из термоса чаю, придвинул к девушке, протягивая ей пакет с пирожками: – Угощайся. Вот сахар.
– Ты мне не ответил.
– Мы с Проскуряковым занимаемся гепатитом, – он надкусил воздушный пирожок с ливером. – А ты?
– Представь, меня это тоже привлекает.
Он усмехнулся:
– Чем же занимается твой предок, если не секрет?
– Болезнями головного мозга.
– Серьезно, – он отхлебнул из кружки. – И ты не хочешь ему помогать?
– Так же, как и ты.
Молодые люди разговорились. У них оказалось немало общего, и когда Вадим Петрович, зайдя в кабинет, предложил Инне пройти к бабушке, желающей видеть внучку, оба посмотрели на него с неудовольствием. Мужчина все понял. Выбор сына он одобрял. Инна ему нравилась.
– Может, дама переночует у нас? – предложил он. – Коротать ночь в пустой квартире...
Девушка улыбнулась:
– Нет, что вы... Это неудобно.
– Ты нас не стеснишь.
– И все равно... – она колебалась. Это не осталось незамеченным.
– Поговори с бабушкой, – Игнат легонько подтолкнул ее к двери. – Может, она посоветует тебе поехать к нам.
Клавдия Ивановна, бабушка Инны, лежала на кровати, тяжело дыша. При виде внучки посиневшие губы дрогнули:
– Подвела я тебя, девонька.
– Ну что ты! – Инна бросилась к ней и поцеловала в морщинистую щеку. – Поправляйся и ни о чем не думай.
– Родителям надо позвонить, – обращаясь к Вадиму Петровичу, заметила женщина. – Пусть приезжают. Я же отсюда не завтра выйду. Как моя куколка будет жить одна?
– Мы предлагаем вашей внучке пока переселиться к нам, – профессор Хомутов дружески обнял студентку. – Она нас не стеснит. Жена и сын будут очень рады. К тому же ваш зять – мой коллега, и мы неоднократно встречались на научных конференциях.
Клавдия Ивановна посмотрела на Инну:
– Я не возражаю. Если вам не трудно и внучка согласна....
Девушка тоже не возражала. Так началась история любви, любви настолько сильной, что даже спустя многие годы после смерти Инны Игнат Вадимович не мог представить на ее месте ни одну женщину.
Глава 20
Катя оторвалась от монитора и включила магнитофон. Именно здесь рассказ академика обрывался, связная речь заменялась сбивчивыми фразами:
