1922
IV ИНТЕРНАЦИОНАЛ
IОТКРЫТОЕ ПИСЬМО МАЯКОВСКОГО ЦК РКП, ОБЪЯСНЯЮЩЕЕ НЕКОТОРЫЕ ЕГО, МАЯКОВСКОГО, ПОСТУПКИ
2
Были белые булки.Болеезвезд.Маленькие.И то по фунту.А выуходили в подполье,готовясь к голодному бунту.Жили, жря и ржа.Мирв небо отелями вылез,лифт франтих винтил по этажам спокойным.А выв подпольи таились,готовясь к грядущим войнам.В креслах временнезыблемкапитализма зад.Жизньстынет чаем на блюдце.А вы —уже! —смотрели в глазаатакующим дням революций.Вывернувшись с изнанки,выкрасив бороду,гоняли изгнанникиот города к городу.
В колизеи душ,в стадионы-головы,еле-еле взнеся их в парижский чердак,собирали в цифры,строили голь вытак —притекшие человечьей кашейс плантаций,с заводов —обратношагали в маршестройных рабочих взводов.Фарами фирмы марксовойавто диалектики врезалось в года.Будущее рассеивало мрак свой.
И когдаОктябрьпришел и залил,огневой галоп,казалось,не взнуздает даже дым,выв своижелезорукивзялиреволюции огнедымые бразды.Скакали и прямо,и вбок,и криво.Кронштадтом конь.На дыбы.Над Невою.Бедой Ярославля горит огнегривый.Царицын сковал в кольцо огневое.Гора.Махнул через гору —и к новой.Бездна.Взвился над бездной —и к бездне.До крови с-под ногтяв загривок конёвыйвцепившийсямчался и мчался наездник.
Восторжен до крика,тревожен до боли,я тожев бешеном темпе галопапо меди слов языком колоколил,ладонями рифм торжествующе хлопал.
Доскакиваем.Огонь попритушен.Чадит мещанство.Дымится покамест.Но крепкона загнанной конской тушесидим,в колени зажата боками.
Сменили.Битюг трудовой.И не мешкая,мимо развалин,пожарищ мимо мы.Головешку за головешкоюпритушим,иными развеясь дымами.
Во тьмебез путипо развалинам лазая,твой конь дрожит,спотыкается тычась твой.Но будет:Шатурскоетысячеглазоепути сияньем прозрит электричество.Пойди,битюгом Россию промеряй-ка!Но будет миг,верую,скороу наспаровозная встанет Америка.Высверлит пулей поля и горы.Въезжаем в Поволжье,корежит вид его.Костями устелен.Выжжен.Чахл.Но будет часжития сытого,в булках,в калачах.
И тут-то вотнад земною точкоюзагнулся огромнейший знак вопроса.В грядущеетыкаюсьпальцем-строчкой,в грядущееглазом образа вросся.Коммуна!Кто будет пить молоко из реки ея?Кто берег-кисель расхлебает опоен?Какие их мысли?Любови какие?Какое чувство?Желанье какое?Сейчас же,вздымая культурнейший вой,патент старье коммуне выдало:«Что будет?Будет спаньем,едойсебя развлекать человечье быдло.Что будет?Асфальтом зальются улицы.Совдепы вычинят в пару лет.И в праздникбудут игратьпролеткультцыв сквереперед совдепомв крокет.Свистит любой афиши плеть:– Капут Октябрю!Октябрь не выгорел! —Коммунистытолпамилезут млетьв Онегине,в Сильве,в Игоре.К гориллам идете!К духовной дырке!К животному возвращаетесь вспять!От всейвековойизощренной лирикиодно останется:– Мужчина, спать! —В монархию,В коммуну ль мещанина выселим мы.И в городе-саде ваших дачон будетодинаковоработать мысльютолько над счетом кухаркиных сдач.Уже настало.Смотрите —вот она!На месте ваших вчерашних чаянийв кафах,нажравшись пироженью рвотной,коммуну славя, расселись мещане.Любовьюкакой обеспечит Собес?!Семашко ль поможет душ калекам?!»
Довольно!Мы возьмемся,если безнасоб этом подумать некому.
Каждый омолаживайся!Спешиюндушу седую из себя вытрясти.Коммунары!Готовьте новый бунтв грядущейкоммунистической сытости.
Во имя этогонаграждайте Академикомили домом —ни таки ни даром —я не стануни замом,ни предом.ни помом,ни даже продкомиссаром.Бегу.Растетза мной,эмигрантом,людей и мест изгонявших черта.Знаю:придет,взбарабаню,и грянет там…Нынче жсвоей головена чердакзагнанный,грядущие бунты славлю.В марксову диалектикустосильныепоэтические моторы ставлю.Смотрите —ряды грядущих лет текут.Взрывами мысли головы содрогая,артиллерией сердец ухая,встает из временреволюция другая —третья революциядуха.
Штык-язык остри и три!Глаза на прицел!На перевес уши!Смотри!Слушай!Чтоб душу врасплох не смяли,чтоб мозг не опрокинули твой —эй-ка! —Смирно!Ряды вздвой,мысль-красногвардейка.Идите всеот Маркса до Ильича вы,все,от кого в века лучи.Вами выученный,миры величавыевижу —любой приходи и учись!
1922
ПЯТЫЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ
8 ЧАСТЕЙЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Приказ № 3
Прочесть по всем эскадрильям футуристов, крепостям классиков, удушливогазным командам символистов, обозам реалистов и кухонным командам имажинистов.
Где еще– разве что в Туле? —позволительно становиться на поэтические ходули?!Провинциям это!..«Ах, как поэтично…Как возвышенно…Ах!»Я двадцать лет не ходил в церковь.И впредь бывать не буду ни в каких церквах.Громили Василия Блаженного.Я не стал теряться.Радостный,вышел на пушечный зов.Мне льВычеканивать венчики аллитерацийбогу поэзии с образами образов.Поэзия – это сиди и над розой ной…Для меняНевыносима мысль,Что роза выдумана не мной.Я 28 лет отращиваю мозгне для обнюхивания,а для изобретения роз.Надс'оны,не в ревностьнад вашим сонмомэтамоясловостройка взвеена.Я стать хочув ряды Эдисонам,Лениным в ряд,в ряды Эйнштейнам.
Я обкармливал.Я обкармливался деликатесами досыта.Ныне —мозг мой чист.Язык мой гол.Я говорю просто —фразами учебника Марго.
Япоэзииодну разрешаю форму:краткость,точность математических формул.К болтовне поэтической я слишком привык, —я еще говорю стихом, а не напрямик.Но еслия говорю:«А!» —это «а»атакующему человечеству труба.Если я говорю:«Б!» —это новая бомба в человеческой борьбе.
Я знаю точно – что такое поэзия. Здесь описываются мною интереснейшие события, раскрывшие мне глаза. Моя логика неоспорима. Моя математика непогрешима.
Внимание!
Начинаю.
Аксиома:
Все люди имеют шею.
Задача:
Как поэту пользоваться ею?
Решение:
Сущность поэзии в том,чтоб шею сильнее завинтить винтом.Фундамент есть.Начало благополучно.По сравнению с Гершензоном даже получается научно.Я и начал!С настойчивостью Леонардо да Винчевою,закручу,раскручуи опять довинчиваю,(Не думаю,но возможно,что этонемногопохоже даже на самоусовершенствование йога.)
Постепенно,практикуясь и тужась,я шею так завинтил,что просто ужас.В том, что я сказал,причина коренится,почему не нужна мне никакая заграница.Ехать в духоте,трястись,не спать,чтоб потом на Париж паршивый пялиться?!Да я его и из Пушкина вижу,как своипять пальцев.Мой способ дешевый и простой:руки в карманы заложил и стой.Вставши,мысленно себя вытягивай за уши.Такчерез годямогшею свободно раскручивать на вершок.Прохожие развозмущались.Потом привыкли.Наконец,и смеяться перестали даже —мало ли, мол, какие у футуристов бывают блажи.А с течением временипользоваться даже стали —при указании дороги.«Идите прямо, —тут еще стоят такие большие-большие ноги.Ноги пройдете, и сворачивать пора —направо станция,налево Акулова гора».
Этой вот удивительной работой я был занят чрезвычайно долгое время.
Я дней не считал.И считать на что вам!Отмечу лишь:сквозь еловую хвою,года отшумевши с лесом мачтовым,леса перерос и восстал головою.Какой я к этому времени —даже определить не берусь.Человек не человек,а так —людогусь.Как только голова поднялась над лесами,обозреваю окрестности.Такую окрестность и обозреть лестно.
Вы бывали в Пушкине (Ярославская ж. д.) так в 1925-30 году? Были болота. Пахалось невесть чем. Крыши – дыры. Народ крошечный. А теперь!
