Вы бывали в Пушкине (Ярославская ж. д.) так в 1925-30 году? Были болота. Пахалось невесть чем. Крыши – дыры. Народ крошечный. А теперь!
В красных,в зеленых крышах сёла!Тракторы!Сухо!Крестьянин веселый!У станции десятки линий.Как только не путаются —не вмещает ум.Станция помножилась на 10 – минимум.«Серьезно» —поздноявляется.Молодость – известное дело – забавляется.Нагибаюсь.Глядя на рельсовый путь,в трубу паровозу б сверху подуть.Дамы мимо.Дым им!Дамы от дыма.За дамами дым.Дамы в пыль!Дамы по луже.Бегут.Расфыркались.Насморк верблюжий.
Винти дальше!
Пушкино размельчилось.Исчезло, канув.Шея растягивается– пожарная лестница —головауже,разве что одному ИвануВеликомуровесница.
Москва.
Это, я вам доложу, – зрелище. Дом'а. Дома необыкновенных величин и красот.
Помните,дом Нирензеестоял,над лачугами крышищу взвеивая?Так вот:теперьпод гигантамигрибочкомэта самая крыша Нирензеевая.
Улицы циркулем выведены. Электричество ожерельями выложило булыжник. Диадемищами горит в театральных лбах. Горящим адрес-календарем пропечатывают ночь рекламы и вывески. Из каждой трубы – домовьей, пароходной, фабричной – дым. Работа. Это Москва – 940-950 года во всем своем великолепии.
Винти!
Водопьяный переулок разыскиваю пока,Москва стуманилась.Ока змейнула.Отзмеилась Ока.
Горизонт бровями лесными хмурится.Еще винчусь.Становища Муромцаиз глаз вон.К трем морямпростородуряющ и прям.Волга,посредине Дон,а направо зигзагища Днепра.
До чего ж это замечательно!
Глобус – и то хорошо. Рельефная карта – еще лучше. А здесь живая география. Какой-нибудь Терек – жилкой трепещет в дарьяльском виске. Волга игрушечная переливается фольгой. То розовым, то голубым акварелит небо хрусталик Араратика.
Даже размечтался – не выдержал.
Воздухголосом прошлоговетрится басов…Кажется,над сечью облачных гульбв усах лучей головища Тарасов Бульб.
Еще развинчиваюсь,и ужебежитглазза русские рубежи.
Мелькнуливаляющиеся от войны дробилки:Латвии,Литвыи т. п. политические опилки.Гущей тел искалеченных, по копям скрученным,тяжко,хмуро,придавленная версальскими печатями сургучными,Германия отрабатывается на дне Рура.На большой Европейской дороге,разбитую челюстьВерсальским договором перевязав,зубами,нож зажавшими, щерясь,стоит француз-зуав.
Швейцария.Закована в горный панцирь.Италия…Сапожком на втором планце…И уже в тумане:Испания…Испанцы…А потом океан – и никаких испанцев.
Заворачиваю шею в полоборотца.За плечом,ледниками ляская —бронзовая Индия.Встает бороться.Лучи натачивает о горы Гималайские,Поворачиваюсь круто.Смотрю очумело.На горизонте Япония,Австралия,Англия…Ну, это уже пошла мелочь.
Я человек ужасно любознательный. С детства.
Пользуюсь случаем —полюсыполез осмотреть получше.Наклоняюсь настолько низко,что носморозвыдергивает редиской.
В белом,снегами светящемся миреКуки,Пири.Отвоевывают за шажками шажок, —в пуп земленаугадвоткнуть флажок.Смотрю презрительно,чуть не носом тыкаясь в ледовитые пятна —я вотполюсыдюжинами б моготкрывать и закрывать обратно.Растираю льдышки обмороженных щек.Разгибаюсь.Завинчиваюсь еще.Мира половина —кругленькая такая —подо мной,океанами с полушария стекая.Издалисовершенно вид апельсиний;только тот желтый,а этот синий.
Раза два повернул голову полным кругом. Кажется, все наиболее интересные вещи осмотрены.
Ну-с,теперь перегнусь.Пожалуйста!Нате!Соединенныештат на штате.Надо мной Вашингтоны,Нью-Йорки.В дыме.В гаме.Надо мной океан.Лежити не может пролиться.И сидят,и ходят,и все вверх ногами.Вверх ногами даже самые высокопоставленные лица.
Наглядевшись американских дивес,как хороший подъемный мост,снова выпрямляюсь во весьрост.
Тут уже начинаются дела так называемые небесные.Звезды огромнеют,потому – ближе.Туманна земля.Только шумами дальними ухо лижет,голоса в единое шумливо смеля.
Выше!
Тишь.И лишьпросторы,мирам открытые странствовать.Подо мной,надо мнойи насквозь светящее реянье.Вот уж действительночто называется – пространство!Хоть руками щупай в 22 измерения.Нет краев пространству,времени конца нет.Так рисуют футуристы едущее или идущее:неизвестно,что вещь,что след,сразу видишь вещь из прошедшего в грядущее.Ничего не режут времени ножи.Планеты сшибутся,и видишь —разомразворачивается новая жизньгрядущих планет туманом-газом.
Некоторое отступление. —
Выпустят из авиашколы летчика.Долго ль по небу гоняет его?И точерез году кареглазого молодчикаглазаначинают просвечивать синевой.
Идем дальше.Мое пребывание небом не считано,и яот зорь его,от ветра,от знояокрасился весь небесно-защитно —тело лазоревосинесквозное,Я так натянул мою материю,что ветромсвободнонасквозь свистело, —и ятитанистоборолся с потереюпривычногонашегоплотного тела.Казалось:миг —и постройки массарухнет с ногсо всех двух.Но яоковался мыслей каркасом.Выметаллизировал дух.
Нервная система?Черта лешего!Я так разгимнастировал ее,что по субботам,вымыв,в просушку развешивална этой самой системе белье.Мысль —вещественней, чем ножка рояльная.Вынешь мысль из-под черепа кровельки,и мысль лежит на ладони,абсолютно реальная,конструкцией из светящейся проволоки.Штопором развинчивается напрягшееся ухо.Могу сверлить имилина бутыль нацелиться слухоми ухом откупоривать бутыли.
Винти еще!
Тихо до жути.Хоть ухо выколи.Но уши слушали.Уши привыкли.
Сперва не разбирал и разницу нот.(Это всего-то отвинтившись версты на три!)Разве выделишь,если кто кого ругнетособенно громко по общеизвестной матери.А теперьне то что мухин полет различают уши —слышубиенье пульса на каждой лапке мушьей.Да что муха,пустяк муха.Слышукаким-то телескопическим ухом:мажорномира жерновбасит.Выворачивается из своей оси.Уже за час различаю —небо в приливе.Наворачивается облачный валун на валун им.Это месяц, значит, звезды вывели самчерез часпройдет новолунием.
Каждая небесная силапо-своему голосила.Раз!Раз! —это близко,совсем близковыворачивается Марс.Пачками колецСатурнрасшуршался в балетной суете.Вымахивает за туром тур онсвое мировое фуэтэ.По эллипсисам,по параболам,по кругамзасвистывают на невероятные лады.Солнце-дирижер,прибрав их к рукам,шипит —шипенье обливаемой сковороды.
А по небесному стеклу,будто с чудовищного пера,скриппронизывает оркестр весь.Это,выворачивая чудовищнейшую спираль,солнечная система свистит в Геркулес,Настоящая какофония!Но вотна этом фоне яжесткие,как пуговки,стал нащупывать какие-то буковки.Воздух слышу, —расходятся волны его,груз фраз на спину взвалив.Перекидываются словомолниевоМоскваи Гудзонов залив.
Москва.«Всем! Всем! Всем!Да здравствует коммунистическая партия!Пролетарии всех стран, соединяйтесь!Эй!»
Чикаго.«Всем! Всем! Всем!Джимми Долларе предлагает партиюоткормленнейших свиней!»
Ловлю долетающее сюда извне.В окружающее вросся.Долетит —и я начинаю звенеть и звенетьантеннами глаза,глотки,носа.
Сегодня я добился своего. Во вселенной совершилось наиневероятнейшее превращение.
Пространств мировых одоления ради,охвата ради веков дистанцийя сделался вродеогромнейшей радиостанции.
С течением времени с земли стали замечать мое сооружение. Земля ошеломилась. Пошли целить телескопы. Книга за книгой, за статьей статья. Политехнический музей взрывался непрекращающимися диспутами. Я хватал на лету радио важнейших мнений. Сводка:
