тут же обвинил новенького в воровстве и святотатстве.
На что Дима в качестве адвоката представил «лицензионный» инструмент по добыванию огня и прямо у них на глазах, орудуя веткой с травяной верёвкой и двумя палочками, в считанные секунды вызвал белёсый дымок. Это произвело на «надзорный орган» неизгладимое впечатление, лишая представителя всех властей улик с обвинениями.
В тот день местная власть ушла, но не отстала, установив негласную слежку. Теперь один из чернявых соглядатаев в обязательном порядке сидел у входа в нору молодожёнов и без зазрения совести внимательно следил за всем, что хозяева вытворяют внутри.
При всех попытках Димы устроить задушевный скандал по этому поводу и непременно с побоями, надсмотрщик молча, не произнося ни звука, слежка же негласная, стыдливо ретировался за земляной забор, а после того, как хозяин возвращался внутрь, как должное, в наглую занимал предписанный вышестоящим начальством пост.
Далее рыжий обзавёлся копьём, как у всех, и самое главное — смастерил свой первый лук, хоть и корявый, но вполне дееспособный на короткие дистанции. Аф наплела ему прочных травяных верёвок, из которых он решил изготовить петлю-ловушку, имея по этому поводу лишь очень отдалённое представление, и во всеоружии, в гордом одиночестве направился в джунгли на свою первую в жизни охоту.
Надо отдать должное, что вечно ходящая по пятам Джей, поначалу скептически относящаяся к его революционным преобразованиям, тем не менее, с завидной регулярностью снабжала его дельными советами, подсказывая по тому или иному поводу. И нисколько в качестве техподдержки, сколько бесплатного развлечения, потому что ржала над его безрукостью до слёз, с покатами.
Как оказалось, она много что знала, и не только в области разврата. Хотя уровень Суккубских навыков по выживанию был нисколько не выше Диминого. Знать знала, а уметь ничего не умела, так как ни разу сама не делала. Тем не менее, первый свой травяной капкан Дима соорудил, опираясь именно на её подсказки и познания в этой области. Как оказалось, удачно.
Не успел горе-охотник навести маскирующий марафет на примитивную ловушку, устроенную на звериной тропе, как из зарослей выскочил здоровенный кабан с огромными, как показалось Диме, жёлтыми клыками и, недолго думая, рванул на опешившего ловчего. Рыжей зверолов для начала отскочил назад, вытаращив от испуга глаза, а затем там же и замер как вкопанный, сам себя парализовав.
Кабан влетел в ямку с петлёй обеими передними копытами. Ловушка сработала. Загнутое дерево выпрямилось, но поднять полностью тушу в воздух не смогло, отчего тот, задрав передние копыта над головой, принялся скакать на задних конечностях, круша всю растительность на своём пути, как мясорубка. Ну, кроме деревьев, конечно. Ломая и уничтожая естественную декорацию, кабан устроил целую балетную вариацию, вереща при этом так, что охотник, вышедший из одного ступора, тут же впал в другой, уронив приготовленное копьё и заткнув уши пальцами.
Данное па-де-де оторопевшего охотника и беснующегося зверя продолжалось около минуты. Дима с заткнутыми ушами и с широко распахнутыми глазами и ртом, не дыша, лицезрел кабаний балет, а взбесившееся животное прыгало, скакало и бегало на цыпочках, то и дело стукаясь тушкой об оставшуюся декорацию в виде стволов деревьев.
Радостная, как ребёнок Суккуба носилась за кабаном, вереща от восторга не хуже последнего, и зачем-то пинала пляшущее животное, то и дело что-то голося в сторону охотника. Но что конкретно, Дима разобрать в этой истеричной феерии режущих по ушам звуков не мог.
Потом, видимо, сообразив, что не кабана надо запинывать, а горе-охотника, Джей переключилась на рыжего обезьяна. Только после третьего ощутимого пинка, он ошалело начал приходить в себя и, подобрав с земли копьё, с опаской стал примиряться к броску по быстро движущейся мишени. Хорошо, что не бросил. Во-первых, метать копья офисный работник совсем не умел, а во-вторых, даже если бы попал, то вряд ли смог причинить хоть какой-нибудь вред толстокожей добыче.
Кабан всё сделал сам. Дима даже сказал спасибо ему за это. Сам прибежал. Сам поймался и, по сути — сам убился. Бегая между деревьями, он не только умудрился намотаться на одно из них, но и каким-то невероятным образом зацепился одним клыком за намотанную на ствол верёвку и, повиснув в таком положении, не доставая задними копытами до земли, бешено дёргался, елозя пузом по гладкой коре.
Тут, получив ещё один увесистый пинок, у Димы, наконец, прорезался слух, и он услышал визжащую Джей.
— Да коли ты его, придурок! В шею коли! Кровь пускай! Верёвка порвётся, он тебе сам кровь пустит, дебил! Хрен ты от него убежишь!
Дима никогда никого в жизни не убивал. Комары, мухи и еже с ними ни в счёт. Он с опаской, на дрожащих ногах подкрался к добыче сбоку, держа копьё наперевес, но перед самой атакой совсем растерялся.
Рука на убийство живого существа не поднималась. Но тут же, пристыженный очередным пинком под зад, неуверенно попытался вонзить оружие зверю в шею. Вот только у него ничего не получилось. По ощущениям заточенная обожжённая деревяшка ткнулась не в мягкую плоть, а в бревно средней твёрдости. Кабан от укола только заверещал ещё сильнее и резко увеличил амплитуду своих телодвижений, словно ему кто скипидаром задницу намазал.
От истеричных брыканий верёвка под клыком заметно надорвалась. Вот тут горе охотник с великого перепуга, благо штанов не было, обделываться было не во что, в порыве нешуточной истерики, сам себя не помня, издав душераздирающий визг, ни то заглушив кабана, ни то его обескуражив, заставив замереть, с короткого разбега, напрягая до предела мышцы щуплого, по сравнению со свинкой, полуобезьяньего тельца, вогнал своё оружие зверю в шею снизу-вверх, пробив толстенную шкуру.
В порыве неистового беспамятства вырвал палку, намереваясь проделать ещё одну дырку, но хлестнувшая горячая струя крови в лицо, резко перевела ярость охотника в гипнотическое оцепенение, и он, в очередной раз выронив орудие убийства, перестал дышать.
Только когда почувствовал нестерпимое жжение в распахнутых, напрочь залитых кровью глазах, бросив все дела, и в первую очередь эту сраную охоту, Дима сиганул в сторону и с остервенением принялся утираться, стараясь избавиться от выедающей глаза субстанции.
Хорошо, что удар оказался настолько правильным, что кабан умер сразу, хотя и подёргался ещё несколько секунд. В наступившей тишине у рыжего обезьяна уши заложило от внутреннего звона в голове. Утерев руками залитое кровью лицо и разлепив воспалённые глаза, он сослепу принялся искать потерянное копьё, быстро озираясь в скрюченном положении.
И только когда Джей, стоя возле поверженной жертвы, демонстративно медленно и нарочито издевательски похлопала в ладоши, сдувая
