— Это все? Я устал.
Он прищурил глаза.
— Значит, тебя все устраивает? Что я встречаюсь с Эмерсон?
Санчес впервые назвал ее по имени, это насторожило меня в первую очередь. Он не шутил. Он был чертовски серьезен.
— Я ее даже больше не знаю, — пожал плечами я, словно это было неважно, и сразу же почувствовал, что меня вот-вот стошнит. — Ты можешь трахать кого хочешь и что хочешь, мужик. Извини, если у тебя сложилось впечатление, что тебе нужно мое разрешение.
— Хорошо. — На его лице появилась улыбка. — Потому что эта девушка другая.
«Я знаю, что она другая», — закричало мое сердце.
— Ну, конечно, — фыркнул я. — Просто подожди.
— Очень уж зло ты это сказал для человека, который украл ее девственность, а потом оставил ее одну. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Хочешь мне о чем-то рассказать до того, как я вернусь в свою квартиру и раздену ее догола?
Ярость. Меня пронзила гребаная ярость.
— Не, мужик, приступай. Просто не забудь надеть презерватив.
Я говорил, как отец.
Мой пьяный злобный отец.
Я никогда не испытывал ненависти к себе больше, чем в этот момент.
— Я всегда защищаю близких, даже если приходится защищать их от самих себя, — наконец, сказал Санчес, проходя мимо меня.
Я чувствовал ее запах на его коже и ненавидел их обоих. Но не мог себе позволить его ненавидеть, если хотел выиграть игры, но, черт возьми, мне никогда так сильно не хотелось причинить кому-то физический вред, как в эту минуту.
Все, что мне было нужно, это чтобы он споткнулся о последние пять коробок, те, что потяжелее, сломал ногу, а потом сошел со сцены, и я мог бы вернуться к своему одиночеству.
И злости.
Почему, черт возьми, меня «продали» именно сейчас?
Я провел руками по своим коротким волосам и снова выругался.
— Эй, Миллер?
— Да? — Я пытался произнести это, как обычно. Мне не удалось.
Я знал, что Санчес видел меня насквозь. Я стоял неподвижно, голос был хриплым, а глаза, вероятно, выглядели такими же бешенными, как и мое сердцебиение.
— Никогда не говори, что я тебя не предупреждал.
Он кивнул.
— Игра началась.
— Игра?
— Пусть победит сильнейший, — подмигнул он и тихо закрыл за собой дверь, оставив меня в тишине, пока, конечно, не открылась дверь в его собственную квартиру и не зазвучали шаги.
Затем женский смех.
Я не мог точно сказать, был это телевизор или же Эмерсон.
А затем я почувствовал непостижимую злость из-за того, что забыл, как звучал ее смех, и что если она сейчас и смеялась, то именно Санчес был тому причиной.
Сон.
Мне нужен был сон.
Или я сойду с ума.
И совсем хреново буду действовать на тренировке.
Но, когда несколько часов спустя я лег на кровать, и моя голова коснулась подушки, в единственном сновидении, посетившем меня, была Эмерсон. Она плакала и цеплялась за меня, а ее ногти вонзались в мои бицепсы.
«Пообещай мне».
«Обещаю».
Глава 13
ЭМЕРСОН
Это было самое худшее утро в моей жизни. Я проснулась из-за нависшего надо мной Санчеса, держащего зеркало под моим носом.
Он боялся, что я не дышу.
Так «приятно» знать, что первая его реакция заключалась не в том, чтобы вызвать «Скорую помощь» или, хотя бы, пощупать мой пульс. Вместо этого он схватил в ванной чертово зеркало и засунул мне его под нос.
А дальше все было только хуже.
В соответствии с инструкциями руководства черлидеров, я хотела сделать дурацкий протеиновый коктейль, но вместо этого получила колбасу, бекон, тост и яйца.
Санчес сам все приготовил.
И хотя в обычных обстоятельствах это было бы самым приятным, что для меня когда-либо делали, он отказался дать мне уйти, пока я не съела все, что лежало на моей тарелке.
Потому что, ну, знаете, дети голодают по всему США. Кроме того, он хотел, чтобы я сохранила свои формы.
Ладно, возможно, это была хорошая часть моего утра.
Но все быстро покатилось к черту после того, как я взяла свою сумку и направилась к лифту.
Либо Миллер смотрел в дверной глазок, поджидая, когда же мы выйдем, либо я самый невезучий человек на свете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сначала я услышала, как открылась дверь.
Затем почувствовала запах его одеколона.
Этот аромат отличался от того, каким он пользовался в школе, но почему-то мои ноги все еще подкашивались, а сердце колотилось немного быстрее.
Санчес властно обнял меня одной рукой и потащил в лифт, но придержал двери для Миллера.
— Забавно, — сказал Миллер, казалось бы, сам себе.
Мои губы дернулись, а потом, возможно, из-за завтрака, а может от того, что у меня была ужасная ночь, я почувствовала, как у меня сжимается сердце.
И я рассмеялась. Сильно.
Оба парня смотрели так, словно у меня только что выросла вторая голова.
— Не обращайте на меня внимания, — вытерла слезы я. — Я смеюсь, когда мне становится неловко.
— Какого хрена? — Санчес покачал головой. — Что в этом может быть неловкого?
— Она рассмеялась на похоронах своего дедушки, — почувствовал необходимость добавить Миллер.
Санчес усмехнулся.
— Серьезно?
— Мне пришлось дать ей носовой платок и встать рядом, чтобы люди думали, что она просто очень сильно всхлипывает, а не то, что она бессердечная. — Миллер говорил это со злостью, но я помнила этот момент и он, наверняка, не забыл, что держал меня за руку. А еще он тогда задрал вверх мою юбку, по крайней мере, до середины бедра, чтобы меня отвлечь.
Прошлое
Простите меня Святой отец, ибо я согрешила.
Я все еще ощущала, как губы Миллера шептали у моего уха, когда он признавался в том, что больше всего на свете хочет поцеловать меня.
А я все еще встречалась с кем-то другим.
Это казалось таким… запретным.
В лифте раздался звуковой сигнал.
Я слегка дернулась и взглянула на них обоих, полностью осознавая, что мои щеки стали розовыми, а дыхание слегка затрудненным из-за воспоминаний.
Гневное выражение лица Миллера сменилось на… проницательное. А между парнями что-то изменилось. Понятия не имела, что именно.
Когда двери лифта открылись, Санчес пропустил меня вперед, а затем Миллера. Я могла поклясться, что слышала, как Миллер пробормотал: «Первое очко в мою пользу», когда он направился к своему «Мерседесу».
Санчес потер челюсть, словно его только что ударили.
— Все в порядке? — спросила я. Мне потребовалось много сил, чтобы не оглянуться назад, когда Миллер завел свою машину.
— Да. — Санчес схватил мою свободную руку и поднес ее к своим губам. — Сколько лет вы были друзьями? Только в старших классах, да?
Я сглотнула.
— С тех пор как нам исполнилось семь.
— Вот дерьмо.
— Что?
— Ничего. — Его сексуальная улыбка выглядела натянутой. — А теперь, тащи свою симпатичную попку в мою машину, чтобы я мог отвезти тебя на тренировку. Если твой тренер нас увидит, просто скажи, что твоя машина не завелась, и я был единственным доступным рыцарем в сияющих доспехах.
Я закатила глаза.
— Ты больше похож на парня, который убивает рыцаря в сияющих доспехах, а затем надевает упомянутые доспехи и похищает девиц.
Он откинул назад голову и рассмеялся.
— Видишь? Мы уже лучшие друзья, а прошло всего два дня.
Я отвела взгляд.
— А я думала, что ты хотел всего лишь секса.
— Лучшие друзья, которые занимаются сексом. Именно секс делает «лучшую» часть в словосочетании «лучшие друзья»… лучшей. — Санчес выехал из гаража и включил музыку. — А теперь, пообещай, что мы сходим на свидание на этой неделе.
— Нет.
— Пожалуйста?
— Когда ты вежлив, это звучит странно.
Санчес еще раз рассмеялся.
— Тебе бы больше понравилось что-то вроде: «Сучка, ты идешь со мной!»?
